— Успокойся, дорогая, господь всегда сам управляет нашими поступками… Так и сейчас.

— Может быть, может быть… — повторила жена, стараясь успокоиться, — по господь вряд ли желает, чтобы мальчик попал в страну, где отвергают его всемогущество…

— Не так-то просто добраться до русской земли, — заметил один из товарищей Мирзы, — впереди океан, моря, высокие горы и бескрайние пустыни… Мало ли какие детские фантазии лезли нам в голову, когда мы были вот такими.

Профессор Пореш поднял указательный палец правой руки и погрозил им:

— Эй… эй… не говорите так… Для людей одержимых, — он указал на Мухтара, — все возможно, все достижимо… Я сам в юности был заражен всякими идеями, день и ночь думал лишь о том, как убежать из Индии в богатую Америку…

Он повернулся к Мухтару:

— Ну что ж, сын мой, ищи свое счастье в неведомых краях. — И, извинившись, профессор Пореш наклонился к жене и что-то шепнул ей на ухо.

Мадам Жаннет улыбнулась, кивнула в знак согласия и вышла. Через несколько минут она вернулась со свертком и передала его мужу.

Когда профессор Пореш развернул сверток, изумленный Мухтар увидел свою рубашку с большим кровавым пятном. Мальчик отшатнулся. Широко раскрыв глаза, он замер на месте, не сводя взгляда с рубашки.

— Вот, мой мальчик, — сказал профессор, — пусть эта вещь всегда напоминает тебе, что твоя жизнь висела на волоске. И чтобы ты никогда так глупо больше не рисковал ею…

Но Мухтар уже овладел собой. Ему вспомнились учитель Хашим-эфенди, Багдад, раннее утро, длинный караван верблюдов, толпа паломников… Вспомнил он и завет учителя: «Мухтар, за правду голову сложи, перед злом никогда не отступай».

Мысли его перебил внезапный спор между профессором и Мирзой.

— Нет, профессор, — говорил Мирза, — от полицейской дубинки молитвой да сладкой речью не спасешься. Народ никогда не сможет завоевать свободу и избавиться от рабства капитала мирным путем… Вы думаете, бомбейские текстильщики могли бы сломить локаут фабрикантов без жестокой борьбы?.. Или взять, к примеру, Россию…

Но профессор не дал ему договорить.

— Нет, нет, о Ленине я даже слушать не хочу. Там настоящий красный террор, мир еще не знал такого насилия, какое творится у них… Бог знает, до чего это может дойти!

— Ленин объявил войну голоду. Надо спасать от голода детей, стариков, женщин… рабочих, а страну от врагов… — горячо возразил Мирза.

Мадам Жаннет, заметив, с каким интересом слушает Мухтар, шепнула ему на ухо:

— Слушай сам, что говорят о России.

Мухтар опустил глаза. «Зачем они в этот радостный день, когда я выхожу на волю, так терзают мою душу». Его пухлые губы задрожали. Это не ускользнуло от внимания Жаннет, и она воскликнула:

— Полно, полно, хватит вам спорить!.. Любите жизнь, ее красоту, ведь она так прекрасна, как это чудо природы. — И она показала на павлина, который, выйдя из-за куста сирени и распустив сверкающий всеми цветами радуги хвост, важно прохаживался по дорожке, посыпанной ярко-оранжевым толченым кирпичом. Все залюбовались птицей, а павлин, точно поняв это, остановился и повернул к ним свою маленькую головку с хохолком.

— Мадам Пореш, нужда так истомила нас, что мы уже не в состоянии видеть красоту; мы думаем, как бы найти работу, как уберечь наших детей от болезней и голодной смерти… Когда этой заботы не будет, мы будем любоваться всем прекрасным, что окружает нас!.. — парировал Мирза.

«Пожалуй, он прав!» — подумал профессор и, желая прекратить этот малоприятный спор, положил руки на плечи Мухтара:

— Сын мой, я половину своей жизни провел в Париже, но родина моя здесь, в Индии. И самое захудалое ее местечко я не променяю на целую Францию. На прощание хочу сказать тебе вот что: ты родился в Багдаде и должен быть верным сыном своей родины. — Он протянул мальчику руку. — Ну что ж, будь, здоров, не забывай супругов Пореш… а если хочешь… — профессор выразительно посмотрел на жену, — оставайся у нас!..

Слова мужа подбодрили мадам Жаннет, и она решила во что бы то ни стало отговорить Мухтара от его затеи.

— Я думаю, несколько дней мальчик может пожить у нас, — предложила она Мирзе. — Я, как врач, считаю, что он еще нуждается в покое и отдыхе.

— Мадам, вы врач, и вам воля решать. — Мирза развел руками и посмотрел на Мухтара: — Ну что, брат, доктора надо слушаться…

Ободряюще похлопав мальчика по плечу, докер тихо добавил:

— Скоро увидимся.

Они расстались.

Вскоре в порту закипела обычная жизнь. Пароходы снова уходили в далекие гавани мира. Оживились набережные. На лебедках покачивались тяжелые ящики с грузами. Над гаванью висел черный дым. Всюду слышались крики, брань, разноязыкая речь.

Мухтар иногда целые дни проводил у моря, хотя это и не очень нравилось мадам Жаннет. Улучив удобный момент, он бежал на пристань и старался тут же найти себе посильную работенку: то подносил вещи, то доставлял на пароходы газеты. Цель у него была одна: заработать деньги. Из анн складывались рупии; Мухтар берег их, как истый скупец. Ведь они нужны были ему на дорогу в Россию… Оставшись наедине с самим собой, он часто развязывал заветный платок и, достав оттуда портрет Ильича, подолгу смотрел на него, утирая слезы. Но теперь мальчик как-то замкнулся в себе, он больше ни с кем не говорил о своих планах: даже Мирза разделял мнение профессора Пореша — мальчик должен вернуться в Багдад.

Несколько раз докер хотел отправить Мухтара на родину с матросами, уплывающими в Басру, но каждый раз мальчик исчезал из барака именно в тот момент, когда пароход отчаливал. Да и сама мадам Жаннет советовала Мирзе не торопиться. Таким образом, лахорский беглец выигрывал время, готовясь к новому бегству. С жадностью набрасывался он на каждую строчку в газетах, где писалось о России.

Слушая тревожные рассказы Мирзы и его друзей об этой далекой стране, Мухтар жаждал одного: скорее попасть туда. Он даже мечтал, как он там будет воевать с англичанами, французами, американцами…

Пользуясь тем, что в доме профессора Пореша был большой атлас, мальчик подробно изучал карту России, стараясь запомнить названия портов, откуда легче попасть в заветную страну.

Мадам Жаннет с грустью наблюдала за своим питомцем. Она терпеливо делала все, чтобы завладеть его сердцем, но душа мальчика рвалась на волю.

Как истая француженка, она восторженно рассказывала о Париже. Но мадам Жаннет и не предполагала, что для Мухтара существовала лишь одна цель в жизни и воля его непреклонна. Мухтар всегда помнил слова своей матери: «Сынок, знай, что бесцеремонность вызывает презрение». Боясь вызвать такое чувство к себе со стороны супругов Пореш, Мухтар всячески старался быть хоть чем-нибудь полезным в их доме, с радостью выполнял любое поручение и любую просьбу. С каждым днем чета Пореш все больше привязывалась к мальчику.

Однажды в жаркий июльский вечер, когда Мухтар вернулся домой после очередного визита к своим портовым друзьям, служанка попросила его зайти к мадам Жаннет.

— Госпожа Жаннет просила тебя подождать в кабинете, она скоро придет. А пока займись чем-нибудь.

Мухтар остался один. Он подошел к письменному столу хозяйки и с увлечением стал рассматривать открытки. Среди различных видов Парижа его привлекла открытка с изображением взятия Бастилии. Мальчик долго рассматривал ее. За этим занятием и застала его мадам Жаннет. Вместо приветствия она запела хриплым голосом:

Услышав знакомую мелодию, Мухтар закричал:

— Я тоже знаю этот марш, он есть и на арабском языке… Мы, мальчишки, пели его на улицах Багдада, когда прогнали султанские войска… — И он запел на весь дом.