Впервые за последние несколько часов я не только мог действовать – но и знал, что делать, хоть как-то представляя картину вокруг. Помимо Карты Хаоса – полезной, но в то же время смертельно опасной для меня вещи, у меня накопилось уже немало ценностей. Для начала глефа – оружие, по стоимости сопоставимое пусть и не со спорткаром, но с достойным представительским автомобилем. Толку от нее правда пока мало, но это дело наживное - не сколько разумом, сколько мышечной памятью помнил, как оружие потянуло меня за собой – в тот момент я ощущал, как могу нашинковать кого угодно.

К глефе, практически комплектом одного стиля - Конь Смерти. Вот этот точно стоит немало, может сразу как два спорткара – учитывая расценки на уникальные вещи в этом мире. Подняв на уровень глаз статуэтку, присмотрелся к животному – голый скелет, объем которому придавал полный конский доспех из кольчуги и металлических пластин с устрашающей гравировкой и зловещими украшениями. К высокому рыцарскому седлу, кстати, был приторочен длинный прямой меч в простых на первый взгляд ножнах.

Я поднялся с кровати и вышел в центр комнаты. Задача номер один сейчас – узнать, как активировать дракона. И для этого мне пригодится конь - я взял статуэтку похожим жестом, как это делали всадники Алекс и Леонас на моих глазах. Ничего не произошло – кроме оповещения о системном сообщении. Ну да, плохо, но предполагалось – использование ездового животного в помещении данного класса невозможно.

Фигурка коня легла в сторону, теперь я рассматривал дракона – свой билет за пределы Атлантиды. Дракон как дракон, ничего необычного – на Виллентретенмерта похож, только вот цвет не ясен – статуэтка матово-черного цвета, с легкими зеленоватым оттенком. Открыв интерфейс, принялся изучать его на предмет веток умений всадника или наездника. Не нашел ничего – даже намека.

Допустим, призвать дракона я смогу. Но появляется задача номер два – понять, как им управлять. И дело серьезно усложняло то, что сделать это я смогу только на свежем воздухе. На луга Атлантиды выходить не вариант - даже без опасения встречи с Маклениным в темном переулке между холмами; если меня ищут хозяева Карты Хаоса, совершенно не следует светить личным драконом. Поэтому, остается всего лишь один вариант – выйти вместе с ним в окно. Это, правда, ограничивает количество попыток до одной. И если не получится, дракон исчезнет в морской пучине, а я – после долгого и вряд ли приятного полета, воскрешусь в келье второго яруса.

Постояв некоторое время в проеме бойницы, через который вполне можно выйти из Цитадели – слегка пригнувшись, вернулся к кровати.

- Ну, привет, - отложил я дракона в сторону, поближе к коню и взял в руки волшебницу и тролля. В отличие от темных алебастровых статуэток дракона и коня, эти две фигурки были глубокого зеленого цвета – из нефрита.

Чародейка мне сразу не понравилась. Во-первых, наряд – на ней было смелое и откровенное платье, с широкими вырезами, стянутыми боковой шнуровкой. Привлекательное холодной красотой широкоскулое лицо было запечатлено в моменте злости – женщине явно что-то не нравилось в происходящем на ее глазах, а руки были вскинуты в защитном жесте. Сомнений в том, что статуэтка принадлежит чародейке, не было – вокруг правой кисти присутствовал ореол магической ауры, а на ладони находился круглый огненный шар.

Лет волшебнице, судя по всему, было около тридцати - выглядела она восхитительно, блистая по-настоящему женской красотой. Но для меня, скорее отталкивающей, чем привлекательной – знакомиться к подобной женщине точно не подошел бы – даже в ночном клубе, будучи под действием зелья смелости.

Тролль выглядел нашим человеком. Черты лица, присущие чуждой расе – длинные нижние клыки, прижимающие верхнюю губу, немалого размера острые уши и выдающиеся вперед надбровные дуги, казались наносными, будто наложенными на лицо простого парня. Он, кстати, широко улыбался – вот только веселья, как мне показалось, в его улыбке особо не было. Одет тролль был поприличнее, чем чародейка – никакого авангардизма и смелой высокой моды – простые кожаные штаны и куртка, широкий пояс с несколькими закрепленными небольшими сумками. Вот только ботинки и носки он где-то забыл – хотя может у троллей так принято – без обуви ходить. Да, несмотря на то, что тролль не принадлежал к человеческой расе, выглядел он более внушающим доверия, чем волшебница.

Я сгреб все статуэтки, кроме одной, покидал их в сумку и убрал ее в сундук. Рядом с кроватью – будто невзначай, прислонил короткий меч – тот самый, убивший матрону в особняке, который после мне вручила Юлия.

Теперь надо лишь разобраться, как вернуть к жизни статуэтку. Вспомнив, как убирали своих животных в инвентарь всадники, я попробовал положить на нее руку. Сверху. Снизу. Сзади. Ничего не происходило.

Встал, походил. Подумав немного - еще раз выглянул в окно. Постоял немного, наблюдая как снизу неспешно плывут облака.

Страшновато. Я прыгал с парашютом – один раз в жизни. Когда открылась скругленная дверь с иллюминатором, и я оказался на запомнившемся простеньком резиновом коврике, наблюдая снизу – на расстоянии двух тысяч метров, картинку из гугл-карт, понял, что не смогу шагнуть вперед. Тогда решил вернуться на землю без прыжка, наплевав на позор. Вот только обернуться и сказать инструктору об этом не успел – принудительно вышел. Вышли, вернее – сначала я от толчка инструктора, а потом и парашют принудительным раскрытием.

Сейчас высота пугала еще сильнее – я ведь уже летал, знаю, как это страшно. Но шагнуть вниз был готов – ведь где-то там на материке сейчас Катя. Вздохнув, решил попробовать последний раз – и после нескольких манипуляций поставил случайно статуэтку на ладонь. И заработало.

«Уверены, что желаете распаковать?»

Не особо уверен, конечно – но согласился.

«Внимание! Процедура проходит без должного обеспечения магическими артефактами и может быть некомфортной для объекта. Продолжить?»

Пособий по распаковке объектов у меня нет, как магических артефактов. Поэтому очень надеюсь, объект меня простит – подтвердил я согласие.

Фигурка мгновенно вспыхнула ярче, постепенно наливаясь внутренним светом – и вот уже прямые струи зеленого света веером разошлись по сторонам – так что озарилась вся комната. Свечение постепенно меняло цвет – из зеленоватого в синий, а через несколько мгновений – прозрачного серебра. Воздух в комнате сгустился, задрожав от магической энергии, лучи света будто ожили, изгибаясь змеями, так что по полу заметались живые тени. Дрожащая в мареве статуэтка начала быстро расти в размерах – увеличиваясь с каждой пульсацией и оживая, изменяя структуру – напоминая теперь призрака в клубе пронзенного многочисленными серебряными лучами дыма. Еще немного и на высоте человеческого роста постепенно вырисовывалось четкое изображение плененной в нефрите фигуры – по мере того, как исчезали клубы дыма, появлялось больше четкости. Еще мгновение, и передо мной возникла фигура светловолосой женщины, замершая защитном жесте. И даже огненный шар на ее ладони живо играл языками пламени – вот только это было пламя ядовито-зеленого цвета.

Держать статуэтку надо было, кстати, не на высоте человеческого роста. Когда тяжесть вернулось в тело чародейки - застыв на мгновенье в воздухе перед тем как рухнуть вниз, она успела выругаться. На немецком. Одновременно с тем, как с ее ладони сорвался ядовитый файербол.

Звонкий шлепок падения полуобнаженного тела на каменный пол и дохнувший в спину кислотным жаром взрыв произошли одновременно. Едва обернувшись на стену – каменную кладку которой лизали языки зеленого пламени, я вернулся взглядом к волшебнице. Она в этот момент выгнулась дугой, хрипло застонав и медленно перекатилась по полу, держась за низ живота. В каждом ее движении чувствовалась непереносимая боль – настолько, что я почувствовал, как спина покрывается липким холодным потом – от страха и за незнакомку, и за свои действия.

Светловолосая чародейка между тем свернулась в клубок и начала сдавленно подвывать, изгибаясь – как будто стараясь вывернуться наизнанку. Вой ее постепенно становился громче, тело изогнулось дугой, и вновь она перекатилась, стараясь убежать от рвущей тело боли. Идеально ровные, с вызывающим красным маникюром ногти заскребли каменный пол кельи – я поморщился, когда сразу несколько сломались.