Гладкая Юлия

Кошки

Каждую ночь - я слышу -

Кошки идут по крышам.

Мягкие лапы - стальная душа...

Там, где кончается город и начинается небо, темными ночами можно услышать незримых обитателей этой части света. Спросите, почему услышать? Потому что они разговаривают друг с другом голосами луны и любви, в их песнях отражается весна, отражается, словно в зеркалах, в их зеленых глазах. Хотя, простите, их глаза не всегда зеленые, иногда они желтые, словно лунный диск, а иногда голубые или даже карие. Но мало кто это замечает. Увы, не все хотят подняться к той грани, на которой живут эти дивные создания. И еще меньше людей, которые захотят заглянуть им в глаза или услышать их песню. Но они поют, поют назло всем недоброжелателям, которые скрываются в душных квартирах серых домов, на зависть своим сородичам, которые делят эти комнаты с теми, кто называет себя их хозяевами. Поют, потому что жизнь идет вперед твердой поступью и не собирается стоять в стороне, если она кому-то не по нраву. Так было всегда, и так будет.

Первое, что Она сделала, войдя в комнату, это распахнула настежь окно, и легкий ветер с привкусом вечерней горечи ворвался внутрь. Вздох облаков, выдох неба, снова вздох..

Она откинула назад волосы. Пожалуй, самое лучшее, что было дома, это именно окно. Конечно, оно не могло похвастаться шикарным видом на реку или лес, поскольку смотрело на стену соседнего дома, тусклую, унылую стену, без окон, с отпечатками лет на серых щеках, с черной крышей, на которой туда-сюда сновали люди, по-видимому, ремонтируя её. Интересно, жильцы попросили или в ЖЭКе сами догадались? Хотя, какая разница, главное, чтоб крыша была.

Ветер еще раз скользнул по лицу и скрылся в недрах комнаты. Задернув занавески на окне, девушка пошла вслед за ветром на кухню. Странная это была кухня: ни то ботанический сад в миниатюре, ни то лес, ни то еще что. Всё свободное от кухонных принадлежностей место занимали разнообразные представители флоры. Горшки были на стенах, на столе и подоконнике. Вьющиеся стебли растений опутывали гардину и газовые трубы. Несколько побегов с распустившимися цветами свисали с люстры. В общем, джунгли, только крохотные. И посреди этого моря травянистых на кухонном столе, совсем маленьком, только для одного человека, лежала кошка. Совершенно черная, в позе сфинкса, будто и не в обычной квартире жила она, а при дворе фараона, поскольку именно таких кошек рисуют и изображают на фресках в Египте. И вот, словно сойдя с одной из них, черная, как смоль, бестия спала на столе. Хотя сказать, что спала, было бы преувеличением. Скорее подошло бы медитировала. В её полуприкрытых желтых глазах отражалась мудрость веков, как раз те знания, что кошки, в отличие от своих соседей людей, не утратили, а, наоборот, прибавили, потому что они никогда и ничего не забывали. Данная кошка, как говорится, даже ухом не повела при виде девушки.

- Ты вернулась? - пронеслось по кухне.

Постороннему зрителю стало бы непонятно, кто сказал мяу. Но это был не тот случай. Данное мяу сказала кошка.

- Да, вернулась, занятия закончились раньше. Как дела?

- Дела? Как обычно, все тихо, чинно и сонно. В общем, рассказывать нечего. Будь добра, погуляй пока где-нибудь, а я сейчас освобожусь.

- Да, конечно. Если что, то я в ванной.

- Мурр, - донеслось в ответ, и снова на кухне воцарилась звенящая тишина.

Девушка прошла в ванную, умылась, причесалась. Подумала о том, что стоит подкраситься, но было лень, поэтому, еще пару раз проведя щеткой по волосам, она ушла в комнату. Занавески мерно вздымались, когда ветер наполнял их. И сквозь их тонкие станы просвечивал антрацитово-черный облик кошки. Со стороны могло показаться, что это статуэтка, но девушку это не смутило.

- Ну что? Сеанс закончен?

- Можно сказать и так.

Кошка изящно потянулась и, спрыгнув с подоконника, подошла к её ногам.

- Что ты мне принесла?

- Ага! Вот как мы заговорили! То "будьте так добры - покиньте кухню", то сразу "что принесла". Милая моя, это наглость!

- Во-первых, радуйся, что заговорили. Во-вторых, могла сказать "выйди вон", а, в-третьих, это не наглость, это всего лишь обстоятельства, которые заставляют нас делить данное жилище, и, увы, оно не отличается размерами, когда мы могли бы друг друга не беспокоить. Ну а насчет "что принесла" можешь и не говорить. Все равно ты ЭТИ сардины есть не будешь, потому что у тебя на рыбу аллергия!

- О, боги! Умная, говорящая кошка - это что-то! Если ты знала, что это сардины, зачем спросила? Нет, можешь не отвечать, я точно знаю, что ты скажешь из вежливости, так?

- Умная девочка, конечно, так. Я все-таки кошка. Что же я по запаху не распознаю рыбку? мурррр...

- Нууу, когда этот момент наступит, то верно будет это одновременно с концом света, поэтому можешь обонять и осязать в том же духе.

- А вот теперь ты разговариваешь со мной не совсем в приемлемом для меня тоне, заметила? Но да ладно, молодая еще, глупая.

- Ай, перестань. Я, конечно, моложе тебя, но не настолько.

- Нет, не настолько, но вот твоя бабушка была женщиной более обходительной и понимающей.

Девушка села возле зеркала и замерла, глядя в него.

- Да уж, более, но, извини, времена не те.

Кошка запрыгнула ей на колени и по-хозяйски улеглась, выбрав позу поудобней.

- НЕ те, тут ты права, но 14-й век уж более не вернуть. Все же он мне нравился поболее, чем твой 17-й, и уж тем более, чем этот 21-й. Как-то раньше люди открытыми были, душа их была как на ладони, а теперь и не поймешь, что у твоих знакомых на уме. А уж об их отношении к кошкам я промолчу.

- Да, конечно, в 14-м веке люди были открытыми: скажут ведьма и сожгут на костре, то есть своих намерений не скрывали, не то что в 17-м и, уж тем более, в 21-м, когда всем глубоко фиолетово, разговариваю ли я с кошкой или по мобильному. Даже если кто и узнает, то скажет, круто и все. Так что можно понять, за что тебе не нравится это время АЙ! НЕ царапайся!

- А ты не язви. Плохо училась, девочка моя, плохо. Раньше люди верили, вот поэтому мы и могли разговаривать, а современные кошки... Им же приходится молчать, поскольку уши людские глухи к их словам! Они друг к другу то глухи, не то что к нам. Вон каждый вечер на соседней крыше что за серенады поют, и что? А ничего! Ругаются, кричат, толку, правда, от этого ноль. НО! Кошек расстраивает. Интересно бы было посмотреть на жильцов данного дома. Вот взять хотя бы рыжего с четвертого этажа. Он ведь, если на улице черную кошку видит, так и поплюёт, и зигзагом обогнет, ну, в общем, верит во все, что можно и нет. Да недавно час его мучила: он вправо - и я вправо, он влево - и я туда же. В общем, пока он домой ни вернулся, я его в покое не оставляла. Хотя я не об этом. Вот представь: у него свидание, вино и конфеты, цветы и сонеты. Ну, в общем, приготовился - и вот только он начинает свои сонеты читать возлюбленной, как на него мерзким голосом орут, не всегда в цензурных выражениях и, главное, кричат долго и упорно. Ну и что? Останется у него желание продолжать свидание? Вот не думаю. Но самое обидное, что люди не думают вообще и как только живут?