Олег Аникиенко

Путь от стены к стене

Парень и девушка метались по тесной квартирке, спотыкаясь об стоящие в центре коридора спортивные сумки.

— Данилка, ты все разработки на диски продублировал? — с беспокойством интересовалась девушка.

— Конечно.

— А на жесткие диски или компакты? — с беспокойством уточняла она.

— И так и так прописал, — терпеливо объяснял ей парень. — Ты лучше проверь, все ли вещи взяла и все ли у сына, что нужно имеется?

— У Костика есть няня, а у няни есть деньги, которые мы на него оставили, — резко ответила девушка, похоже недовольная тем, что ее упрекнули невниманием к ребенку. Затем, закатив глаза к потолку, крикнула, — тетя Катя, все же понятно насчет Костика? Мы вам будем по триста долларов в месяц высылать на него, главное чтоб сын ни в чем не нуждался.

В коридор из комнаты выглянула женщина с красными глазами, в платке, повязанном поверх бигуди.

— Атож не понятно!? — с энтузиазмом заверила она, подкидывая орущего благим матом пацана месяцев шести, — я сеструхиных троих воспитала, и все людями стали. Жрать захочет, накормлю, срать захочет, подотру. Делов то! Главное любить этих засранцев, они усё чуют.

— Что-то в его крике, я не слышу особой любви, — с недоверием проронил Данил, поправляя очки.

— Ну, так чует, что родня то уезжает, — доброжелательно объяснила тетя Катя, — щенок и тот скулит, как сиськи мамкиной лишается, а тут человеческий детеныш, а не лук репчатый.

— Алла, ты уверена, что мы можем спокойно уехать? — с сомнением переминался с ноги на ногу отец Кости.

— Да не посторонний же человек с ним остается, — заверяла тетя Катя, — я же соседка ближайщая, у меня в коммуналке самая близкая комната к вашей. Детё же еще в пузе на моих глазах росло. Будите звонить, оно вам отогукается и отокееца в вашу Америку. Что сытое и не засранное сразу же по кудахтанью поймете.

— Ты хочешь, чтоб наш сын в этой коммунальной квартире рос? — зло спросила Алла, — мы четыре года работали над проектом, чтоб нас заметили, и когда нас приглашают в Америку запустить наше детище, мы откажемся и упустим шанс, который выпал, возможно, единственный раз в жизни?

— За ребенка я переживаю, это наше основное детище, а не программа.

— И я переживаю, поэтому хочу, чтоб у него было будущее, квартира в хорошем доме, школа, а потом университет престижный. Чтоб он, когда учился, кушал сытно, а не как его отец язву пирожками отъедал, и чтоб как мать от голода в обмороки не падал. То, что мы его не успели в загранпаспорта вписать, кто виноват? Обстоятельства?

— Аллочка, ты же видела, как я занят был проектом, когда мне было эти справки собирать? — начал оправдываться незадачливый отец.

— Тебя никто не винит, но и ты меня не вини. Так обстоятельства сложились, максимум на полгода уедем, деньги будем посылать, с Костиком общаться по телефону, приедем, когда он только соображать начнет. Что поделать, если близких людей у нас нет кроме соседки по коммуналке. Ты же видишь, тетя Катя доброй души человек.

— Да добрая не спорю, — согласился Данил и, наклонившись поближе к уху жены, добавил, — меня только смущает ее уровень интеллекта.

— Нам главное чтоб ребенок был сыт и чист, а вернемся, сами воспитаем, до года все равно ничего понимать не будет, — заверила Алла решительно, — ты же видел, как тетя Катя за своим псом Дуриком ухаживает. Тетя Катя, вы же курить при Костике не будете, как и договаривались?

— Да шоб я сдохла, — заверила нянька ходя по комнате и старательно тряся ребенка, отвлекая от крика.

— Да вот и боюсь, что и из нашего сына дурик вырастит. Ладно, пошли мамаша, такси не дождется, и мы точно в аэропорт опоздаем.

— Мысли материальны, ты давай всякие гадости не думай. Сына поцелуй папаша, а то со своими переживаниями забыл даже с ребенком проститься, — упрекнула его супруга и сама первая направилась в комнату, в которой тете Кате удалось успокоить малыша.

В коридор коммунальной квартиры зашли статные мужчина и женщина, по яркой одежде сразу было ясно, что иностранцы. Водитель такси занес два дорогих кожаных чемодана. Молодой мужчина великодушным жестом протянул ему купюру в местной валюте, расплачиваясь за услуги.

— Наконец-то приперлися родители дорогие, — умильно сложив руки на груди, приветствовала соседей тетя Катя.

— Здравствуйте тетечка Катечка, — обняла няньку Алла.

— И ты Аллка не хворай, — ответила на приветствие соседка.

— Как дела, как наш сынок? Как новая любовь ваша поживает? — поинтересовалась Алла.

— Сынок ваш в ажуре, розовощекий, розовожопый, я его к вашей комнате приучала, чтоб знал родичью хату.

— Катька, ты где делась собака бешенная? — раздался из комнаты соседки робкий голос и оттуда, держась за косяк чтоб не упасть, показался невысокого роста толстенький мужичек.

— Тута я чмо бухое, с людями общаюсь.

— Супа дай пожрать.

— Грею уже не вылазь с комнаты, а то по шеи дам, — предупредила любимого соседка, и когда он скрылся, миролюбиво добавила, — эта вошка, пятницу опять отмечала с сотоварищами.

— Так сегодня же воскресенье, — замер на месте Данил, снимающий в это время модное итальянское пальто.

— Дак он пятницу всегда все выходные отмечает, ну главное его я к вам в комнату не пускала, чтоб детё не травмировал своей испитой харей.

Нехорошие предчувствия закрались в душу к матери. Не снимая плаща и сапог, на высоких шпильках, она прошла в свою комнату. Сын стоял лицом к стене противоположной двери и держался за нее руками.

— Ты его давай не напугай, отвык же от вас, — с заботой предупредила нянька, — он вообще любит на эту стенку смотреть и орет, если его отрываешь от нее. Глаза закрывает и вопит благим матом пока не вырубится и не уснет. Посмотри сама штаны чистые, росту для своего возраста нормального, ну и вообще упитанный бутуз.

В дверной проем заглянул Данил и ласковым голосом попытался привлечь внимание ребенка.

— Сынок, здравствуй, твои папа и мама приехали.

Было заметно, что мальчик напрягся, и так же держась за стену и не отрывая взгляда от затертых обоев, сделал несколько шагов в сторону, удаляясь от источника голоса.

— Он что не говорит? Вы же тетя Катя сообщали нам, что он болтает во всю, — с беспокойством поинтересовался отец.

— Базарит он нормально для своего возраста, просто вы не умеете на его языке говорить, — успокоила нянька и обратилась к воспитаннику, — Костян.

— У? — на удивление низким голосом вопросительно замычал малыш.

— Жрать хочешь?

— Уу.

— Срать или ссать хочешь?

— Уу.

— Ты сытый?

— Угу.

— Слыш? Все понимает, — радостно успокоила родителей нянька, — как собака, понимает, а базарить не умеет.

— Как собака? — с ужасом вскрикнула мать.

— Ну, я ж так шутки шучу, в таком возрасте никто говорить толком не может, зато ваше дитё понимает многое. Даже меня знает, Уней называет, наверно слышал, как мой забулдыга меня Катюней звал, вот и придумал мне имя на своем дитячьем языке.

— Сынок, — присев на пол позади малыша, обратился к нему Данил.

Ответа не последовало.

— Костян надо обращаться, он сынок не понимает, я же его сынком не называла, — пояснила нянька.