— Я этому Торму сама бы попортила… все его старые борозды!
Теперь Нарида вымещала свой непонятный гнев на худенькой служаночке, что торопливо подбирала с пола осколки. Веймар равнодушно взирал на эту сцену, словно улетев мыслями куда-то далеко. Катя поглядывала на жениха с все нарастающим беспокойством:
— «А, может, у него там где-то в деревне краля завелась и он ночевал у нее? Или понравилась дочка какого-нибудь местного Знатного Грубияна, а женится приходится на мне, из-за всяких там предсказаний, предназначений… Только мелодрам мне тут не доставало, для полного счастья!»
Катя обратила к барону пылающий взор:
— Знаешь что, Веймар, если что-то случилось, если твое отношение ко мне изменилось, так и скажи… я второй раз этого не потерплю… я не переживу, если ты будешь жить со мной и бегать к другой девице, я уже этого нахлебалась, больше не надо! Если я тебе разонравилась и ты передумал жениться — отправь меня немедленно домой! Слышишь, немедленно!
Катя бросила на стол двузубую вилку и всерьез приготовилась заплакать, опустив голову и чинно сложив ручки на коленях, предварительно зажав в кулачке салфетку… надо же будет вытирать слезы…
Катя даже не слышала, как к ней сзади подошел барон и хрипло проговорил, наклонившись к самому уху девушки:
— Моя прекрасная Катарина! Я считаю минуты до нашей свадьбы, но я не из стали… Мне трудно находиться рядом и не сжимать вас в объятиях, не осыпать поцелуями вашу нежную шейку. Ни о какой другой девице не может быть и речи! «Волк меня просто разорвет в клочья, я не успею даже представить подобное бесчинство!»
А потому, позвольте мне какое-то время держаться на расстоянии от вас, если вы, конечно, не сжалитесь и не освободите меня от моего обещания не ласкать вас до брака.
Окончив сию пылкую речь, Веймар прильнул губами к Катиному слегка оголенному плечику, совсем близко к «нежной шейке», а потом провел дорожку из поцелуев до самой линии подбородка. Катя только глубоко вздохнула и зажмурилась, как же это было волнительно хорошо.
— Так вы готовы… избавить меня от данного слова, моя Леди… Я сейчас же отнесу тебя в спальню…
И Катя колебалась какие-то доли секунды, а потом в голову ее закралась одна лишь мысль:
— «А если это проверка? Если он хочет знать, насколько я податлива, недаром же вчера так взревновал к бедному Ансельму… нет, мой дорогой, придется подождать еще три недели или сколько там еще осталось… до того самого».
— Я… я еще не готова… прости, Веймар.
У Кати на глазах показались слезы, ей вдруг безумно захотелось, чтобы он просто схватил ее на руки и утащил к себе, безо всяких там разрешений и слов. Просто решил все сам и за нее тоже. Она бы ни капельки не сопротивлялась, она бы позволила ему делать все, что он пожелает, она ему уже почти… доверяла… только бы он был хоть чуточку ласковым и деликатным… например, как тот Нежный Хищник, что снова встретился ей у воды… как ее Серый Молчаливый Друг, что всегда появляется вовремя, когда он особенно нужен.
Барон глубоко вздохнул и тут же шумно выдохнул, заставив разметаться пушистые Катины локоны, потом мужчина потерся носом о русую макушку девушки и тихо рассмеялся.
— Ты вкусно пахнешь! Булочками с корицей…
— Ты же не любишь булочки…
— А их запах люблю… теперь…
— Я сама испекла пирожки, а Нарида сказала, что ты их даже не попробуешь, — обиженным тоном нажаловалась Катя, искоса поглядывая на сумрачную «бабусю».
— Чепуха! Где твои пирожки? Сейчас я с ними разберусь — Гррр…
— Ты же опять рычишь! — засмеялась Катя, вдруг осознав, как где-то глубоко в груди зарождается странное теплое чувство к этому грозному мужчине, что сейчас вел себя словно ребенок. Веймар придвинул к себе блюдо с пирожками и ел их один за другим, вознося при этом громкие похвалы Щедрым Небесам за ручки, приготовившие столь вкусные кушанья.
Катя открыто рассмеялась и, не выдержав, сорвалась со стула, подбежала к Нариде, крепко ее обняла и громко чмокнула в щеку:
— Милая бабушка! Мы вас так любим, я и Веймар! И не вздумайте чахнуть и хворать, вам же еще с внуками придется водиться! Набирайтесь сил, ешьте мои пирожки, здесь на всех хватит!
Нарида притворно хмурилась, уворачиваясь от ловких рук девушки, и вдруг расплакалась, тоже обнимая Катю:
— О, моя Госпожа! Хвала Богам, что Веймар нашел именно вас… Только… уже скорее бы уже у вас появились «волчата»… мне не терпится взять их на руки.
Катя немного удивленно заглянула в покрасневшие глаза старой женщины:
— Волчата? Это так принято здесь говорить? Еще одна традиция Ульфенхолл?
Нарида захлюпала носом и снова залилась слезами, обращаясь теперь уже к барону:
— Я совсем выжила из ума! Простите старуху, мой Господин, но, не пора ли ей уже все знать.
— Знать что, Веймар?
Катя повернулась к барону с самым заинтересованным видом, но лицо мужчины будто окаменело:
— Нарида, иди к себе и, наконец, успокойся! И пусть здесь все уберут!
— Веймар…
— Я сейчас пойду в свою комнату, хочу отдохнуть, день был тяжелым. Ты побудешь рядом со мной? Просто… рядом… я тебе что-нибудь покажу… карты… книги… драгоценности… что захочешь… Или может быть, заберемся вместе на самую высокую башню и посмотрим сверху на окрестности Ульфенхолл? Что бы ты сейчас хотела, Катрин?
Катя опустила глаза, немного смутившись, сердце ее стучало как сумасшедшее:
— Но ты… ты же сам только что сказал, что хочешь держаться от меня подальше.
— Разве я мог так сказать? Разве я могу теперь расстаться с тобой хоть на час… Единственная… Желанная… Любимая…
Веймар обнял Катю и легко прикоснулся губами к ее губам, но тут же отстранился и уже серьезно добавил:
— Завтра после обеда мне нужно будет уехать по делам, а ты сможешь погулять у реки, как и планировала, я не буду держать тебя в клетке. Лишь бы ты не заблудилась и не попала в беду. Только не уходи далеко, и знай — в сторожевой башне всегда сидит человек, он затрубит в рог, если вдали покажется какая-нибудь опасность.
— «С чего же он взял, что я собиралась гулять у реки… кажется, я даже Торму этого не говорила. Просто чудеса!»
Потом по крутой лестнице со стертыми ступенями Веймар увлек Катю на одну из старых башен замка, откуда открывался прекрасный вид на окружающие луга и ближайшие поселения, на темно-зеленый мрачный лес, что сейчас был озарен лучами заходящего солнца. А вот небо на востоке уже покрывали тяжелые тучи.
— Завтра будет гроза, — заметил барон, — настоящий ливень.
Волк сонно заметил, что у него еще с утра ноют лапы, но Веймар проигнорировал «безмолвного» собеседника. Сейчас не до него…
— А все-таки… есть что-то такое, чего я еще об этом замке не знаю, верно? Или даже о тебе? Какая-то древняя традиция, еще одна легенда, да?
— Я тебе потом расскажу, осталось недолго ждать… расскажу перед свадьбой… Если ты, конечно, не испугаешься.
— Я с тобой ничего не боюсь. Ты же всегда будешь рядом?
— Конечно! «А как же иначе…. Гарр-ах…».
У волка и впрямь сегодня было сонное настроение, все пока шло хорошо и не требовало его непосредственного вмешательства. Эти двое стояли сейчас так близко друг к другу, их ладони переплелись, их глаза смотрели в одном направлении, а губы мужчины осторожно касались золотистого локона на виске женщины… Можно было немного вздремнуть.
На следующий день Катя проснулась поздно, за окнами и впрямь шел дождь, немного похолодало. Сирма всерьез беспокоилась, не разжечь ли в комнате камин, но Катюша только закуталась в одеяло и, немного стесняясь, попросила «завтрак в постель».
— «Уж нам ли — сибирячкам, бояться небольшого холодного дождика?»
— А Веймар еще не выходил?
— Господин барон уехал еще до дождя, какие-то люди попросили его защиты от нападок соседской охотничьей своры. На границах Волчьих земель в это лето и так неспокойно, да еще неподалеку гостит этот высокомерный Холле. У нашего барона с ним давние разногласия, а уж прислужники Холле не упускают возможности «пощипать» наших крестьян.