Много позже своих случайных встреч и событий в молодости будучи уже вполне сложившейся личностью Алексей встретил чрезвычайно интересных и глубоких людей, в спорах с которыми каждый раз возникало отрицание известного восклицания Альберта Эйнштейна «Бог не играет в кости!».
Разговор с родителями был не простым. После рассказа Алеши о своих неожиданных планах и, более того, действиях и отец, и мать были просто в шоке. Мама вообще считала, что Георгий Ашотович – либо аферист, либо маньяк. Отец был несколько обижен тем обстоятельством, что родной сын, доверительные отношения с которым он так бережно выстраивал, не счел нужным даже посоветоваться с папой.
– Так ты говоришь, Серега тебя надоумил пойти в спортшколу? Это его идея, что спорт лучше иностранного языка? – задавал вопросы Николай Львович.
– Слушай, пап, у меня с английским нет никаких проблем, базовый уровень, который дала наша спецуха с интенсивным английским, просто отличный. С этого уровня при необходимости я освою язык в совершенстве за какие-нибудь месяцы. А я хочу, как ты, стать офицером, а потом генералом или адмиралом. А для этого нужна хорошая физическая подготовка, – рассуждал вслух Алексей.
– Ну что ты несешь? Какая физическая подготовка? У меня, например, абсолютно обычная подготовка, даже ниже обычной. Я всю жизнь терпеть не мог спорт, однако это не помешало мне прослужить офицером почти сорок лет и дослужиться до адмирала. И этот Серегин бред подвигнул тебя не только на обдумывание каких-то планов втайне от родителей, но и на активные действия?!
– Кто этот Георгий Ашотович? С чего ты решил, что это порядочный человек? – включилась в персональное дело сына мама. – Судя по тому, что он заговаривает с незнакомыми юношами, это какой-то, мягко говоря, странный тип. Николай, ты можешь проверить, что это за интернат и что это за Маркарян в этом интернате?
– Сынуля, ты говоришь, он тебе дал какой-то телефон? Давай-ка я действительно проверю, что это за телефон, чтобы ты понял, что не все в жизни так просто, как тебе кажется.
– Да ради Бога, проверяй! Если бы ты с ним поговорил, то сразу же понял бы, что это нормальный хороший мужик, по-моему, даже очень хороший.
Николай Львович позвонил по номеру телефона, который дал Алеше Маркарян, представился, объяснил ситуацию. Он с удивлением услышал, что это действительно номер телефона приемной комиссии специнтерната, что Маркарян Георгий Ашотович действительно работает заместителем директора интерната и что, если Георгий Ашотович рекомендовал сыну Николая Львовича поступать в интернат, то в приемной комиссии готовы предоставить бланки приемных документов для заполнения и последующего рассмотрения.
Алексей был в восторге, глядя на растерянные лица родителей. Николай Львович сказал, что один телефонный звонок ничего не значит и что он должен навести справки в министерстве через знакомых кадровиков. Только после получения исчерпывающей информации об этом интернате он сможет дать или не дать свое отцовское благословение на этот серьезный шаг в жизни сына.
Старший брат Алеши Сергей отнесся к этой истории философски спокойно. Он заявил, что человеческий путь зависит от стольких случайностей, что вопрос поступления или непоступления Алеши в какой-то там интернат не сильно повлияет на будущую карьеру брата.
– Делай, брательник, то, что тебе нравится, то, к чему душа лежит, а результат зависит от многих факторов, но в первую голову от тебя самого, от твоих качеств. А их, этих качеств, у тебя хватает! – изрек брат.
Алексей резонно решил, что Сергею сейчас не до метаний младшего брата. Он только что окончил медицинский институт, женился, переехал в двухкомнатную квартиру, стал папой, и ему с высоты своего уже совершенно взрослого положения легко было рассуждать о планах брата-школьника.
Через несколько дней Николай Львович рассказал, что он узнал в министерстве. Интернат действительно существует, причем не просто интернат, а самый «крутой» интернат в стране, в котором готовят ребят для поступления в элитные высшие учебные заведения, связанные с военной дипломатией и разведкой.
– В общем, твоя, сынуля, в буквальном смысле слова случайная встреча может стать для тебя счастливой или не очень. В любом случае, если тебя возьмут в интернат, ты получишь очень хорошую подготовку практически в любой вуз или академию. Так что мое мнение – пробуй.
После поступления в специнтернат жизнь Алексея кардинально изменилась. Курсанты, так солидно назывались ученики интерната, жили и учились в помещении интерната с понедельника по субботу, и только с субботнего вечера по утро понедельника курсанты-москвичи отпускались домой.
С первых же дней учебы Алексей понял, что он не самый умный и не самый сильный мальчик, как он привык считать, а есть, оказывается, ребята и поумнее, и посильнее него. Интернат, в котором учились ребята с четырнадцатилетнего возраста, требовал полной отдачи всех физических и моральных сил. Чего стоит одно расписание: от подъема в шесть утра до отбоя в десять вечера день пролетал на одном дыхании.
Учеба поначалу представляла собой смесь общеобразовательной программы с усиленным изучением английского языка, с физической подготовкой по всем мыслимым видам спорта, а также с такими необычными для школьной учебы предметами, как психология силового воздействия на человека, методы выживания в экстремальных условиях, тренировка и развитие различных видов памяти.
По субботам занятий не было, но домой не отпускали, каждый раз организовывались какие-то культурные или спортивные коллективные мероприятия, типа поездок за город в музей, или поход в театр, или просмотр кинофильма, при этом после подробного обсуждения нужно было написать отчет с анализом увиденного и услышанного. В субботу вечером или в воскресенье утром москвичей отпускали домой к родителям, так как это был абсолютно свободный от всех мероприятий и учебы день. Не москвичи могли проводить воскресенье по их усмотрению. Однако курсант обязан был вернуться в интернат до отбоя.
К каждому курсанту был прикреплен куратор – преподаватель. У Алексея это был преподаватель математики Николай Николаевич Филин – средних лет лысеющий мужчина, по южному растягивающий слова и произносящий букву «г» на украинский манер. На взгляд Алексея это был вполне вменяемый, толковый человек, желающий оказывать помощь своему курсанту в любых вопросах текущей жизни.
Самыми захватывающими периодами учебы были поездки в зимний и летний лагеря, когда ребята выезжали в загородный филиал интерната, расположенный в девяноста километрах от Москвы. Три недели зимой и два месяца летом – никаких общеобразовательных дисциплин, только так называемая спецподготовка. Многочасовые изнуряющие занятия по акробатике, рукопашному бою, стрельбе из многих видов оружия, многокилометровые кроссы по лесам и заплывы на длинные дистанции, прыжки с парашютом, многодневные лесные походы без каких-либо средств жизнеобеспечения – всё это было очень тяжело и в то же время захватывающе интересно.
Алексей, впрочем как и его товарищи по учебе, осознавал, что из него готовят специалиста весьма необычного, способного на очень сложные, почти невероятные действия: от ведения боя с голыми руками против группы вооруженных людей до выживания в экстремальных ситуациях без воды и пищи и с необходимостью преодолевать огромные расстояния по суше и воде в скрытном режиме. При этом ребята понимали, что интернат – это только подготовка к настоящему овладению специальностью. Было понятно, что, если название будущей специальности и банально – то ли диверсант, то ли разведчик, в любом варианте дальнейшей специализации из них готовили неких элитных суперменов. Впрочем, почему «суперменов»? В интернате была женская группа, состоящая из нескольких девочек. Частично они учились вместе с мальчиками, но довольно существенная часть занятий была раздельной. Однако в лагере девочки преодолевали те же нагрузки, что и мальчики, а иногда и более успешно.
Отношения ребят с девичьей частью интерната складывались самые товарищеские, без какого бы то ни было намека на возможные романтические контакты. Сложная и тяжелая учебная программа таким прессом ложилась на мальчишек и девчонок, что они воспринимали друг друга просто как курсантов, совместно преодолевающих препятствия и выполняющих общую, порой непосильную работу. Летняя лагерная жизнь в лесу прекрасно располагала бы к взаимному и вполне естественному влечению, если бы не отбирающие все физические и душевные силы учебные задания и мероприятия, которые могли бы стать абсолютно непосильными даже для взрослых людей.