— Почему у Айнов Мосир есть сердцебиение? — Отныне он должен избегать использования слов эдзо в присутствии туземцев. — Я никогда такого не чувствовал в любом другом месте.

— Айнов Мосир живая, — сказал вождь Аветок. — Ее еще не убили люди, которые вырубают леса, распахивают землю под фермы, и строят города. Его тон подразумевал японцев, распахавших свою землю.

— Сердцебиение становится все сильнее, — импульс вибрировал в костях Хираты, в глубине его глаз.

— Мацумаэ отогнали дух Айнов Мосир дальше от берега. В глуши лесов они гораздо сильнее.

Это манило Хирату, обещал раскрыть ему секреты. Он хотел знать больше об этом, но пошел снег. Белые хлопья покрывали землю свежим слоем, скрывая звериные следы. Охотникам следовало поторопиться, либо придется вернуться назад с пустыми руками. Да и главной задачей Хираты было расследование этого убийства.

— Я кое-что слышал… — Начал он.

— Люди вам расскажут много интересного, — сказал Аветок. — Это не означает, что вы должны им верить.

Это был мудрый совет, но это было не то, что Хирата, в конечном счете, хотел узнать от этого человека:

— То, что я услышал, было о Текарэ. Хотя вождь не реагировал, Хирата почувствовал, что он насторожился:

— Кажется, она была плохой женщиной.

Он пересказал то, что торговец золотом сообщил об амбициях коварной натуры Текарэ.

— Это правда?

— Правда многолика, — ответил Аветок. — Человек может видеть только одно, потому что его предрассудки не дают ему увидеть другое.

Хирата отметил, что вождь Аветок может быть столь же непостижимым, как его наставник Озумо. Должно быть, его судьба находится в руках стариков, которые заставляли его трудиться за каждый клочок получаемой информации. Хирата нетерпеливо спросил:

— Текарэ на самом деле отдалась этому мужчине, чтобы затем подниматься по нему до положения любовницы правителя Мацумаэ?

— На самом деле, да, — признался Аветок. — Но это еще не истина, а только факт. Существовала другая Текарэ, которая знала, зачем она это делала.

— Что еще?

Аветок смотрел через завесу снега. Крыса и Урахенка, стоящие перед ними, были едва заметны, как тени на белом пейзаже. — Жизнь наших женщин опасна. Японские мужчины, такие, как торговец золотом, нападают на наши деревни и берут себе девушек. Когда Текарэ было четырнадцать лет, группа торговцев поймали ее в лесу, когда она собирала растения. Она отсутствовала три дня, прежде чем мы нашли ее, жестоко избитую и оставленную умирать. Потребовались месяцы, чтобы вылечить ее тело. Возможно, ее душа так и не выздоровела.

Хирата размышлял над этой историей и ее отношением к убийству. — Я не понимаю. Если Текарэ была жестоко обижена японскими мужчинами, почему она не хотела как-то отомстить им? Как она могла вынести, чтобы они прикасались к ней? Почему она не хотела мести вместо секса с ними?

— Существует множество видов мести.

Текарэ, видимо, мстила, соблазняя японских мужчин, вымогая от них подарки, а потом делала им больно, когда она бросала их. Но было что-то еще, чего Хирата не понял:

— А поведение Текарэ считается приемлемым среди эдзо? Я имею в виду, айнов?

— Вовсе нет, — нахмурился вождь, словно Хирата обвинил его людей в попустительстве безнравственности.

— Тогда как же она могла быть шаманкой вашей деревни? Разве это не слишком важное положение для такой женщины, как она? По мнению Хираты, это было нечто сродни назначению куртизанки настоятельницей женского монастыря. — Я думаю, вы бы выбрали на эту роль лучшую кандидатуру.

— Мы не выбираем наших шаманок, — сказал Аветок. — Это делают духи.

— Да? Как?

— В детстве девушка, которая обречена стать шаманкой, должна получить знак того, что духи выбрали ее, как их сосуд. Когда Текарэ была девочкой, она заболела страшной болезнью. Она долго была без сознания. Но она выжила. Это был знак. В то время, когда она была без сознания, ее душа оставила свое тело и общалась с духами. Они согласились говорить через нее, никто другой в нашей деревне не понравился духам.

Скептически Хирата сказал:

— Да, ну, а затем, как отвечали духи на то, что она была нарушителем спокойствия? Не расстроилось ли равновесие в мире?

Вождь Аветок улыбнулся ему тонкой, косой улыбкой. — Я вижу, вы все еще готовы верить всему, что вы слышали о нас от тех, кто клевещет на наш народ. Но, да, поведение Текарэ нарушало наши отношения с миром духов.

— И это была ваша работа в качестве старшего, чтобы вернуть ее в деревню и заставить вести себя должным образом?

— Да.

— Или, чтобы избавиться от нее, если она не согласится?

Улыбка Аветока застыла в мрачную трещину на его обветренном лице. — Под "избавиться", я полагаю, вы имеете в виду "убить". Вы не знаете наших традиций. У нас — айнов нет смертной казни за преступления.

В отличие от вас — японцев. Хирата услышал в словах Аветока: какой же из наших народов более варварский?

— Я бы провел обряд изгнания нечистой силы, чтобы изгнать злых духов, которые поселились в душе, — сказал вождь.

— И что же это предусматривает?

— Ритуал, а не ловушку с натянутым луком.

Хирате хотелось верить, что вождь был невиновен, но он не был уверен, что ритуал может вылечить привычку вызывать проблемы. И он не должен забывать, что Аветок сказал: люди скажут вам многое. Это не значит, что вы должны верить им. Этот совет касался вождя, как и любого другого.

— Предположим, что вы совершили это изгнание нечистой силы из Текарэ, — сказал Хирата. — Означает ли это, что все плохое, что она сделала в прошлом, будет прощено и забыто?

— Все прощается, — сказал Аветок. — Таков наш обычай.

Но Хирата сомневался, что ритуал мог стереть многолетнюю обиду. Так легко не прощают, подумал Хирата об одном из айнов, который, должно быть, пострадал от Текарэ больше всего. Он посмотрел на идущего по снегу Урахенку. Молодой человек далеко ушел вперед, и был так покрыт белым хлопьями, что стал почти невидимым. Хирата почувствовал, что Урахенка не так стремился достичь охотничьих угодий, как желал увильнуть от разговора. Хирата окликнул его:

— Эй! Подожди!

Урахенка неохотно повернулся и остановился. Когда Хирата и Крыса догнали его, он пошел быстрее, чтобы избавиться от них. Он ворчал, и Крыса сказал:

— Он хочет знать, что вы от него хотите.

— Хочу поговорить о твоей жене. — Хирата стараясь идти в ногу. Вождь Аветок и сыщик Марумэ уже отстали.

— Я вчера уже все вам рассказал.

— Не все, — сказал Хирата. Тропа исчезла, они протаптывали путь через густой лес, поднимаясь на холм. У Хираты было чувство, что он все сильнее слышит импульс земли айнов.

— Ты сказал, что правитель Мацумаэ украл твою жену. Но это же не так, верно? Ты не говорил мне, что она пошла к нему добровольно.

Урахенка ответил кратко и дерзко:

— Он украл ее.

— Она не только стала жить с правителем Мацумаэ, но у нее было много других японских мужчин перед ним, — сказал Хирата.

Когда Крыса перевел, Урахенка не ответил. Его рот под усами был сжат.

— Текарэ покинул тебя, — подстрекал его Хирата. — Она предпочитала японских мужчин, потому что они давали ей больше, чем ты. Она развратничала с правителем Мацумаэ, получая много подарков.

Снежинки, покрывавшие лоб Урахенки, исчезли, как будто испарились от вспыхнувшего в нем гнева. Но был ли этот гнев направлен на его покойную жену или на Хирату за оскорбление ее памяти? Наконец-то он начал говорить быстро. — Я не имею ничего другого сказать о Текарэ. Теперь я буду охотиться. Молчите или вы будете отпугивать оленей.

Его простота Хирате вовсе не показалась признаком глупости. Ведь отказ говорить, был хорошим способом для подозреваемого избежать ловушки, что могла привести к признанию вины и, очевидно, Урахенка знал это.

Вождь и детектив Марумэ присоединились к ним. Айны оставили сани с собаками и затем направились дальше в лес. — Оставайтесь с нами, чтобы вас не подстрелили. — сказал вождь Хирате, Марумэ и Крысе.