— Какой Женя? Устеев, что ли?

Я нетерпеливо мотнула головой.

— Нет, Галя, нет. Наш Женя, Соколов.

Галя умолкла снова. Я почти слышала, как в ее голове со скрипом выстраивается цепочка логических умозаключений.

— Так, — наконец сказала она. — А теперь с начала и по порядку.

И я начала рассказывать, взахлеб вываливая на сестру все, что накопилось за эти годы. И почти физически с каждым сказанным словом мне становилось легче. Я будто очищала нарыв, вымывала весь гной. Как же, оказывается, было тяжело от невозможности хоть с кем-то поделиться. Тяжело и одиноко.

Выслушав мою историю, Галка покачала головой.

— Да-а, мать, ну ты даешь. — Она улыбнулась. — Правильно вас бабушка все время звала женихом и невестой.

Вспомнив об этом, я вспыхнула.

— Она шутила.

— Ой ли? — Галка покосилась на меня. — Я тоже думала, что между вами что-то есть. Но несерьезное, типа ерундой страдаете. А у самого Жени ты спросила, чего он хочет?

— Не надо ему говорить, Галь. — В груди все сжалось, когда я представила его реакцию…

— То есть, не знает. А если он против аборта? Это же ваш общий ребенок, вы оба имеете право решать.

— Ребенок не будет нормальным, Галь! — почти крикнула я.

Галка вскинула идеально подкрашенные брови.

— Дала бы тебе по голове за такое, но беременных бить нельзя. Это кто тебе сказал?

— Я сама читала. Дети от браков между родственниками рождаются с отклонениями.

— Да? А помнишь Свету из моего класса? У нее родители двоюродные, и ничего. Отличница была.

Я насупилась, скрестив руки на груди.

— Есть процент, что ребенок будет с отклонениями.

— У всех пар есть такой процент.

— Но у двоюродных он выше!

— То есть, ты готова убить нерожденного ребенка только потому, что есть какой-то там процент возникновения генетических отклонений?

В Галином исполнении это звучало жестоко.

— А что ты предлагаешь?

Оценив мое состояние краем глаза, Галя смягчила тон.

— Слушай, но есть же генетический анализ. Можно его сделать.

— Это который по слюне определяет вероятность здорового ребенка? Тебе не кажется, что для него уже поздновато?

— Нет, я не про то. Есть несколько анализов, когда делают прокол или там еще какую-то ткань забирают на пробу и смотрят конкретного ребенка. Сделаешь, а там уже будешь думать.

Это походило на выход.

— Только пока не говори Женьке, ладно.

Галка нехотя кивнула.

— Хорошо. Если обещаешь не делать глупостей.

— Обещаю.

Теперь, с поддержкой Галки, уже было не так страшно.

Вытащив телефон из сумочки, я набрала номер Жени. Не для того, чтобы спросить об аборте, просто хотела услышать его голос. Но абонент был недоступен. Меня всю затрясло, к глазам подступили слезы.

А если он меня бросит? Испугается. Господи, он так далеко, я даже обнять его не могу…

— Тихо, Линк, тихо… — Галка накрыла мою руку теплой ладонью. — Все будет хорошо, слышишь? Разберемся мы со всем, и Женька никуда не денется. Будет брыкаться — бабулю подключим. Ты что, нашу бабулю не знаешь?

Я прыснула и утерла слезы.

— Думаешь, она поможет?

— А чего бы ей не помочь? Я и сама скажу ему пару ласковых. Пусть только попробует смыться. И не смей, слышишь, не смей даже думать об аборте! Сделаем тест у генетиков, если ты так боишься, но даже не думай убивать ребенка! Подумай, что скажет Женя, если об этом узнает? Мне кажется, он рад не будет.

Она была права.

— Галка, ты у меня самая лучшая, — просопела я, шмыгнув носом.

— Ой ладно, перестань. И между прочим, на свадьбе вы круто смотрелись вместе. Теперь я поняла, чего у вас были такие лица… — Она улыбнулась и покачала головой. — И как я сразу не догадалась? Все совала тебе бедного Гошу. Он, кстати, влюбился в тебя по уши, до сих пор звонит и спрашивает.

— Передай ему, что он опоздал. Я уже с багажом. Хотя если дамы с историей ему интересны, то я готова.

Галка смерила меня взглядом.

— Ты подожди, Женя не согласится тебя отдавать. Теперь буду думать, что подарить вам на свадьбу, Соколова Элина Николаевна.

Было приятно, что Галка восприняла новость вот так: спокойно и оптимистично. Мне бы ее настрой… У меня самой в голове крутились разные сценарии, и далеко не все из них заканчивались свадьбой.

Галя помолчала. Свернула на перекрестке и встроилась в крайнюю правую полосу, где было меньше машин. Небо затянули тучи, и лобовое стекло усеяли черточки капель. Резинки дворников проползли со скрипом, размазывая грязь с боков.

— Но со свекровью тебе, конечно, не повезло, — сказала Галя, и мы расхохотались. — Слушай, если она будет козлить, скажи мне. Мы с мамой быстро разберемся.

— И маме тоже пока не говори! — торопливо вставила я.

— А когда ты собралась ей сказать? Когда ребенок в сад пойдет?

Галка ударила по рулю, и я подпрыгнула от резкого гудка. Машина впереди сдвинулась, уступая нам полосу на поворот. Наш «рено» газанул, и мы снова помчались по выделенной полосе, собирая штрафы.

Затем опять резко затормозили.

— Галк… — пискнула я, вцепившись в подлокотник.

— Что?

— Меня тошнит.

32 (обновление от 4.09)

Галя

Прием проходил в галерее в центре Москвы. Пришлось навернуть по прилегающим улицам круга четыре прежде, чем я нашла место для парковки. Втиснув свой немытый «рено» между «геликом» и новой «ауди», я переобулась (тапочки прочь, привет туфли на двенадцатисантиметровом каблуке) и выбралась из машины, стараясь не испачкать подол юбки. Взглядом победителя окинула белые ступени и стеклянные двери галереи, за которыми уже скидывали пальто молоденькие и не очень дамы. Они оценивали друг дружку и рыскали взглядами в поисках главной звезды выставки — Герхарда Гейне, восходящей звезды дизайна, которого в этом году желала получить каждая фирма.

Очень много пиарщиц на один квадратный метр. Но ничего, я и не таких конкуренток укладывала на лопатки.

Оставив пальто в гардеробе, я прошла на второй этаж и заняла место у странного арт-объекта, похожего на белого червя с зубами. Вдоль стен тянулись два стола, уставленные канапе, корзиночками с икрой и бокалами с вином. Гости стояли небольшими компаниями, Герхарда среди них не было. Либо он еще не приехал, либо его уже утащила поговорить какая-нибудь ушлая пиарщица.

— Привет, — сказали мне.

Я обернулась и встретилась взглядом со стройным блондином в идеально сидящем темно-синем «бриони» и рубашке, расстегнутой у горла на пару пуговиц. Взгляд его карих глаз был теплым, располагающим.

Андрей, вот как его звали. Друг Женьки и соучредитель фирмы, где я сейчас работаю.

Могла ли я ответить ему «привет», или же следовало держаться более официально?

Я решила выбрать нечто среднее.

— Добрый вечер! — сказала с улыбкой. — И вы решили посмотреть на Герхарда?

Андрей поморщился.

— Давай на «ты», окей? Я же не старый дед. Как дела?

— Хорошо, — я быстро перешла в рабочий режим. — Подписали три контракта, с одним точно выйдет хорошая реклама, так как бренд продвинутый. Их аудитория насчитывает более…

— Да я не про работу, — перебил меня Андрей, закатив глаза. — Ты же сестра Лины? Как у нее дела? А то они с Женькой давно не заезжали.

Оп-па. Значит, он знает?

Я пообещала надрать Лине уши сразу же, как ее увижу. Надо же, друзья Женьки знают, а мне она сказать не могла, пока не залетела?! Ну она у меня получит…

— Все хорошо. У нее сейчас работа началась, и все такое…

— Да, она же в школе работает, — кивнул Андрей. Заметив, что я с пустыми руками, он принес мне бокал вина и тарелочку с закусками, и поставил все это на белого червя, сделав из него столик. Подумав, я пригубила вина и сунула в рот канапешку. Ладно, немного вина беременным можно. Красное же, хорошее. И я не собиралась на него налегать… В отличие от икорных корзиночек, которых я попросила еще, с запасом.

Андрей тоже их уминал.

— Я сегодня без обеда, — сказал он, словно извиняясь.