Спустя время снова заорала музыка, и вся компания ввалилась во двор. В руках стаканчики. Девушки, кажется, совсем перестали отдавать себе отчет в том, как ведут себя, или это сейчас стало нормой – зажиматься на глазах у всех, и позволять парням лапать себя так бесцеремонно? Стас тоже вышел на крыльцо и оперся плечом о дверной косяк. Сзади его обхватили женские руки, и Настя зубами скрипнула от вновь воспламеняющихся ревностных чувств. В темноте не было видно, куда он смотрит, но ей отчего-то казалось, что именно на нее. Обнимает свою Катю за талию, что-то шепчет прильнув вплотную к уху, после чего та губу прикусывает и тащит его за руку в дом. Стас смеется, запрокинув голову, и шлепает ее по обтянутому короткими шортами подтянутому заду, тут же бесследно вместе исчезая в доме. Больше Настя этого выдерживать не могла. Ярость на него и в первую очередь на себя окатила волной. Вскочила с качели, забрала из дома свою сумочку и бросилась к машине. Что за мазохизм? Зачем она сидит и как последняя идиотка наблюдает за ними? Ей делать что ли нечего кроме как вестись на его провокации? На нее ведь смотрел, а ту зажимал. Специально. Цепляет так и знает, за какие ниточки дергать, чтобы добиться своего.

Когда Настя дошла до ворот, перед ней вдруг выросла мужская фигура, неуверенно стоящая на ногах.

– Настяяя, уже уезжаешь? – Жора. Тот самый рыжий, что донимал ее вопросами за столом. Глаза смотрят в разные стороны, пьяная ухмылка, в дрожащих руках сигарета. Кажется, ему сейчас только одно нужно – кровать и хорошенько выспаться. Настя не ответив, шагнула вправо, чтобы обойти его, но тот, покачнувшись, схватил ее за руку и неожиданно к себе потянул. – Мы же даже познакомиться еще не успели. – злость кипевшая до этого, усилилась вдвое, когда ее лицо обдало пьяным дыханием.

– Слушай, отвали, а. – выплюнула Настя и руку дернула. Тот выпустил ее запястье, но лицо в мгновение посерьезнело.

– Ты охренела?

– Протрезвей, придурок.

– Я тебе щас устрою. Во все щели отымею…– больше он сказать ничего не успел. В его физиономию с силой врезался чей-то кулак, и парень отшатнулся, врезаясь в ворота и ударяясь головой. Из носа хлынула кровь. Настя вздрогнула от неожиданности и вскинула голову. Стас. Челюсть сжата, глаза подобно грозе извергают молнии, весь напряжен. Жора попытался сфокусировать взгляд, но Стас грубо схватил его за шею и подтолкнул в сторону дома.

– А ну пошел! – что-то еще сказал, но Настя уже не слушала. Развернулась и быстрым шагом направилась к машине.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Хватит с нее общения с этими недоросшими Казанова. Кажется, Настя в своем желании чаще видеть Стаса совсем уже потеряла грань на какие мероприятия можно ходить, а какие стоит обходить стороной. Она уже прошла этот этап взросления и данный круг общения явно не для нее. Почему когда мы влюбляемся, здравый разум превращается в подобие желе и плавится под воздействием выделяемых серотонинов? Стук каблуков отдавался по пустынной улице, перемешиваясь с шумом летнего прохладного ветра. Девушка поежилась.

– Насть, постой! – Настя обернулась и увидела идущего за ней быстрой и уверенной походкой Стаса. Ускорила шаг. Пусть идет к своей Кате. Так будет лучше для всех. Проще. Пикнула сигнализацией и потянула на себя дверь, когда шаги сзади перешли на легкий бег, и у нее за спиной раздалось гневное: – Да подожди ты, Настя! – дверь с силой захлопнулась обратно, чуть не прищемив ей пальцы.

– Стас, что ты себе позволяешь? – обернулась, хлестнув парня волосами по лицу, и вперила в него рассерженный взгляд.

– Ты в порядке? – глаза парня лихорадочно скользили по ее лицу, выискивая признаки того, что этот придурок Жора ее обидел. Стас видел из окна, что Настя уходить собралась. Хотел сначала отпустить. Пусть бы шла. К Свиридову своему любимому. Катя вроде как раз раздевалась в этот момент, только ему не до нее было весь вечер. Его раздражали такие девушки, которых даже пальцем манить не надо. Глупые, поверхностные. Ни гордости, ни самоуважения. Ноль без палочки. Тискал ее только, чтобы Настю разозлить. Хоть и обещал себе больше не лезть к ней, но он ведь и не лез, правда? А вот выбесить ее аж руки чесались. Доказать, что ни хрена ей не по барабану на него. Хотел целый спектакль устроить, а эта харáктерная взяла, во двор ушла и на качелях сидела все время. Он ее как только сегодня увидел, внутри все сжалось камнем. Она его даже не заметила. Разговор с Машей услышал и усмехнулся. Насколько они разные. Казалось бы две подруги, а общего ничего. Если у Маши главное на уме – затусить, то Настя чувствовала себя не в своей тарелке все тридцать четыре минуты, что находилась там. Он считал каждую. Взгляда с нее не сводил и считал. Сколько она продержится? Оказалось еще прилично, думал и на пятнадцать минут ее не хватит. Не общалась ни с кем, кофе пила и тоже на него взгляды бросала, уверенная, что он не видит. Стас злился, как черт. Еще с последнего их разговора на красной дорожке. Чего ему тогда стоили эти несколько минут? Он думал, поджарится от болезненного желания. Настя выглядела как Богиня. Афродита, мать ее. Только лучше в миллион раз. В том платье алом длинном, которое ноги ее стройные скрывало, но этим только добавляло желания залезть под него и исследовать все до мелочей. С глазищами ярко накрашенными и губами своими пухлыми. Током шибануло, когда ее обнял, и почувствовал, как и Настя дернулась в этот момент. Тоже ощутила разряд. Напряжение тогда между ними можно было электропилой пилить, но нет, единственное, что ее выдало, так это то, как она на губы его посмотрела, когда разъяренная обернулась. Стас чуть не поддался соблазну и не поцеловал ее. Идиот. Вовремя опомнился, а то бы вся страна в прямом эфире наблюдала. Рейтинги бы точно побили все рекорды. Но сегодня отпустил бы. Хотела валить, пусть бы валила на все четыре стороны. А потом этот Жора. Стас как увидел, что тот руку свою к ней протянул, так у него глаза пеленой черной заволокло. Сам не понял, как выскочил из комнаты и к воротам бросился. Вовремя успел. Не сдержался и по роже ему врезал. Ничего, ему полезно.

Мудак способен на многое. Вес и рост позволяют вести себя с девушками как хочет, да и имеющиеся деньги в семье внушают уверенность в своих способностях.

Но Настя выглядела нормально. Глаза, правда, немного расширены, но больше от злости, чем от страха. Челюсть сжата. Злится.

– Ничего не случилось! Дай мне уехать, я устала, – дернула дверную ручку, но тщетно. Ладонь парня лежала на двери, которую тот тут же закрыл, толкнув обратно.

– Он сделал тебе больно? – руки накрыли ее лицо, всматриваясь в зеленые глаза, в которых полный месяц отражался.

– Нет. Пусти меня, – повела головой в попытке вырваться, но вырваться, но не вышло. Не пустил. Не мог. Смотрел на нее и понимал, что сил больше нет отпускать. Еще десять минут назад сделал бы это, не задумываясь, но не сейчас. Не когда понял, что любому руки оторвет, кто посмеет тронуть. Что сам себя обманывал в попытке излечиться от своей же болезни. Разве можно вылечиться, если в глубине души и сам не жаждешь выздоровления? Настя взглядом пронизывающим до костей сверлит и заставляет внутри все вверх дном переворачиваться. Его исцеление. Проклятие. Сколько лет ушло на то, чтобы выдрать из сердца и не вышло. И теперь, когда они снова встретились, и все стало в миллион раз хуже, влюбленный до мозга костей точно знал, что теперь уже не забудет. Она не изменилась, как он наивно надеялся. Не стала хуже, страшнее, глупее. Наоборот. Прежняя Настя, в которую был влюблен подросток много лет назад, подобно цветку, распустилась и стала еще прекраснее. Ее аромат сводил с ума, а красота довела бы не одного мужика до дуэли за ее сердце, если бы сейчас был девятнадцатый век.

– Пусти, сказала, – тише, чем в прошлый раз. Дыхание тяжелое, и как специально, мимолетный взгляд на губы его бросила. У Стаса перед глазами поплыло. Прижал вдруг собой к машине и поцеловал. Языком грубо губы раскрыл и в мягкую влажность рта ворвался. Готовясь удерживать силой, потому что больше не отпустит. Пальцы в копну волос шелковистых запустил и с ума сошел, когда ощутил на своих губах ее сорвавшийся стон. Хрупкие ладони уперлись в мужскую грудь, но противореча самой себе, девушка потянулась навстречу его губам. Отчаянно. Ненасытно. Их языки сплелись, и Настя, больше не сопротивляясь, вцепилась пальцами в футболку Стаса. Господи, как долго ей этого хотелось. Разряды в двести двадцать вольт между их телами били обоих, заставляя еще ближе вжиматься друг в друга. Ее язык, теперь уже дерзко встречающий его, плавил парню мозги. Нет, он ошибался, когда думал, что тогда на студии поцелуй был сумасшедший. Сейчас, когда рядом не было камер, и Настя целовала его неожиданно жадно, страстно, будто сама только и ждала этого момента, Стас проклинал себя только за то, что давно не поцеловал ее. Они улетели оба. В мир, о котором грезил каждый, только Стас – открыто, а Настя – боясь признаться даже самой себе. Где – то около ворот хрустнула ветка, и парень резко отстранился, переводя дыхание. Обернулся, но никого не увидел. Настя, выныривая из помутнения, еле стоя на ногах, тоже с опаской посмотрела на ворота.