В этом самом клубе, с этими людьми.
Олег украдкой глянул на застывшую неподвижно Эльзу. Она сидела ровно, расправив плечи и ничем не выдавая собственных эмоций. Но Верещагин успел достаточно хорошо узнать любимую девушку, что бы легко увидеть бурю эмоций, ломающую изнутри все вновь выстроенные барьеры. Он видел, как тонкой прозрачной нитью катятся по щекам слёзы из широко раскрытых глаз, а пальцы стискивают друг друга так, что кажется сейчас сломают.
И в тоже время, если бы не знал, никогда бы не понял, что творится за безупречной ледяной маской и лёгкой, ничего не значащей, чуть снисходительной улыбкой.
- А я бегу всё выше, на ледяную гладь… И страхам дней минувших меня уж не догнать! – вслед за словами менялись кадры и на каждом из них была она, его обожаемая Льдинка. То печальная, то надменная, то холодна. то уязвимо-хрупкая… - Пора узнать, что я могу – на службу призову пургу! Свободу обрету во льдах… Навсегда!
Мягка и стойкая, ледяная и тёплая, такая разная и такая… Своя. Его Изька на этих кадрах прошла все шаги от ехидной, ледяной насмешки до открытого, весёлого, искреннего смеха.
- Отпусти и забудь… Этот мир из твоих грёз! Отпусти и забудь, и не будет больше слёз… Здесь мой дом, мой снежный удел… Пусть бушует шторм!
Снимки на экране сменились беззвучным видео. На нём Олег с лёгкой улыбкой узнал тот самый танец в первую вечеринку, организованную Эльзой. Тогда они были Ведьмой и Мессиром, сумев в безмолвном противостоянии показать всё то, что прятали сами от себя: страсть, страх, жажду, взаимное притяжение и не желание прогибаться под партнёра.
И сейчас, как это ни странно, их обоюдное притяжение, записанное бездушной, без эмоциональной камерой, создавало удивительный контраст со звучавшей песней. Арина улыбалась, счастливо и озорно. А её удивительно глубокий, нежный голос, без труда выводил незамысловатую мелодию, отдававшуюся двойным эхом в одном, самом важном сейчас сердце.
- Искрится воздух… И земля от моих чар. Подвластны мне мороз и лёд… Ну что за дивный дар! И вот уже я знаю, как мне дальше быть! Я не вернусь назад, должна я всё забыть!
Видео отдалилось, остановившись на том самом моменте, когда они замерли, глядя друг на друга. Вихрь фотографий закружился, создавая причудливый калейдоскоп, окружённый морозным узором, расползающимся по стене. Эльза тихо вздохнула, неосознанно нащупав дрогнувшей ладонью его руку и сжав, в попытке удержаться за единственную действительно стабильную константу в своей жизни.
- Отпусти и забудь! И на небо лети зарёй! Отпусти и забудь, полярной сияй звездой! Встречу я… Первый свой рассвет. Пусть бушует шторм… - Арина подмигнула, глядя прямо на их столик, а Верещагин тихо чертыхнулся, свободной рукой прикрыв глаза в извечном жесте «рука лицо». – Холод всегда мне был по душе!
Олег ругнулся про себя, помянув «добрым» словом сисадима, опять сделавшего всё по-своему. Харлей тихо хрюкнул, а Неаполь беззвучно смеялась, уткнувшись лбом в его плечо. И только Мих и Льдинка его молчали, неотрывно глядя на сцену. Где в ярком свете прожекторов стояла тихо смеющаяся Арина, откинувшая волосы с плеча на спину изящным жестом. И где на большом экране застыла последняя фотография с чётко узнаваемым для знающих людей интерьером: кабинет администратора во всей его красе, со скромной коллекцией несчастных суккулентов, значительно расширившейся в последнее время.
Но даже не это было самым примечательным, нет. С огромным отрывом вперёд ушла надпись, сделанная на фото и приправленная озорным смайликом: «Ну как же мы без вас?!».
- Убью, - мрачно откликнулся Олег, вытащив телефон и продублировав собственное решение небезызвестному абоненту и автору этого шедевра.
Мих согласно замычал, хотя, кажется, его невнятный комментарий был порождён совсем иными причинами, потому как владелец клуба не мог отвести взгляда от своей любимой синеглазой официантки. Алёхин хмурился, о чём-то напряжённо размышляя, но спросить никто так и не решился.
Зато на сцене появился Илья, сверкая довольной улыбкой и чисто рокерским прикидом. Запечатлев на пальцах Арины почтительный поцелуй, ведущий тихо хмыкнул и громко объявил:
- Мы рады приветствовать вас на вечеринке, посвящённой пятилетию нашего клуба! Но прежде, чем приступить к основной части, мы, скромные работники клуба в моём не самом скромном, но обаятельном лице, желаем задать один важный, просто-таки жизненно важный вопрос!
Толпа зашумела, кто-то торопил ведущего, кто-то шутил, а кто-то мерил такими взглядами, что будь у Илюхи нервная система послабее и отсутствуй опыт работы в данном заведении, то он предпочёл бы оказаться где-нибудь подальше от своего непосредственного начальника…
Ну и от начальника службы безопасности тоже, да. Потому что то, что сейчас происходило, выходило далеко за рамки оговоренного им плана!
- И так, я сейчас обращаюсь к красивой, обаятельной и самой… Пардон, одной из самых привлекательных девушек нашего клуба! Милая Эльза! Наша обворожительная, неприступная, неповторимая, неподражаемая, сиятельная Эльза! Согрейте наши сердца, порадуйте и не велите казнить, велите миловать! Скажите… - тут Илья сделал эффектную паузу и страшным шёпотом осведомился. – Вы же… Вы же вернётесь к нам, да?
Олег, только что взглядом обещавший все кары небесные некоторым сотрудникам клуба (благо свет, пусть и приглушённый и только на сцене, включился) после этого вопроса повернулся к девушке. И затаил дыхание, с какой-то детской надеждой на чудо ожидая ответа. Краем глаза отмечая, как Харлей и Неаполь ведут крайне неравную борьбу с Михом, порывающимся прорваться на сцену к Аринке, замершей рядом с Ильёй.
Алёхин ворчал, матерился сквозь зубы и пытался встать. Харлей в ответ проникновенно крыл матом всё, начиная от любви (за что огребал подзатыльник от Неаполь) заканчивая чьей-то отсутствующей как факт личной жизнью, коли так уж хочется добраться до бедной девочки. Но Олег, в кои-то веки, возможность подстебнуть ближнего своё, а именно лучшего друга, благополучно прошляпил, во все глаза глядя на свою собственную девушку.
А Изи, маленькая, хрупкая Изи, сидела всё так же прямо, гордо вскинув голову. И улыбалась. Мягко, нежно, счастливо. Она не стала говорить ничего вслух, только головой кивнула в ответ на вопрос ведущего. После чего тот расплылся в такой довольной лыбе, что килограмм лимонов, в кои-то веки, поменял своего хозяина.
- Ура, товарищи! Господин назначил меня любимой женой… Тьфу ты! Эльза согласилась вернуться и вновь третировать бедных и несчастных рабов на должности администратора! Йес! – подпрыгнув, Илья под смех и аплодисменты раскланялся, а сейчас мы предлагаем вашему высочайшему вниманию наш…
Что именно дальше тараторил неугомонный ведущий Верещагин уже и не слышал. Да и не особо хотел прислушиваться. Его Льдинка шумно вздохнув, вдруг опустила плечи, резко обернувшись к нему. И прежде, чем рокер успел что-то сообразить, она обхватила его лицо ладонями, тихо, очень тихо шепнув:
- Спасибо.
- Да мне-то за что? – почти натурально удивился Олег, машинально отмечая оживление на сцене. Ну да, кто бы сомневался! Когда Михе что-то надо, удержать его можно было либо усыпив, либо вырубив и привязав к чему-нибудь.
Все остальные способы, вроде воззвания к здравому смыслу убеждения и прочее – не действовали абсолютно, и Алёхин пёр как самый настоящий танк. Который сейчас взобрался на сцену и, схватив замешкавшуюся Аринку в охапку, целовал её под одобрительный свист толпы. Илья благоразумно шефу не мешал, подавая какие-то знаки собственным помощникам.
- Ты знаешь за что, - глянув на двух тайных влюблённых, чья тайна была тайной исключительно в их собственном воображении, Эльза тихо усмехнулась, качнув головой.
И прежде, чем Верещагин придумал достойную отмазку, дабы гарантированно уйти от любых подозрений в авторстве такого подарка, девушка сделала то, что обычно использовал сам байкер. Просто и ненавязчиво заткнула его поцелуем. Да таким, что из головы вымело не только все заготовленные объяснения, но и любые иные помыслы и домыслы.