— Нет! В этот раз тебе не удастся гордо удалиться, «как всегда коронное отступление Баки Блайкерта»! Бобби снимал меня с животными, а Ли положил этому конец. Де Витт подкладывал меня под своих приятелей и бил меня ремнем с острой бляшкой, а Ли положил этому конец. Он хотел любить меня, а не трахать. Хотел, чтобы мы были вместе. И если бы ты так всецело не покорился ему, то увидел бы это. Мы не должны поливать его имя грязью. Мы должны покончить с былыми обидами и простить его, продолжать жить вдвоем и...

Но прежде чем она смогла разрушить то, что осталось от нашей троицы, я поспешил удалиться в другую комнату.

Пособник убийцы.

Марионетка.

Никчемный детектив, неспособный увидеть, как его вовлекают в преступную аферу.

Слабое звено в сказочном треугольнике.

Лучший друг полицейского-грабителя банков, а теперь и хранитель его секретов.

«Покончить с былыми обидами».

Следующую неделю я просидел у себя дома, проведя остаток своего «отпуска» впустую. Я колотил грушу, прыгал через скакалку и слушал музыку; я сидел на крыльце и, составив из пальцев пистолет, целился в вертящихся на бельевой веревке, которую повесила моя хозяйка. Я осудил Ли за четыре убийства, совершенные во время ограбления банка, и простил из-за пятого — убийства самого себя. Беспрестанно думал о Бетти Шорт и Кэй, пока они не сливались в единое целое; я представлял теперь наше с Ли партнерство как взаимное совращение и выяснил, что хотел Орхидею оттого, что понял ее душу, а любил Кэй за то, что она поняла мою.

Я восстановил в памяти события прошедших шести месяцев и увидел, что все совпадало: деньги, которые Ли тратил в Мексике, были, возможно, взяты из заначки, которую он оставил после ограбления банка.

В новогоднюю ночь я слышал его рыдания; а за несколько дней до этого его шантажировал Бакстер Фитч.

Осенью того года Ли искал встречи с Бенни Сигелом всякий раз, когда мы ходили на бокс в Олим-пик; во время этих встреч он пытался уговорить Сигела убить Бобби Де Витта.

Прямо перед перестрелкой Ли разговаривал по телефону с осведомителем — якобы о Джуниоре Нэше. Но на самом деле осведомитель опознал Фитча и негритосов, поэтому Ли так переменился в лице, возвращаясь после разговора к машине. Через десять минут было убито четыре человека.

В ту ночь, когда я встречался с Мадлен Спрейг, во время перебранки с Ли Кэй прокричала: «После всего, что может случиться» — зловещие слова, возможно, предвещавшие катастрофу с Бобби Де Виттом. Во время нашей работы над делом Орхидеи Кэй выглядела угрюмой и нервной, она переживала за Ли, однако же принимала его неадекватное поведение. Я думал, что она расстраивалась из-за той одержимости, с какой Ли расследовал убийство Бетти Шорт, но она всего лишь пыталась отдалить финальную сцену нашей сказочной жизни.

Все так и было.

«Покончить с былыми обидами».

Когда мой холодильник опустел, я пошел затариваться. Войдя в магазин, я увидел, как мальчик, принимающий на хранение сумки, читает утренний выпуск «Геральд», на первой странице которого в самом низу была помещена фотография Джонни Фогеля. Заглянув мальчику через плечо, я прочитал, что Джонни уволили из управления за взяточничество и сокрытие улик. В другой статье мое внимание привлекло упоминание Эллиса Лоу — Биво Минс цитировал его слова: «Расследование убийства Элизабет Шорт больше не является для меня самым главным делом — появились дела и поважней».

В школе была перемена. Кэй стояла посреди школьного двора и следила за детьми, резвящимися в песочнице. Какое-то время я наблюдал за ней из машины, после чего подошел.

Первыми меня заметили дети. Я показал им мои зубы, детишки начали смеяться, заставив Кэй обернуться. Я сказал:

— Коронное наступление Баки Блайкерта.

— Дуайт, — произнесла Кэй, дети смотрели на нас во все глаза, словно знали, что настал решительный момент. Секунду спустя она оправилась от замешательства. — Ты пришел сказать мне что-то важное?

Я засмеялся, дети прыснули со смеху, снова увидев мои зубы.

— Да. Я решил положить этому конец. Ты выйдешь за меня замуж?

Она невозмутимо произнесла:

— И мы похороним все остальное? И эту чертову покойницу?

— Да. И ее тоже.

Кэй бросилась в мои объятия.

— Тогда, да.

Мы обнялись. Дети радостно закричали:

— А у мисс Лейк есть жених, а у мисс Лейк есть жених!

Три дня спустя, 2 мая 1947 года, мы поженились. Все прошло на одном дыхании. Клятвы принял протестантский священник полицейского управления, а сама церемония проходила во дворе дома Ли Бланчарда. На Кэй было розовое платье — словно в насмешку над отсутствием девственности; на мне — синяя полицейская форма. Шафером был Расс Миллард, а гостем Гарри Сирз. Он начал свою речь ужасно заикаясь, но именно на свадьбе я заметил, что его заикание исчезает после четвертой рюмки. Я привез из дома для престарелых своего отца, который совершенно не понимал, кто я такой, но все-таки веселился от души — прикладываясь к фляжке Гарри, подначивая Кэй и прыгая под музыку из радиоприемника. Стол был завален всякими сэндвичами и заставлен самой разнообразной выпивкой, предназначенной для нас шестерых. Но постепенно к нам стали присоединяться и просто прохожие, услышавшие наш громкий смех и веселую музыку. И уже к вечеру во дворе собралась целая толпа народу, которого я не знал, и Гарри Сирзу пришлось бегать в магазин, чтобы купить еще еды и выпивки. Я разрядил свой пистолет и отдал его поиграть каким-то незнакомцам в штатском, а Кэй танцевала польку с капелланом. Когда спустилась темнота, я не хотел, чтобы все прекращалось, и поэтому одолжил у соседей рождественские гирлянды и развесил их во дворе, набросив на бельевую веревку и на любимую юкку Ли. Мы продолжали есть и веселиться под искусственным созвездием из красных, голубых и желтых звездочек. Около двух ночи из клубов на Сансет-стрип потянулись группы подвыпивших гуляк. Даже Эррол Флинн какое-то время побыл с нами, набросив на свой смокинг мою куртку с полицейским жетоном. Если бы не гроза, все это веселье могло бы продолжаться бесконечно — я этого и хотел. Но толпа стала потихоньку расходиться. Прощаясь, все страстно друг друга целовали и обнимали. Расс отвез моего старика в его пристанище. А мы с Кэй Лейк Блайкерт уединились в спальне и занялись любовью. Хоть я оставил включенным радио, чтобы не думать про Бетти Шорт, но это было лишним — я о ней так ни разу и не вспомнил.

Часть третья

Кэй и Мадлен

Глава 25

Прошло какое-то время. Мы с Кэй изображали молодую супружескую пару и продолжали работать.

После короткого медового месяца, проведенного в Сан-Франциско, я вернулся к моей полицейской карьере. Тад Грин поговорил со мной начистоту: он восхищался тем, как я поступил с Фогелями, но считал, что в роли патрульного я буду бесполезен — меня возненавидела большая часть простых полицейских, и поэтому мое присутствие там могло привести к печальным последствиям для всех. Но поскольку в колледже у меня были отличные отметки по химии и математике, он определил меня в Отдел определения улик в качестве криминального эксперта.

Работа была почти гражданская — халат в лаборатории и серый костюм на месте преступлений. Я классифицировал образцы крови, анализировал отпечатки пальцев и писал баллистические отчеты; брал на пробу штукатурку со стен помещений, в которых были совершены преступления и потом рассматривал ее под микроскопом, после чего делал заключения для отдела по раскрытию убийств. Это была работа с пробирками и мензурками и с запекшейся кровью — близкое соприкосновение со смертью, к которому я так и не смог привыкнуть; постоянное напоминание о том, что я никудышный детектив, что мне нельзя доверить проведение расследований.

С разных расстояний я наблюдал за друзьями и врагами, которыми наделило меня дело Орхидеи.