Мы просто наслаждались видом с высоты.

— Видишь вон то, вдалеке? — спросил он низким голосом.

Я посмотрела в ту сторону, куда была повернула его большая голова и увидела затененное место.

— Это…

— Это Итан, в смысле, лианы.

Тень растянулась на многие мили. Она была просто огромной, съёмка с воздуха, какую я однажды увидела по телевизору у Люсилль, просто не смогла охватить весь масштаб.

— Однажды, Елена, ты сможешь разрушить их, сможешь добраться до людей там и освободить их.

— Как, Ченг?

— Не знаю, но это твоя судьба, это написано в Книге Теней.

Я взглянула на него.

— «Когда покажется, что наступает тьма,

Появится команда и отпор ей даст сама.

Возможность, чтоб судьбу их разглядеть,

Лежит в сердцах у разных двух людей.

Их сила и любовь в одно объединятся,

Отважная и блудный сын в свободе долгожданной утвердятся».

— А как ты понял, что это обо мне и Блейке?

— Это одно из пророчеств, которые Ирэн увидела после вылупления яйца Блейка. Ты его всадница, Елена.

— Я видела, на что способны лианы, это страшно. Мне жаль, но я не настолько бесшабашная и не настолько мечтаю лететь на встречу закату, чтобы попытаться сделать такое.

— Вы двое преуспеете там, где все остальные потерпели неудачу, Елена.

— Как, Ченг? Эти штуковины, они разрывают все, что приближается к ним.

— Я не Лунный Удар, Елена, и я сомневаюсь, что даже будучи им, я смог бы увидеть, как вы это сделаете. Что-то в крови твоего рода слишком сильное для них, чтобы они могли увидеть твое будущее.

— Фокс знал, я уверена, он знал, кто я такая.

— Ему было девятьсот лет, Елена. Самый старый Лунный Удар и самый ненормальный.

— Тем не менее, он видел мое будущее, я знаю, что видел.

— И именно поэтому он так сильно хотел уничтожить тебя. Не могу представить, чтобы он хотел мира.

— Ты тоже знал его?

— Нет, но мой отец рассказывал о нем истории. Страшные истории. Твой отец — тот, что вырастил тебя, — должен был быть больше, чем просто драконом, чтобы суметь его убить, — он посмотрел на меня. — Пожалуй, любовь дочери и вправду дает тебе силу за гранью понимания.

— Я убила его дочь, Ченг.

— Елена, ты была его дочерью.

Я не ответила, мне никогда не узнать, что он чувствовал по-настоящему, хотя и говорил, что любит меня больше жизни. Теперь, когда я знаю правду, мне сложно поверить его словам.

— Тания попросила меня об одолжении.

Я ахнула.

— Когда?

Я надеялась, что, возможно, король Гельмут что-то понял не так, и она все же была жива. Она обладала способностью заставлять людей видеть то, что они хотели.

— Пока ты спала после чудесного дня, проведённого мною с Кумутци.

— То есть, она действительно умерла.

— Да, Елена. Я был одним из тех, кто опознавали ее тело.

— Вот ублюдок.

— Кумутци непростой человек. Его слово — закон, Елена, даже если речь идёт о его собственной семье.

— Ты знаешь, почему они убили ее?

— Она пообещала, что никто не придет к ним после ухода Люциана, она поклялась своей жизнью.

— То есть я и её убила, — мне снова захотелось плакать.

— Не смей так думать. Ты не убивала ее, понятно? Она оставила тебя, когда не должна была этого делать, Елена. Она дала обещание твоей матери. Она должна была остаться.

— Это больше не имеет значения.

— Нет, имеет. То, что она дала мне, это нечто совершенно особенное. Это компенсирует то, что она сделала.

— Что? — спросила я немного раздражённо, мне просто хотелось обратно в академию.

— Закрой глаза и не бойся.

Я взглянула на него, прищурившись.

— Верь мне, Елена, я не причиню тебе вреда.

Я закрыла глаза и спустя мгновение ощутила, как две человеческие руки опустились на мои виски. Должно быть, он превратился обратно.

Перед моим внутренним взором замелькали картинки. Картинки, которые не были моими, или были, но я не могла их вспомнить.

Сначала я кричала, я вспомнила этот день, но он исчез, и более молодая версия меня, намного моложе, хихикала, когда мой отец щекотал меня, картинки из жизни, которую я не могла вспомнить, мелькали, оставаясь со мной пару секунд, а затем исчезали снова. Я не могла понять, в чем дело, а потом с толчком все прекратилось.

Мне показали кровать. Мне было семь лет, и мой отец рассказывал мне сказку о принцессе Кате, которая была принцессой Пейи, и ее могущественном драконе — Рубиконе.

— А затем дракон подхватил принцессу на свою спину и улетел с ней в закат.

— Нет, папочка, — сказала семилетняя я. — Все было не так. Ты забыл сказать, что Рубикон дал свою драконью клятву любить ее вечно, а потом поднялся с ней в небо и улетел в закат.

— О, неужели это так, котёнок? — он начал щекотать меня, и мой смех заполнил всю комнату.

Я слушала все истории, которые он мне рассказывал. В возрасте от пяти до десяти лет. Речь шла обо мне, но он называл меня Катей, и речь шла о моей жизни, о том, как Тания сбежала со мной, оставив короля и королеву с разбитыми сердцами. Но его версия реальных событий была совершенно иной. Я вернулась и заняла свое место принцессы, оно было заполнено лианами, и я сражалась бок о бок с могучим Рубиконом, который имел способность превращаться в принца. Боролась за то, чтобы пройти мимо лиан и освободить свой народ. Его рассказы содержали много истории Пейи, и он был мастером рассказывать. Была даже часть, где я летала.

Я была не в драконьей форме, а на огромном драконе, на Герберте. Он засмеялся, но не сказал ни слова, когда я вцепилась ему в спину, как обезьяна. Чешуя и все остальное казались огромными для моего детского видения. Мне было три, может четыре, и это была последняя ночь, когда он летал со мной. Это было воспоминание, которое я бы не узнала, даже если бы Тания не стерла мои воспоминания. Я была слишком маленькой.

Когда Ченг убрал руки с моих висков, щеки почувствовали тепло; я услышала звук трансформации и снова посмотрела на его большую чешуйчатую фигуру.

— Она их вернула? — спросила я и вытерла слезы с глаз.

— Она считала, что это ты должна знать. Герберт любил тебя, Елена. Всегда.

Я кивнула.

— Он по-своему, стараясь не испугать, пытался рассказать тебе, что ты должна сделать. Он действительно пытался выполнить обещание Тании.

— И он это сделал, — но истории были не правдивы, хотя бы потому, что Рубикон никогда не давал драконьей клятвы любить и защищать принцессу Пейи.

Сейчас я все вспомнила. Насколько важна была драконья клятва, намного важнее дурацкого обещания, и я даже вспомнила ночь, когда отец рассказал мне, что это я была Катей, что Пейя существует в действительности вместе с магией и драконами. Он хотел вернуть меня обратно, но я была не готова.

А теперь, когда я готова, уже слишком поздно.

— Сейчас ещё не поздно, Елена.

Я взглянула на Ченга.

— Ты тоже можешь читать мои мысли?

— Нет, но выражение твоего лица говорит само за себя.

— Поздно, Ченг. Блейк меня презирает, он никогда не согласится на дент, и, если честно, я сама не хочу, чтобы он соглашался.

— Почему ты так говоришь? — его драконья морда исказилось от шока.

— Потому что дентов не существует. Это всего лишь заклинание, которое сделает его навеки моим рабом.

— Елена, как ты можешь так говорить?

— Но это так, Ченг.

— Не так. Я знаю, что все не настолько ужасно, как ты пытаешься это преподнести. Разве Джордж и Бекки не пример того, насколько сильна их связь?

— Ченг, все как раз наоборот. Джордж терпеть не мог Бекки, а затем вдруг ни с того, ни с сего на ней помешался. Это неестественно.

— Это так, Елена. И что-то подсказывает мне, что когда придет время, ты увидишь это так же, как и все остальные. Это предсказание, вы должны держаться за него, так как Ирэн может видеть прошлые чары и заклинания. Она бы сказала что-нибудь давным-давно, если бы дент был таким. Она тоже была его частью, и это