Другими словами, тэнноизм возводил учение об уникальном общественном устройстве Японии в степень синтоистской до-: гматики, возвышал его до уровня религиозной веры, что лишало возможности критического отношения к установкам тэнноиз-} ма и не допускало никаких изменений в «кокутай».
Подчеркивание общности интересов всех японцев в сочетании с противопоставлением их всем другим нациям и народам как низшим, лишенным божественного благословения делало: тэнноизм исключительно действенной идеологией, позволяющей добиться максимального сплочения японской нации на основе синтеза обновленной традиционной религиозной идеологии я современного буржуазного национализма.
В механизме внедрения в сознание простых японцев тэнноистских мифов самым важным и действенным официальная пропаганда считала специфическую культовую форму идеологического воздействия ритуал. Использовалась характерная для неразвитых религий «вплетенность» идеологии в ритуал» когда последний выступает главным носителем этой идеологий.
Религиозным ритуалам синто, особенно новым, специально с этой целью разработанным, был придан ярко выраженный политический характер, что превращало их в важный фактор общественной жизни всей японской нации, служивший для политической мобилизации масс в тех социокультурных рамках, которые были выгодны господствующим классам, и определявший обширный круг обязанностей подданных японской империи.
Ритуалы строго регламентировали жизнь японских подданных, эффективно поддерживали национальную сплоченность, сообщали ореол священности и таинственности социальным отношениям в условиях господства императорской системы. «Ритуальная практика узаконивала структурные основы социального организма», делала пережитки традиционного образа жизни реальной силой. Основополагающие установки идеологической системы тэнноизма как бы закреплялись ритуалами на чувственном и подсознательном уровнях. Как новые, рассчитанные на общенациональные масштабы, так и трансформированные традиционные синтоистские ритуалы были сведены в строгую унифицированную общегосударственную систему, призванную сохранять и взвинчивать чувства «единства расы Ямато и императора», принадлежности всех японцев к единой нации, покровительствуемой и ведомой волей синтоистских «ками». Еще в 1875 г. правительство Мэйдзи издало свод молитв и религиозных церемоний, которые отныне должны были использоваться в ритуалах и празднествах государственного синто [35, с. 76]. Всякое нарушение чисто религиозных обязанностей приравнивалось к нарушению общественного долга и соответственно каралось не только как религиозный проступок — оскорбление священной особы императора, но и как предательство родины. Большая часть религиозных служб были совершенно новыми, хотя преподносились как якобы издревле существовавшие и лишь заново восстановленные. Так, из 13 религиозных церемоний, богослужение на которых совершалось лично императором, 11 были впервые введены в период Мэйдзи [12, с. 40].
Идеологическая роль ритуальной практики государственного синтоизма отчетливо видна в тех празднествах, которые проводились японским правительством в эпоху Мэйдзи и последующие годы. В первую очередь это относится к празднику «ки-гэнсэцу» (проводимый ежегодно 11 февраля день основания империи «первым» императором Дзимму). Церемония, проводившаяся в день «кигэнсэцу» во всех синтоистских храмах, обычно начиналась с молитвы перед портретами императора и императрицы, в которой выражалась благодарность императору Дзимму за его «великие деяния», восхвалялись императорская фамилия и ее справедливое правление. Кончалось празднование пением имперского гимна «кимигаё» и гимна «кигэнсэцу». В гот же день члены императорской фамилии и представители цворцовых кругов совершали паломничество в храм Касивара в г. Нара. к гробнице «первого японского императора». Храм;;ио «кигэнсэцу» украшался флагами и лентами, к который прикреплялись зеркало, меч и связка яшмовых бус, считавшиеся в стране символами «божественной императорской власти [26, с. 53]), а также к «гэнсисай» (справлялся 3 января в память о сошествии на землю правнука богини солнца Аматэрасу, с середины периода Мэйдзи ритуал «гэнсисай» превратился в крупномасштабную церемонию, длившуюся около пяти часов) и «корэй» (семь церемоний поминовения духов предков импера. тора, отправлявшихся в разное время года и собиравших огромное число верующих). Подробно об этих празднествах см.: [12. с. 40–41, 123–134].
Особого упоминания с точки зрения утверждения массового культа императора и подогревания милитаристского психоза в стране заслуживает церемония «обожествления павших героев» в храме Ясукуни.
Храм Ясукуни был основан в 1869 г. в память о «героях, отдавших жизнь за реставрацию трона» с 1853 г. В дальнейшем в этом храме почитались как «ками» японские военнослужащие, погибшие в ходе войн, которые вела Япония. Все они изображались героями, павшими за «великое дело императорского пути». Посвящение духов в сан «ками» обставлялось как пышная религиозная церемония (проводилась 17 октября), богослужение на которой отправлял лично император, отмечавший величие их воинского подвига и склонявший свою «августейшую» голову в знак глубокой благодарности.
В основу этого ритуала, имевшего большое значение для культивирования мифологической символики тэнноизма, были положены распространенные в японском обществе верования в то, что те, кто погиб за свою страну, живут как «ками» — охранители живых и всей нации и их души продолжают участвовать в жизни видимого мира и всегда возвращаются на родину, где бы их ни застала смерть. Существовало также поверье, что после обряда «обожествления» «ками» погибших воинов становились охранителями живых солдат на полях «священных» войн, ведшихся Японией (подробно об обожествлении павших воинов и значении храма Ясукуни см. [16; 27]).
Все ритуалы государственного синто отправлялись в соответствии с их рангом в системе официально введенной иерархии. Естественно, венчали эту иерархию ритуалы, проводившиеся в храмах, непосредственно связанных с культом императора, Исэ, Мэйдзи, Касивара. Самым главным считался храм Исэ [38], посвященный богине Аматэрасу и сохранявший как святыню одну из трех регалий императорской власти — зеркало. Ритуал передачи этих регалий при восшествии на престол нового императора был главной церемонией государственного синто (подробно о церемониях, проводившихся в связи со вступлением на престол императора, см. [7, с. 123–124]).
Священникам (каниуси) в храмах государственного синто было запрещено вести пропаганду каких-либо религиозных догматов, их главной функцией было отправление ритуалов, призванных внушать пастве чувство благоговения и священного трепета перед величием власти. Но в основе этих церемоний лежали догматы тэнноизма, а они пропагандировались монопольно и централизованно самим государством.
Разгром японского милитаризма в 1945 г., последовавшие за ним демократические преобразования общества существенно подорвали основы тэнноизма.
В первые послевоенные годы в результате небывалого подъема демократического движения американские оккупационные власти проводили курс на искоренение малейших проявлений милитаризма и тэнноизма, на развенчание мифов о божественном происхождении императора и Японии. Это было закреплено в Потсдамской декларации 1945 г., в директиве оккупационных властей от 15 декабря 1945 г. об отделении синтоистской религии от государства, в отречении императора от божественного происхождения в его новогоднем обращении к народу в 1946 г., в демократической реформе образования, отменившей «моральное воспитание» в духе тэнноизма в школах, наконец, в новой демократической Конституции 1947 г., согласно которой суверенитет принадлежит народу. Власть императора согласно конституции стала носить лишь номинальный’ характер, ей был придан статус «символа единства государства и народа» (подробно о послевоенном статусе императора см. [4; 5, с. 176–189]). Отныне государственный строй Японии обозначался в японской литературе как «сетё тэнносэй» («символическая императорская система»).