— Ночью сюда приехал Биби оглы, — сказал Джафар-ага. — Вот мы его и порадуем…

Несмотря на раннее утро, Биби оглы был на ногах.

Джафар-ага доложил ему о выполнении боевого задания и рассказал о поведении Мухтара.

— Поздравляю тебя с боевым крещением, — сказал Биби оглы и, по-отцовски обняв его за плечи, сообщил: — Из Баку получена радиограмма. Тебя вызывают обратно.

— Обратно? — встревоженно переспросил Мухтар. — Чем же я провинился?

— Наверное, тем, что Джафар-ага не хотел тебя брать с собой, а ты слезами добился своего.

Мухтар покраснел. Он смотрел на Джафара-ага. Его глаза говорили: «Скажи ему еще раз, как я себя вел… Скажи!»

— Я сюда приехал, чтобы служить революции. Я не поеду обратно, — голос его задрожал, он опустил голову.

Биби оглы заулыбался:

— Будет тебе, я пошутил. Ты едешь в Москву! Твои бакинские друзья позаботились об этом.

Сердце Мухтара вдруг замерло, потом сильно забилось, ему показалось, что он стремительно летит вверх, поднятый какой-то неведомой силой… Но тут же, взяв себя в руки, смущенно спросил:

— Абу… Отец, неужели это правда? В Москву?

— Да, правда. Ты самый счастливый из нас, — с хорошей завистью сказал предревкома, — увидишь Ленина.

Мухтар еще не успел прийти в себя, а его уже окружили бойцы. Каждый хотел пожать ему руку, поздравить. Мухтар вспомнил, как три года назад он отправлялся из Багдада в Мекку. На глазах выступили слезы радости.

— Ну, теперь ты не жалеешь, что подарил мне портрет? — энергично пожав руку Мухтару, добродушно сказал Джафар-ага. — Завидую тебе, увидишь его живого. Любит тебя аллах!

— Да, любит! — согласился Мухтар, глядя на него широко открытыми сияющими глазами.

Ему хотелось сейчас петь, смеяться и плакать от счастья.

— Пусть приведут пленных! — приказал Биби оглы, обращаясь к Джафару-аге.

Руки пленных были связаны. Мухтар заметил, что глаза одного из пленников — рослого человека с черными густыми усами и копной кудрявых волос — горели, как у дикого зверя, готовящегося к нападению. Ему было под сорок, а может, и меньше.

— Тебе известно, как поступают с предателями? — спросил Биби оглы.

— Их вешают! — ответил пленник. — Но вас за это покарает аллах.

Мухтар шагнул вперед и резко сказал:

— Такого правоверного, как ты, сам аллах презирает. Ты заодно с помещиками.

Пленник посмотрел на юношу и презрительно воскликнул:

— Щенок! — Он плюнул в Мухтара, но не попал и чуть не задохнулся от досады: — О небо! Горе мне, горе твоему рабу! До чего я дошел, если всякий щенок осмеливается кусать меня…

— Ты гиена, а не мусульманин. Ты предал революцию и интересы голодного народа. Ты просто лакей Заргама, кровопийца.

— Не мы предали народ, а ты и тебе подобные, — огрызнулся пленник. — В союзе с русскими вы пошли против ислама, против нашей веры. Вы хотите, чтобы нашу родную землю снова топтали христиане. Хватит! Сколько лет русские солдаты закабаляли нас, иранцев! Зачем они пришли в Энзели? Разве они могут любить нас, грязных иранцев? Они коммунисты-безбожники, а я готов голову сложить во имя пророка.

Биби оглы посмотрел на Мухтара, как бы спрашивая: «А ну-ка, посмотрим, как ты, юный агитатор, ответишь?»

Мухтар понял, что ему предстоит выдержать экзамен. И, еще не зная, что ответить тому слепому фанатику, он уже выкрикивал:

— Ты… ты разве понимаешь, что говоришь? Ты знаешь, кто послал Красную Армию поддержать нашу революцию? Сам товарищ Ленин! Ленин не царь, а друг угнетенных, обездоленных.

— Ленин? — с недоверием переспросил другой пленный.

— Да, Ленин! — подтвердил Мухтар. — Сам Ленин, клянусь аллахом и священной нашей книгой кораном.

Все переглянулись.

— Эти русские не такие, каких ты видел раньше. Они — большевики, спасают Иран от инглизов, немцев, американцев, от всех колонизаторов. Они революционеры. Они воюют против своих буржуев, помещиков, спекулянтов, разве это тебе понятно? Конечно, нет! — продолжал Мухтар. — Вот дурно говоришь о большевиках. А знаешь, к чему они призывают? Молчишь, — значит, не знаешь.

Пленник хотел что-то возразить, но Мухтар перебил его:

— Погоди, я еще не кончил. Хочу сказать, что большевики борются за свободу, за землю для крестьян всего земного шара, за то, чтобы мы жили по-человечески, имели хлеб. Англичане-империалисты помогают русским белогвардейцам… А Красная Армия — нам. Советской России не нужна ни ваша страна, ни мой Багдад. — Он на секунду остановился, укоряющим взглядом посмотрел на противника, втянул в себя воздух. — Эх ты, глупый человек! На свете ты прожил в два раза больше, чем я, а не видишь, кто твой друг и кто твой враг…

— Замолчи! — крикнул пленник и, подняв руки к небу, произнес: — Аллах, ты видишь… руки мои связаны, не могу отомстить за веру… Тауба… Тауба… Каюсь!.. Каюсь!..

— Нет, не тауба… А слушай меня, — продолжал наступать Мухтар. — Вот ты считаешь себя истинным мусульманином. А по шариату, если сосед твой голоден и ты имел возможность накормить его, но поскупился, значит, совершил самый тяжкий грех. А ты? Ты против того, чтобы голодающим детям Советской России помогали рисом, продуктами, и не бесплатно, а за деньги, за золото. Да разве после этого ты имеешь право называть себя мусульманином? — с волнением закончил Мухтар.

Кажется, Мухтар и сам был доволен тем, как выдержал этот трудный экзамен.

— Развяжите им руки и накормите их, — приказал Биби оглы конвоирам. — И пусть идут к своему помещику.

Пленным развязали руки. Они растерянно стояли, не зная, как им быть: то ли уходить, то ли упасть на колени и просить прощения. Все одиннадцать, опустив головы на грудь, смотрели себе под ноги.

Слушая, как Мухтар простыми словами с жаром вдалбливал пленным, кто такие большевики, за что они воюют, Биби оглы радовался за него.

— Тебе пора готовиться к отъезду, скоро в Энзели пойдет катер. Я скажу капитану, чтобы он взял и тебя.

Катер, вышедший из Мешедессера в полдень, подошел к берегам Энзели только к вечеру. Еще с палубы увидел Мухтар военные корабли, которые, как часовые, круглосуточно стояли на страже, охраняя порт от налета английских самолетов. На прибрежном золотом песке бегали мальчишки и сидели заядлые рыбаки.

Солнце уходило, и зелень казалась гораздо темнее, чем обычно. Все вокруг дышало миром и покоем.

Катер подходил к Казияну, откуда пассажиры должны были на лодках переправиться на противоположный берег — в порт Энзели[36]. Перевозчики, протяжно перекликаясь, звали наперебой:

— Кому в Энзели? Кому на тот берег?

В небе показались английские самолеты, тревожно завыли сирены военных кораблей. Они быстро отошли от стоянки и полным ходом направились в открытое море, чтобы вступить там в бой, отогнать самолеты от города.

— Спокойно, без паники! — крикнул капитан катера и заметно ускорил ход.

Как только катер причалил, пассажиры поспешно покинули его, стремясь укрыться от смертоносного дождя.

— Давайте перевезем! Кому в Энзели?! — в надежде заработать, выкрикивали лодочники побойчее.

Мало кто из пассажиров решился рискнуть.

Но Мухтару не терпелось. Ему хотелось скорей перебраться на противоположную сторону. «Кто знает, может быть, сегодня же пойдет пароход на Баку», — подумал он. Вместе с четырьмя другими смельчаками он сел в просторную лодку с громким названием «Иране-азад» («Свободный Иран»). Старик лодочник отчалил от берега, довольный тем, что заработает и семья сегодня будет с хлебом. Подняв глаза к небу, он жалобно воскликнул:

— На тебя вся моя надежда, аллах. Дома меня ждут дети! Ты велик! Ты покровитель нага! — И попросил пассажиров помолиться за благополучную переправу. Все хором воскликнули: «Аминь!» Но то ли голоса людей не дошли до неба, то ли боясь пальбы с кораблей и не решаясь вступить с ними в бой, летчики стали сбрасывать свой смертоносный груз в Мурдаб. Одна бомба упала недалеко от лодки. Взрыв поднял огромный столб воды.