«Тебе понадобилось три часа, чтобы попить чай?» — спросила Морган.

«Нет», — ответила Мойра, счастливое сияние на ее лице чуть поблекло. «Просто я была в Духе Моргота». Автоматически она пролистала дневную почту, отложила в сторону несколько каталогов трав, не обнаружив ничего интересного.

Морган начинала медленно закипать, ее страх превращался в раздражение: «Мойра, посмотри на меня». Мойра взглянула на мать с упрямым и нетерпеливым выражением лица. «Я не хочу быть твоим надзирателем», — сказала Морган, пытаясь говорить мягко. «Однако я очень переживаю, когда рассчитываю увидеть тебя здесь, а тебя нет. Я понимаю, мы не живем в опасном городе, однако не могу не представлять всевозможные ужасные события, которые могут произойти». Морган попыталась улыбнуться. «Это то, что чувствуют матери. Мне необходимо, чтобы ты звонила мне, когда задерживаешься. Если, конечно, не хочешь, чтобы я начала гадать в поисках тебя. Или слать ведьминское сообщение».

Глаза Мойры сузились. Естественно, ей не нравилась эта идея. Меняя тактику, Морган вспомнила о своих собственных родителях, расстроенных ее поведением, и применила другой метод. «Я должна знать, где ты и с кем ты», — сказала она успокаивающе. «Я нуждаюсь в том, чтобы ты связывалась со мной, если опаздываешь, чтобы не волноваться. Мне необходимо знать, когда ждать тебя дома».

Что бы сделал Калэм? Справился бы он с этим? «Ты была с Тэсс и Витой?» — спросила Морган, пытаясь звучать менее обвиняющей и более заинтересованной. «Их семьи не против того, чтобы они задерживались?»

«Нет, я была не с ними», — призналась Мойра, перебирая пальцами обивочный материал на кресло-качалке. «То есть, сначала да, а потом они ушли».

После секундной тишины Морган заставила себя спросить: «Так с кем же ты была?»

Мойра склонила голову и посмотрела в маленькое окно над раковиной. Ее лицо было угловатым, в то время как лицо Калэма — круглым. Хотя Морган ожидала, что с возрастом Мойра поправится. Случилось так, что Морган была удивлена, когда Мойра в прошлом году достигла ее роста — в возрасте всего лишь четырнадцати лет. В настоящее время ее дочь была выше нее. Слава Богу, она унаследовала прямой аккуратный нос Калэма, а не нос Морган.

«С парнем из моего класса».

Теперь всё прояснялось. Несмотря на ее естественную привлекательность, казалось, мальчики боялись Мойру. Морган знала, что подруги Мойры встречались с парнями уже, как минимум, год. И вот, наконец, мальчик пригласил Мойру погулять, а она согласилась, не дожидаясь того, чтобы упустить свой первый шанс. Морган слишком хорошо помнила, каково не иметь бой-френда, в то время как все в классе находятся в парах. Это порождает чувство безнадежности, желание встречаться с первым же человеком, обратившим на тебя внимание… как Кэл. «Ох, с мальчиком», — повторила Морган, усиленно стараясь не устроить из этого слишком большое шоу. «Итак, мальчик пригласил тебя на чай, и ты забыла позвонить… правило-своей-мамы?» Будучи американкой, Морган до сих пор произносила слово «мама» с американским акцентом, хотя Мойра, наоборот, всегда копировала Калэма, называя ее «мама» или «мамочка», когда была маленькая, с акцентом английским.

«Ну, да. Мы просто болтали и гуляли, и я так увлеклась…» — Мойра заговорила менее агрессивно. «Неужели уже почти семь?»

«Именно. У тебя много уроков?»

Мойра закатила глаза и кивнула.

«Ладно, садись и приступай», — сказала Морган. «Я заварю чай». Она встала и поставила кипятиться чайник, разжигая спичкой конфорку газовой плиты. Скрестив руки на груди, она спросила «Ну и кто же этот счастливчик? Я его знаю?». Она попыталась представить мальчиков из класса Мойры.

«Ага, думаю, знаешь», — тотчас ответила Мойра, доставая тетради из школьной сумки. «Это Иэн Дилэни из Хевика — города чуть севернее».

Дилэни. Морган потеряла дар речи, ее разум усиленно заработал. Все внутренние сигналы тревоги пронзительно завизжали. «Иэн Дилэни?» — в конце концов вымолвила она. «Из Ильтвинна?»

Мойра пожала плечами.

Чайник пронзительно засвистел, Морган подскочила, выключила огонь и передвинула чайник.

«О чем ты только думаешь?» — спросила Морган, медленно поворачиваясь к Мойре. В уме она представила Иэна — симпатичного парня возраста Мойры с ясными темно-синими глазами и каштановыми волосами с красно-коричневыми прядями. У Лилит Дилэни, которая была, вероятно, лет на десять старше Морган, были такие же каштановые волосы с серебристыми прядями, и такие же темно-синие глаза.

«Ты ведь знаешь о проблемах между Белвикетом и Ильтвинном», — сказала Морган. «Они злоупотребляют своими магическими силами — не уважают магию. А Иэн — сын их лидера». «Их лидера, которая вероятно подбросила тот мешок в мой сад» — добавила Морган про себя. Она решила не рассказывать Морган об этом, хотя и сомневалась.

Мойра снова пожала плечами, не глядя на мать. «Мне казалось, ни у кого нет точных сведений насчет Ильтвинна», — сказала она. «То есть, я никогда не видела ничего такого, касающегося Иэна, что заставило бы меня думать, что он вовлечен в темную магию или тому подобное».

Дыхание Морган участилось. Когда она была чуть старше Мойры, то влюбилась в Кэла Блэра — симпатичного сына Селены Беллтауэр — ведьмы, занимающейся темной магией. Морган должна сделать всё возможное, чтобы защитить Мойру от той же ошибки. Лилит не была Селеной, но всё-таки, если мешок подбросила она…

«Мойра, когда какой-то ковен прославляет силу больше, чем жизнь, когда его члены стремятся управлять другими людьми вместо того, чтобы развиваться духовно, когда они не живут в гармонии с временами года, а подчиняют сезоны своей воле — мы называем это «тьмой»» — сказала Морган. «Ильтвинн делает всё вышеперечисленное и, более того, с тех самых пор, как Лилит стала его верховной жрицей».

Мойра встревожилась, однако затем на ней отразилось упрямое выражение лица Калэма, и Морган приготовилась к серьезному напору.

«Но Иэн кажется другим», — возразила Мойра убедительным тоном. «Он никогда не упоминает ни о чем подобном. Он учится в моей школе уже два года. Люди любят его… он никогда не пытался воздействовать на кого-либо. Я видела, как ему нравится в кошачьем магазине в Духе Моргота, куда никто даже не заглядывает». Она сделала паузу, легкий румянец выступил на ее щеках. «Он ни о ком не говорит плохо, и особенно о Белвикете. Я разговаривала с ним несколько раз, и, думаю, если бы он занимался темной магией, то она бы исходила от него каким-то образом. Я бы почувствовала ее. Разве ты так не считаешь?»

Морган прикусила губу. Мойра была такой наивной. Она выросла в дружном ковене с членами, каждый из которых усердно работал над тем, чтобы жить в гармонии друг с другом и всем миром. Она никогда не видела того, что пережила Морган, никогда не сталкивалась с настоящей темной магией, никогда не сражалась за собственную жизнь или жизни любимых людей. Морган сталкивалась… и это началось с Кэла, обещавшего любить ее. На самом деле, он любил ее силу, ее потенциал. Мойра проявляла такие же силу и потенциал, и Иэн с тем же успехом мог преследовать Мойру по команде своей матери.

Однако Морган никогда не допустит, чтобы Мойру использовали таким же способом, как когда-то Кэл и Селена хотели использовать ее. Мойра — ее единственный ребенок, дочь Калэма — всё, что у нее осталось от мужа, которого она любила.

Мойра, я знаю, ты не хочешь слышать и совсем не поймешь этого сейчас, но я запрещаю тебе снова встречаться с Иэном Дилэни», — сказала Морган. Она почти никогда так сильно не давила на свою дочь, однако в данном случае она была обязана сделать что угодно, чтобы предотвратить катастрофу. «И мне все равно, что у него сияющий нимб над головой. Он сын Лилит, и общаться с ним слишком рискованно в настоящее время».

Мойра выглядела напуганной и сердитой. «Что?» вскричала она. «Ты не можешь просто так сказать мне, с кем я могу общаться и с кем не могу!»

«Напротив», — твердо заявила Морган. «Это как раз то, что я делаю!». После чего ее лицо чуть-чуть смягчилось. «Мойра… Я знаю, каково это, когда тебе кто-то нравится и когда ты действительно хочешь, чтобы этому кому-то нравилась ты. Тем не менее, так легко ошибиться. Так легко не замечать всего вокруг, потому что всё, что ты делаешь, это смотришь лишь в чьи-то глаза. Ведь взгляд, обращенный только лишь в чьи-то глаза, может ослепить». «Мам, я не могу жить, заключенной в ледяном шаре», — произнесла Мойра. «Ты не можешь просто решать всё за меня, даже не касательно Иэна или вообще Ильтвинна. Некоторые вопросы я должна решать сама. Мне пятнадцать, я не ребенок. Меня не провести Иэну…. если он — зло, я справлюсь с ним. Но ты должна позволить мне жить самостоятельно. Может, ты и могущественная прекрасная целительница, однако ты не знаешь всё на свете. Не так ли?»