— Я ему сказала, что ты узнал обо всем, — подавленно опустила голову она, — и ему стало стыдно попадаться тебе на глаза.

— Мерзавец! Он не сможет прятаться вечно, — сжал руки в кулаки Тимур. Он осекся и внимательно посмотрел на мать:

— Скажи мне одну вещь: ты скрываешь еще что-нибудь от меня?

— Нет, сынок, я бы не смогла…

— Как раз оказалось, что смогла, и еще как! — с горечью воскликнул Тимур, не дав ей закончить. — Кроме этой истории с отцом ты знала про мою настоящую мать…

— Милый, не злись, — Анна Павловна подошла и мягко погладила Тимура по голове, как маленького мальчика. — Я разговаривала с Ольгой всего лишь один раз в своей жизни. Просто однажды я заметила, что эта женщина следит за нами, когда я гуляла с тобой — ты был еще совсем малыш… В какой-то момент она не выдержала и подошла ко мне, во всем призналась, сказала, что не ищет во мне понимания и сочувствия, а просто хочет наблюдать за тобой, смотреть, как ты растешь, и, якобы, ей этого будет достаточно для счастья. Я сказала, что не стану заявлять на нее в полицию, если при этом она не станет попадаться тебе на глаза. С тех пор я больше никогда с ней не разговаривала, сынок. Сам подумай, мне не хотелось обременять тебя этой неприятной историей…

— Мама, ты же знаешь, что я не могу на тебя злиться по-настоящему, — мягко улыбнулся Тимур. — Никогда. Только впредь ничего больше не скрывай от меня. Я не хочу все всегда узнавать последним.

Тем временем, Кирилл с Альбертом сидели в следственном изоляторе и не могли до конца понять, что с ними произошло.

— Пап, мы сможем выйти под залог? — с неподдельным испугом в голосе спросил Кирилл

— Думаю, да, — кивнул Альберт, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. — Что за мразь решила так меня подставить? Проклятье! Интересно, мы когда-нибудь будем жить нормальной спокойной жизнью? Сначала отец едва не умер от инфаркта, потом погибла Юля, теперь это…

— Меня тоже хотели подставить, — чуть поколебавшись, решился произнести вслух Кирилл.

— Да кому ты нужен? — махнул на него рукой Альберт. — Меня хотят очернить враги, они же просто спят и видят, как меня выгоняют из думы… На тебя им точно начихать.

— Тогда я бы там не оказался, — возразил Кирилл. — Кто-то взломал нас и отправил сообщения тебе от меня, а мне — от тебя. Они хотели, чтобы арестовали нас обоих.

— Возможно, — пожал плечами Альберт. — Может, решили, что так будет пикантнее: депутат вместе с сыном держит бордель прямо в центре Москвы! Ты видел этих девчонок? Держу пари, что большая часть из них — несовершеннолетние!

— То есть нас хотят обвинить в развращении малолетних? — ужаснулся Кирилл.

— Может, и похуже, — тяжело вздохнул Альберт. — Небось, будут уверять, что мы отобрали у них паспорта и заперли под замок! Так что, приготовься к новой жизни, ибо мы тут застряли надолго.

— У нас есть связи, — попытался приободрить его Кирилл. — Мы выберемся, не сомневайся.

— Связи-то связями, но сейчас мы не можем быть уверены в том, кто нам друг, а кто — враг, — похлопав парня по плечу, обреченно сказал Альберт.

Через пару минут дверь камеры открылась и на пороге возник адвокат и близкий друг Альберта — высокий худощавый мужчина средних лет в деловом темно-синем костюме. Кирилл с Альбертом мгновенно вскочили на ноги.

— Ну что, нам удастся выйти под залог? — взволнованно спросил Альберт.

— К сожалению, нет, — огорчил его мужчина. — Угадай, кого я там встретил!

— Кого?

— Витька! Помнишь, как мы в школе над ним издевались? В общем, теперь он поднялся высоко и не хочет идти тебе навстречу… Официальная причина отказа выпустить тебя под залог — проблемы с документацией. Это может затянуться на два–три дня, а то и больше.

— Черт, — Альберт схватился за голову. — Думал, никогда в жизни не столкнусь с этим Витьком…

— Да я, честно говоря, сам был в шоке, — пожал плечами адвокат. — Не каждый день встречаешься с бывшим одноклассником, над которым всегда издевался, и здороваешься с ним рукопожатием. Вообще, неловкая ситуация была… Сам понимаешь, дело — дрянь, взятки придется направлять по другим каналам, в обход…

— Ладно, я все понял, — скрепя сердце, кивнул Альберт, — спасибо, дружище. Рыпаться пока не стоит, буду тихо сидеть, чтобы не привлекать внимание общественности… Наверняка этот козел уже пошел раздавать интервью об этом деле…

— Да, крупно тебя подставили, — задумчиво почесал подбородок адвокат. — Помни, терять надежду нельзя. Я позвоню твоей семье и сообщу, что вас с Кириллом задержали и эту ночь вы проведете здесь.

В это самое время Диане снился сон. Она была в каком-то удивительном месте, лежала абсолютно голая на ложе из лепестков алых роз. Вокруг цвели яблони, падал снег, но белоснежные мягкие хлопья были не холодными, а, скорее, нежными и прохладными. Рядом с ней лежал Кирилл и молча целовал ее колени, его руки без всякого стеснения скользили вверх по ее бедрам, и Диана дрожала от его ласковых и настойчивых прикосновений.

— Я знаю, что это сон, — с грустью сказала она. — Я чувствую, что вот-вот проснусь, и у нас осталось немного времени. Я знаю, что все это неправда, что все это только в моей голове.

Кирилл поднял голову и, посмотрев на нее чуть затуманенными страстью глазами, тихо промолвил:

— Взгляни на свои ладони. Видишь линии?

— Да…

— Знаешь, что написано на твоих руках еще с твоего рождения?

Она растерянно помотала головой.

— Здесь написано, что твои губы, твоя кожа, твои глаза — принадлежат мне, — бормотал он, нежно целуя судьбоносные черточки на ее ладони.

Повинуясь Дианиной тяге, Кирилл прижался к ней своим горячим телом и накрыл ее рот своим.

…— Диана! Диана! Проснись уже!

Диана с сожалением почувствовала, как Кирилл растворяется сквозь ее пальцы, словно зыбкий струящийся песок, уносимый неумолимым ветром. На его место пришла Камилла — живая, настоящая, очень шумная и даже не помышлявшая куда-нибудь исчезнуть.

— Что такое, Камилла? — обратно закрывая глаза, промямлила Диана неслушающимися губами.

— Кирилла с папой арестовали! — воскликнула девочка, и Диана разом вскочила с постели, а ее сладкий сон растворился окончательно.

Тем временем Тимур, сложив руки на груди, наблюдал за тем, как приемный отец, избегая смотреть ему в глаза, дрожащими руками собирает свои вещи. Он соизволил явиться лишь тогда, когда Анны не было дома.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — раздраженно спросил Тимур после нескольких минут натянутой тишины.

Услышав в его голосе металлические нотки, отец повернул к нему свое виноватое лицо.

— Сынок, я очень тебя прошу, не злись на меня, — устало произнес он, потирая висок. — Я хотел, чтобы ты вырос хорошим человеком, и посмотри — у меня получилось. Те годы, что мы провели вместе… их ни с чем не сравнить! Я люблю тебя, мой мальчик, так сильно, как если бы сам дал тебе эту жизнь…

— Ты всегда умел красиво говорить, — остановил его излияния Тимур. — Большое спасибо за твою искренность, тебе следовало пойти в поэты, а не в повара…

Мужчина грустно улыбнулся, словно не замечая его колкостей.

—Да, ведь именно я помог тебе написать твою первую в жизни песню, помнишь? — обратив застывший взгляд в прошлое, медленно произнес он. — Сынок, я любил Анну всей душой, поэтому всегда шел у нее на поводу… Я шел за ней, как теленок, слепо доверяя каждому ее слову. Я никогда не сомневался в правильности ее поступков, поддерживал во всем и даже в этом…

Здесь он остановился и судорожно вздохнул, собираясь с мыслями.

— Я слишком глубоко увяз во всем этом, и мне очень страшно, — начал он перебирать какие-то непонятные путаные слова. — У меня нет права на второй шанс, и если я не уеду сейчас, то мне никогда не выбраться из того места, в которое меня затащила Анна.

— Куда она тебя затащила? Что ты пытаешься мне сказать? — возмущенно воскликнул Тимур. — Предупреждаю, тебе не удастся очернить ее в моих глазах!