С другой стороны, крестики у многих, а в мире не становится лучше. В решающие минуты человек думает не о догмах, а о себе, о своих жизни и счастье. Почему Анжела должна быть исключением?

– Коза май виста. Соно морта? – Девушка еще раз быстро огляделась. – Перке нон сто инсьемэ кон Джованни?*

*(Нечто невиданное. Я умерла? Почему я не вместе с Джованни?)

– Джованни? Анжела, здесь нет никакого Джованни.

– Но. Нон соно ун анджело. Сэй ту.*

*(Нет. Не я ангел. Ты).

При очередном упоминании имени ее указательный пальчик оторвался от груди и уперся в меня. Кажется, девчонка повредилась умом. А это, видимо, кораблем не лечится.

– Я не Анджело. – Моя голова отрицательно мотнулась.

Ура! Шея освободилась!

– А-а, ты имеешь в виду своего друга… или, может быть, жениха? – предположил я. – Но я не Анджело. И не Джованни, кем бы он ни был. Твой друг… погиб. Прости. Мне очень жаль.

– Довэ ста Джованни? – До нее вдруг дошло. – Люй э морто? Соло люй?..*

*(Где Джованни? Он мертв? Только он один?)

Уголки девичьих глаз наполнились блестящими капельками.

Ексель-паноксель, как же с ней объясниться? Прежде я изучал немецкий, из которого ныне помнил только «Гитлер капут» и «хенде хох». Ну не располагает нынешняя система обучения к глубинным знаниям. Или мотивации не хватило.

Еще чуть-чуть я знал из английского – результат общения с компьютером. Но и это не могло помочь в бытовом общении с носителем иного языка.

– Нон парли итальяно? – Девушка пыталась решить ту же проблему. – Ио нон парло инглезе. Со алькуни пароли. Андестенд?*

*(Не говоришь по-итальянски? А я не говорю по-английски. Знаю только несколько слов. Понимаешь?)

– Ноу. – Я развел руками.

Помолчали.

– Полакко о но? Ке лингва? Данезе? Олландезе? – начала перечислять девица непонятные слова. – Джапанезе?*

*(Поляк, нет? Какой язык? Датский? Голландский? Японский?)

Говорила она специально очень громко, словно с глухим, слова проговаривались четко, будто от этого они становились понятнее. Иногда собеседница срывалась, тогда выстреливали длиннющие фразы, из которых я иногда улавливал только понятное «мамма миа».

Смуглое лицо нависло надо мной, бесценный медальон болтался на шее вместе с крестиком и совершенно не замечался владелицей. А меня он едва не задевал по животу и неподвижным рукам. Впрочем, руки начали отходить. Еще немного…

Мой жадный взгляд, направленный, с ее точки зрения, на едва прикрытую грудь, встревожил девушку. Она отпрянула. Мои руки снова сковало льдом.

– Ми кьямо Челеста, – благовоспитанно произнесла она с безопасного расстояния, постучав прикрываемой рукой себе по груди. – Э ту?*

*(Меня зовут Челеста. А тебя?)

Кажется, она представилась. Выпорхнувший в мою сторону указательный пальчик свободной руки потребовал совершить ответное действие. Так я понял.

– Челеста?

– Си-си,* – зажглись глаза-угольки.

*(Да-да.)

– Оле… ф.

Концовка стала неожиданной даже для меня самого. Наверное, не хотелось вновь попадать в историю как с Артемом. И какая-то примазанность к неизвестному Альфалиэлю проявилась. Альф, эльф, Ольф… Неплохая компания.

Самое крутое представление джентльмена, известное каждому, это киношное «Бонд. Джеймс Бонд». Ничего не убрать, не прибавить. Имя, за которым многое стоит, и все должны это почувствовать. Короче, мечта любого подростка… живущего внутри любого мужика. Теперь и я смогу под воображаемую тревожную музыку, что настраивает на серьезность и предлагает опасаться того, кто сейчас будет говорить, скромно объявить: «Ольфалиэль. Можно просто Ольф».

Совершенно несравнимо с Ольжик или Олёжичек.

– Олеф? – переспросила Челеста.

– Ольф, – спокойно поправил я.

– Мольто пьячерэ.*

*(Приятно познакомиться)

Несоответствие славянской физиономии на тщедушном стержне, что гордо выдавался мной за мужественный торс, и внеземного антуража навело собеседницу на какие-то мысли.

– О капито Ольф. Сэй… экстратеррестэ. Уна спиа о ричеркаторэ д альтра пьянэта. Ун алиено. Э ль аджэнтэ сэгрэто камуффато да ун уомо. Э веро?*

*(Поняла. Ты инопланетянин. Разведчик или исследователь с другой планеты. Их секретный агент, замаскированный под человека. Правильно?)

Она вновь придвинулась ко мне – с запредельным интересом, от которого веяло сумасшествием. Ну еще бы. Человек перешагнул границу жизни и смерти и встретил там кого-то. Другой на ее месте мог начать молиться, пока не окочурится, или бросаться на стены от непонятной жути… Кстати, а в этом последнем случае стены пропустят носителя медальона? На какой высоте сейчас корабль? Если человек с медальоном разобьется вне корабля, что будет с его жертвой, которая осталась внутри?

Я вдруг почувствовал, что руки освободились. Неожиданным резким движением я вскинул их в попытке сорвать медальон.

Челеста отпрыгнула, вперед выставились коготки. От этого оставленная без поддержки брючина бесстыдно свалилась вниз, а в дыру блузки удивленно выглянул темный глазик.

– О, порка мадонна… – вырвалось у взвизгнувшей девушки.

Хлипкая фигурка засела у будуара, прикрывшись от меня коленками.

Некоторое время сохранялся статус-кво. Я просто ждал. Она смотрела на меня. Иноязычный незнакомец больше не покушался, и девушка перевела взгляд себе на грудь. Пальцы потерли саднившую от дернувшейся веревки кожу на шее, что затянулась прямо на глазах… которые непонимающе сошлись на медальоне. Девица сама сняла его, ладонь с нежностью погладила оставшийся крестик, а отброшенная блямба с нитяным хвостиком покатилась по полу.

Меня, только что вновь шарахнутого судорогой паралича, отпустило. Совсем.

– Спасибо, Челеста.

Я поднялся. Бесценное сокровище с трепетом в душе и легким тремором рук вернулось на шею. Никогда не повторю подобной ошибки – бездарной, непредусмотрительной, откровенно глупой, если не сказать смертельной

– Не представляешь, как я тебе благодарен.

Забившаяся в углу, словно загнанная котом мышь, Челеста зыркала на меня оттуда со страхом и упреком. Одно слово – девчонка.

– Сколько тебе лет? – поинтересовался я. Повернутая книзу ладонь сделала ступенчатое движение вверх, от полуметра до своего роста. Будто ребенок растет. Вспомнилось подходящее английское слово: – Тайм. Ноу, сорри. Эйдж. Хау мач?*

*(Время. Нет, извини. Возраст. Сколько?)

Челеста понятливо кивнула.

– Дичановэ.* – И в несколько приемов показала на пальцах. Недоумение в моем взоре заставило ее руку для подтверждения начертать перед собой цифру.

*(Девятнадцать)

– Девятнадцать? Надо же. Никогда бы не дал. Мне – двадцать семь.

Я написал в воздухе двойку и семерку. Девушка вновь кивнула, голосок вопросительно прочирикал:

– Квести анни соно делла терра?*

*(Земных лет?)

Я уже привычно развел руками.

– О капито,– с легкой хитрецой в глазах завершила она тему.

*(Я поняла)

Вот и поговори с такой. И чего не учились языки, когда имелась возможность? Думалось, что не пригодится. Все так считали, и большинству действительно не пригодится. С другой стороны: сколько шансов упущено из-за этого пробела в образовании?

Я глупо таращился на ежившееся в углу создание, при этом стоял подальше и не приближался – во избежание. Впрочем, бунт не грозит, а если произойдет, то подавлю его в зародыше одним мысленным приказом. Мне теперь понятно, как работает местная система безопасности.

Корабль висел в облаках, внизу сквозь них иногда проглядывали жилые кварталы у полувысохшей речки. Открытая панорама внушала страх, казалось, что мы сидим на облаке, принявшем форму овальной квартирки, а в открытых проемах гуляет ветер. И стоит ему подуть сильнее…

Чтоб успокоить хотя бы этот из многочисленных страхов девушки, моя ладонь демонстративно оперлась на невидимое «стекло».