Но все же постепенно получилось направить родительское стремление быть ближе к природе по менее тяжелому руслу, поэтому теперь дача утопала в цветах. Правда, сквозь матовое стекло теплицы все равно угадывались крепенькие стволы помидор и огуречные плети.

И в очередной раз, наверное, под влиянием сегодняшних воспоминаний, Лариса поразилась тому, как незаметно, но явно постарели родители. Нет, в них не было ни дряхлости, ни немощности, да и не в седине дело… Мама все ещё почти рысцой пробежала к грядке за зеленью для салата, а папа чем-то там гремел в сарайчике, наверное, ремонтировал хозинвентарь, но они поменялись. Эта какая-то хрупкость и возникающая порой неуверенность в движениях. И тонкие синие венки все четче просматривающиеся сквозь постепенно истончающуюся кожу…

Странно, в её понимании родители вечные, и вот так остановиться на секунду и понять, что они уже совсем не такие, какими были в твоем детстве, оказалось обескураживающе и почти страшно.

Наверное, потому и отвечала немного невпопад, чем маму не то, чтобы напугала, но все равно заставила насторожиться:

- Лар, у тебя все хорошо? – Лидия Васильевна подлила чай, стараясь незаметно подвинуть дочке блюдо с пирожками. Выпечка была диво, как хороша – высокая румяная, исходящая заманчивым яблочным паром.

- Да, мамуль, все отлично, - Лариса мысленно встряхнулась, не желая расстраивать родителей. То, что папа на эту тему не высказался, ещё не значит, что он ничего не заметил, так что хватит думать на философские темы. – Я больше не хочу, спасибо.

Тут она соврала – пирожки мама всегда делала отменные, но это в семнадцать лет можно плотненько поужинать, а потом на дискотеке растрясти, а когда тебе уже за тридцать, почему-то каждая употребленная калория норовит сразу отложиться на талии. Потому и приходилось думать, что тянешь в рот, а потом ещё и пару раз в неделю усиленно потеть на тренажерах, чтобы сохранить девичью стройность.

- Как у вас с Костиком? – раз пирожком ребенок не соблазнился, теперь ближе к дочке перекочевала вазочка с вишневым вареньем.

- Нормально, работаем, - Лариса с видимым равнодушием пожала плечами и так же ненавязчиво, пока родительница отвлеклась, и эту вкусняшку отодвинула.

Но внутренне поморщилась по другому поводу.

Есть люди, которым вообще не следует жениться. Не потому что они этим испоганят друг другу жизнь или что-то в этом духе. Просто они настолько разные, что никаких общих точек соприкосновения у них нет. Кроме, разве что одной на двоих фамилии и даты регистрации брака. Всё.

Вот так получилось и у них с Авдеевым. И поженились они вообще из-за глупости, никакой романтики, просто так было легче начать бизнес. Да и банк с бОльшей охотой давал кредит тем, кто состоит в браке, чем холостым. К тому же обоим было в то время банально не до посторонних отношений, слишком погрузились в начатое ими дело. Вот и решили, что так будет лучше, но ни любви, ни каких-то других возвышенных чувств не было и в помине. А уже потом, через пару лет, когда немного встали на ноги, поняли, что в одной квартире живут два совершенно чужих человека. Нет, они не ругались и не ссорились – для этого нужно было находить поводы и причины. Им же было настолько все равно на другого, что они просто сосуществовали в едином пространстве. Потому и решение развестись приняли совершенно спокойно и без каких-либо эмоций. Просто два соседа по коммунальной квартире решили, наконец, разъехались. Секс… У них и его-то в последнее время уже не было. Потому что в порядке разнообразия, может, кто-то и любит пощекотать нервишки, переспав с незнакомцем, но если вы с ним постоянно живете вместе, то и это уже вряд ли сработает.

И гораздо большее недовольство и нервотрепку Ларисе доставил процесс документального подтверждения их расставания. Это даже при том, что детей у них не было, как, впрочем, и разногласий по имущественным вопросам. Поскольку квартира была до брака Костика, то, естественно, претендовать на неё Лара и не планировала, прибыль честно поделили поровну, со своей доли Костик купил ей машину, потому что их общая досталась Авдееву.

Оказавшись, наконец, разведенной, Лара вообще не почувствовала разницы. То есть – никакой. Наверное, она все-таки какой-то душевный инвалид, раз расставание вообще не отразилось на её чувствах и эмоциях.

А вот мама осталась не просто недовольна, она переживала и плакала, просила подумать ещё раз… Потому что в представлении Лидии Васильевны разведенная женщина оказывалась едва ли не самым ущербным существом, особенно, если родить в браке ребенка она так и не смогла.

И бесполезно было объяснять, что развод их никак не спровоцирован этой самой бездетностью или какими-то другими подобными вопросами, даже теперь, через пять лет после его факта, она все ещё надеялась, что дочь одумается и попытается снова начать заново. Тем более, что, как зять, Костик её полностью устраивал – не курит, не пьет, работает, по бабам не шатается, что ещё для счастья надо? Доказывать, что Лариса вполне способна сама полностью себя обеспечить, тоже бесполезно.

Как и держать за мужика только из-за вышеперечисленных качеств не станет, это же не собака, чтобы завести за породу и экстерьер. Нет, мужененавистницей она не стала, но и жить с кем-то только потому, что так принято – противно. Лучше уж одной. Тем более, что случались и в её жизни несколько романов, так что назвать Ларису совсем уж отшельницей и почти монашкой тоже нельзя. Хотя иногда и появлялась какая-то непонятная тоска, особенно, когда смотрела на свою крестницу Марту. Но, скорее, это была тоска от нереализованного материнства, чем желание завести полноценную семью.

Интересно, не хватит ли маму удар, если она скажет, что решила не обременять себя наличием мужа, а сразу перейдет к деторождению?

Хотя это тоже, скорее, просто потаенная мысль, которая ещё неизвестно, когда воплотится. Да и ребенку, как бы не хотелось верить в обратное, нужен отец…

Лариса тряхнула головой, поняв, что слишком уж погрузилась в эти невеселые думы. Грустными они были ещё и потому, что при нынешнем ритме жизни она не может позволить себе не то, что родить ребенка, а завести ту самую собаку, которая с экстерьером. Но поскольку это её устраивало практически всегда, долго унывать Лара не стала. И заела глухую тоску пирожком. В конце концов, фитнесс-центр работает до полуночи, а дома её никто не ждет, чем не способ провести свободный вечер?

Глава 4

«Волки уходят в небеса,

Горят холодные глаза.

Приказа “верить в чудеса” -

Не поступало.

И каждый день другая цель:

То стены гор, то горы стен.

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая»

Би-2, «Волки»

14 лет назад, где-то в горах южной части Чеченской республики

В щель между дверью и притолокой немного проглядывала луна, и Сашка тупо посматривал на неё одним глазом. Потому что второй не открывался. Да и вся правая сторона лица пульсировала болью, усиливающейся с каждой минутой. Поймать мордой приклад автомата это тебе не хрен собачий…

- Макс, ты как? – хриплый шепот ободрал горло саднящей болью. Говорить громче не получилось бы, да и просто ни к чему – их пока только отметелили и кинули сюда, а если начнут доставлять проблемы, запросто прирежут, чтобы не шумели. Патроны тратить никто не будет, к тому же ни к чему привлекать внимание лишним шумом.

- Черный, б**, ладно, я дебил, но ты меня чего не остановил? – голосок у друга был ничуть не лучше, к тому же фраза закончилась тихим стоном. Наверное, и ему досталось ничуть не меньше. Но этот момент Сашка упустил. Когда тебя бьют в пропорции пятеро на одного, оно как-то не до любования окрестностями.

Бок тоже ныл, но уже не так сильно, хотя ребра слева, скорее всего сломаны. Но Чернышов сдержался, чтобы не полезть щупать, врач из него так себе, все равно ничем не поможет, зато сделать хуже – запросто.