– Но как мы это сделаем?

– Не знаю. Но сделаем! Я не прощу себе, если ему достанется дело нашей семьи.

Виталий тяжело вздохнул, долго что-то обдумывая.

– Но это значит, что тебе придется терпеть его поведение еще какое– то время, – в глазах обреченность мелькнула, но Настя поспешила его успокоить.

– Я потерплю, пап. Теперь ты знаешь, и вдвоем будет проще. Мы придумаем что-нибудь и оставим его ни с чем. Но так просто не сдадимся!

Грустно улыбнувшись, мужчина обхватил ладонями лицо любимой дочери. Как же она была похожа на свою мать. Такая же сильная и смелая, его девочка. Сердце кольнуло. Ему так не хватало Анны Владиславовны. Она бы не допустила, чтобы дошло до такого. Раскусила бы этого негодяя в миг. Виталий тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли. Настя права. Они обязаны выпутаться из этой истории. А эта сволочь Виктор поплатится. Он не достоин носить фамилию Свиридов!

Отец уехал. Его приезд решили оставить в тайне. Он так и не сказал Насте своих соображений по поводу Стаса, но это и не было главным. Главное, что он поддержал ее и понял. Порой не нужно слов. Они излишни, если есть поступки.

Спустя три недели Настя приехала домой со встречи с хозяином помещения, которое хотела выкупить для открытия кофейни в Москве. Разделась и заметила Лекси, спускающуюся по лестнице в одних трусиках. На улице потеплело, конечно, но еще не настолько, чтобы так раздеваться. В доме все же было прохладно.

– Лекси, хорошая моя, может, ты оденешься? – улыбнулась девушка, направляясь к дочери. – Где Алина?

– Наверху. Мам, мне так жарко! – пролепетала малышка, как раз когда подошла к матери. Настя поцеловала ее в макушку. В эту же секунду поняла, что что-то не так. Обхватила лицо девочки руками и коснулась лба губами. Лекси горела.

– Лекси, стой здесь, – скомандовала Настя и практически бегом побежала в спальню за градусником. Сердце забилось, как ненормальное. Из комнаты навстречу вышла встревоженная Алина.

– Анастасия Витальевна, – залепетала прислуга. – Я забрала Лекси из садика, а она горячая.

– Я заметила. Мы едем в больницу. Жди дома, я позвоню.

– Хорошо. – Настя забрала у няни градусник, схватила несколько вещей, документы и бросилась обратно. Засунула под мышку дочке градусник. Тот за минуту показывал почти сорок градусов. Девочка еле на ногах стояла, прислоняясь к стене. У Насти руки задрожали и грудную клетку камнем придавило. Лекси болела, конечно, раньше, но такой температуры еще не было. Быстро напоила ее жаропонижающим, накинула плащик и шапку, схватила ее на руки и помчалась к машине.

Сорок минут вечности. Насте казалось, она с ума сойдет пока доедет до частной клиники, врачу которой уже позвонила, и он пообещал встретить их. Каждую секунду щупала лоб и засовывала градусник, отметка на котором уже закатилась за сорок. Господи, Господи, шептала молитвы Настя, смотря, как ее ребенок отключается на глазах.

– Лекси, хорошая моя, – протянула руку и взяла маленькую ладошку в свою, – Не спи, ладно? – дрожащим голосом, бросая взгляды на дорогу и пролетая на красный.

– Я хочу спать, мамочка, я устала! – сухими губками прошептала малышка, укладываясь на сидении и закрывая глазки. Настя начала петь песенку, чувствуя, как горло сжимает ком, но не переставая гладить дочку.

– Лекси, давай споем, хорошо? Подпевай мне.

– Нет, мамочка, ты пой, а я послушаю.

Лекси все же потеряла сознание. Настя влетела в больницу, держа на руках дочку, которую тут же перехватила бригада врачей и увезла в неизвестном направлении.

Набрала Виктора, но он не ответил. Истерла пол ногами, сверля взглядом дверь и ожидая врача. Волнение за ребенка – самое сильное. Что может быть хуже, чем видеть свою кроху в бессознательном состоянии и не иметь возможности помочь? Рвать на себе волосы, желая одного – отдать ему свое здоровье, а самому забрать всю боль. Особенно когда не знаешь что с ним. У Лекси ведь еще утром ничего не болело. В садик отправлялась веселой, а теперь… Настю колотило и лихорадило. Трясло от граничащего с сумасшествием волнения. Когда врач, наконец, вышел, она думала, что полностью поседела.

– Что с ней?

– Двусторонняя пневмония, – изрек доктор. Настя прикрыла рукой рот, чувствуя, как ноги становятся ватными. – Мы уже колем антибиотики. Температура начала падать. Но вам придется полежать здесь какое-то время.

– Хорошо, – закивала головой Настя готовая на все, лишь бы дочери стало лучше. – Откуда она взялась? Утром все было в порядке.

– Такое бывает. Стремительно развиваются бактерии. Мы сделаем все от нас зависящее. – Сергей Давыдович участливо провел по плечу Насти, видя, как девушка еле держится. – Анастасия Витальевна, все будет в порядке! Вас сейчас оформят. Если вам нужны какие-то вещи, съездите возьмите.

Настя отказалась. Позвонила Алине, и девушка привезла все самое необходимое.

Лекси каждый день по два раза ставили капельницы, кололи уколы и отпаивали жидкостью. Первые три дня казались адом. Температура то падала, то снова поднималась так, что ее сложно было сбить. Жаропонижающие не действовали. Настя смотрела на своего ребенка и буквально умирала, не в силах ничем помочь. Плакала рядом на подушке, ругалась на медсестер, хотя понимала, что те ни в чем не виноваты. Просто сдавали нервы. Звонили Виктор, Маша, Арина, отец и даже Стас. Деловым тоном поинтересовался почему Лекси не появляется на репетициях, а когда узнал, что она в больнице, пожелал скорейшего выздоровления. На четвертый день стало легче. Температура стремительно упала и больше не поднималась. А когда девочка сама попросила кушать, Настя расплакалась, обнимая дочь и крепко прижимая к себе исхудавшее бледное тельце. Сергей Давыдович облегченно улыбнулся.

– Теперь все будет хорошо! – пообещал он, потрепав малышку по волосам, – Ты очень сильная, Алексия!

Спустя еще день Лекси ожила полностью, требуя снять катетер и идти гулять. Конечно, никто этих требований не выполнил, но зато в палату доставили огромную красную коробку, перевязанную бантом.

– Вам принесли это еще вчера утром, но мы не рискнули отдать раньше, – объяснила молодая медсестра. – А теперь, думаю, тебе будет интересно, что за подарок тут принесли.

– Ух-ты! А от кого это? – защебетала Алексия, крутясь около коробки и осторожно снимая бант.

– От Стаса Багирова. – шепнула девушка, а потом гордо добавила. – Я даже автограф у него взяла.

– Мама, это Стас принес, – радостно захлопала в ладоши девчушка и запрыгала на месте.

– Тшшш, не скачи, Лекси, тебе нельзя еще активно двигаться. Давай посмотрим, что там.

Настя вынула из коробки огромного плюшевого зайца с мороженым в руках и большой набор мягкого воскового пластилина с разными пластмассовыми приспособлениями для изготовления кексов и пироженных.

– Мааам, это же заяц. Помнишь, Стас говорил, что он будет зайцем? – Настя тепло улыбнулась.

– Я помню. И с мороженым в руках. Шоколадным.

– Дааа. Он подарил мне себя. Да? Зайца. Себя. Подарил, значит, себя!

Настя не ответила. Когда-то Стас подарил себя ей, а она жестоко с ним поступила, растоптав его искренность и любовь. Но несмотря ни на что, он продолжает озарять жизнь ее ребенка. Сам не зашел. И правильно сделал. Настя была настолько слаба, что бросилась бы на его крепкое плечо, ища поддержки, которой так и не нашла в муже. Виктор, оказывается, улетал заграницу. Сегодня прилетает. А Стас… Он больше не хотел ее видеть, поэтому просто передал подарок для дочери и уехал. Как же повезет той, кого он однажды выберет в спутницы жизни, подумала Настя, смахивая ненужные слезы. Этот парень отдаст себя всего с торицей, а она будет за него счастлива. Когда-нибудь потом. Когда боль отпустит и перерастет из острой стадии в ноющую, тупую и хроническую…

Виктор приехал в этот же день ближе к вечеру. Злой, как черт. Поинтересовался здоровьем дочери, а потом вывалил на Настю ужасающую новость.

– Вот, читай, ЛЮБИМАЯ! – с презрением втолкнул в руки планшет. У Насти от прочитанного голова кругом пошла. Статья гласила: « Хозяин всемирно известной компании по созданию спортивной обуви принуждал работниц к сексу за премии».