20 (обновление от 30.07)

Галя

На глаза наворачивались слезы. Мне так его не хватало! Так хотелось простить, все забыть… Но отчего-то не забывалось. Словно сидел какой-то червь и точил мою уверенность. Особенно сильно он начинал точить, когда я оставалась с Пашей наедине.

— Я… Я хочу подумать, — наконец сказала. — Ты дашь мне время?

Судя по Пашиному лицу, не такого ответа он ждал. Но все же кивнул.

— Конечно. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Вот и отлично. Я кивнула и сжала его пальцы. Не хотела их выпускать. Хотела, чтобы Паша обнял меня сильно-сильно. Чтобы поехал со мной домой, крепко поцеловал и завалил на кровать.

— А… Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила я.

Паша немного смутился.

— Вечером мне нужно к Лизе. Я обещал.

Я кивнула. Напрашиваться с ним и знакомиться с девочкой мне казалось пока неуместным. Он сам еще едва ее знает, они пока привыкают друг к другу. И тут я — здравствуйте, я ваша тетя. Точнее, мачеха. Нет, это никуда не годится.

— Тогда заезжай ко мне как-нибудь потом, ладно?

— Обязательно.

Мы мило попрощались. Паша явно раздумывал, поцеловать меня или нет, уже можно или еще нельзя, и я помогла ему с решением — попрощалась первой, махнула рукой и ушла. Побоялась, что не сдержусь и расплачусь, если он это сделает.

Вечером дома не сиделось. Я надела не самое лучшее из своих платьев, влезла в туфли на невысоком каблуке, собрала волосы в хвост. Долго думала, куда хочу пойти, и остановила свой выбор на «Магеллане», нашем с Пашей любимом баре в одном из центральных проулков. Заведение было небольшим — лакированная барная стойка и четыре столика, по одному на каждое окно. Алел ламповый приглушенный свет, тусклые пятна на стенах из грубого кирпича, звучала спокойная музыка без слов, которую было почти не слышно из-за шума людских голосов.

Народу было битком, по два на квадратный метр. Нет, «Магеллан» всегда был популярен, но такое я видела впервые. Еле протиснувшись к барной стойке, я поймала взгляд Коли-бармена и крикнула:

— Текилы!

Коля кивнул, шустро налил текилы, прибавил к бокалу блюдце с лимонными дольками и принял у меня триста рублей. Я сделала большой глоток и в который раз подивилась своей открывшейся любви к мелодраматизму.

Почему я сейчас страдала? Ведь я страдала, люди в хорошем расположении духа не глушат текилу в одиночестве. Значит, меня зацепила встреча с Пашей. Но раз так все плохо и тяжело, почему я не пригласила его переезжать обратно? Почему до сих пор держу на расстоянии, словно боюсь признать, что он мне очень дорог? И плевать я хотела на дочь, потерянный телефон и прочее. Где-то Паша поступил, как мужик, где-то — как полный кретин, что уж говорить.

Но чего-то мне не хватало. Может, того, чтобы он прочувствовал в полной мере все отчаяние, с которым я искала его по больницам и моргам. Всю боль, когда поняла, что он мне не доверяет — а как еще назвать то, что он не поделился со мной новостью, а боялся и пропал? Значит, ожидал, что могу на него сорваться.

А я и правда могу. Чего уж греха таить.

Вот в таких мыслях я и сидела, пока парень, прижатый рядом со мной к барной стойке, что-то мне не сказал.

— Что? — не поняла я.

— Почему такая красивая девушка пьет одна? — прокричал он мне на ухо.

Гос-споди, вот только этого не хватало.

Я с раздражением воззрилась на него. В принципе симпатичный, и даже, может быть, в моем вкусе — правильные мужественные черты лица, брюнет, смугловатая кожа. Совсем не похож на Пашку. Вот только у меня по жизни не срасталось именно с теми, кто в моем вкусе. Либо оказывались кобелями, либо дураками, либо и то, и то в одном флаконе.

А тем вечером я вообще не была настроена на знакомство.

— Нет настроения общаться, — ответила я, перекрикивая музыку и гул посетителей. Однако парня эта моя фраза не отпугнула. Он сощурился и улыбнулся еще шире.

— А если я подниму тебе настроение?

А если ты сейчас заберешь свое пиво и свалишь отсюда?

— Не надо, — вымученно улыбнувшись в ответ, я покачала головой.

— А, может, надо?

— Если можно, я бы хотела побыть одна.

Парень хлебнул еще пива. В его глазах плясали пьяные искры, которые некоторые девушки так любили путать с искренней заинтересованностью.

— Ну слушай, это никуда не годится, — заявил он.

— Что? — снова (и уже глупо) переспросила я.

— Отказываться от хорошей компании, особенно когда тебе плохо.

Подвид «настырный», я поняла. Пришла пора решительных мер.

Залпом допив текилу и закусив лимончиком, я подхватила сумочку и вышла из бара. Проулок плыл в мягкой глухой ночи, безлюдный, вычерченный огнями домов и светом фонарей далеко впереди. Там, за аркой, шумел проспект. Отличное место, чтобы дождаться такси и уехать восвояси. Зря я вообще сюда поехала.

Я почти дошла до арки, когда меня ухватили на шиворот и вжали спиной в стену. Я попыталась вырваться, но парень, меня державший, был гораздо сильнее.

— Куда собралась? Мы еще не закончили, — выдохнул он мне в лицо. Тот самый, из бара! Только сейчас я заметила его расширенные зрачки. Такие от пива не бывают. Я похолодела. Плохо дело, либо наркоман, либо псих, одно другого лучше.

— Отпусти, или я закричу, — как можно спокойнее сказала я.

Парень ухмыльнулся. Его рука на моем горле сжалась сильнее.

— Да кричи, кто ж не дает?

Второго приглашения мне не требовалось.

— ПО-МО-…

Он ударил меня по лицу, и я осеклась. Во рту стало солоно от крови. Я ощупала зубы языком — вроде все целы. И держал он теперь меня не за горло, еще плюс. Есть шанс, что вырвусь и убегу.

— Слушай, тебе деньги нужны? — хрипло спросила я.

— О, как мы заговорили! Нет, не деньги. Хотя их я все равно заберу, — Он приблизил лицо. — Ты мне все отдашь. Все.

Я сжалась. Еще никогда я не чувствовала себя настолько беспомощной. Что делать? Что делать? Еще раз закричу, он снова меня ударит, а после такого я точно бежать не смогу. Упаду в обморок, и кто будет меня спасать? Нужно оставаться в сознании. Дело не в деньгах, а в чем же тогда? Кто этот парень — насильник или маньяк?

Он сдавил меня сильнее, и мне стало тяжело дышать. Я попыталась оглядеться в поисках хоть кого-нибудь, кто может помочь. Заметив мой взгляд, парень ударил снова, на этот раз в живот. Я взвизгнула, едва не потеряв сознание. Он заломил мою руку за спину и подтолкнул к темной щели за мусорными баками.

Я услышала звук удара, и хватка моего похитителя ослабла. Кто-то третий возник во тьме, высокая и крепкая фигура. Этот третий отрывисто замахнулся и ударил приставшего ко мне парня в челюсть. Тот ударил в ответ, но Паша — а это был Паша, я узнала! — даже не шелохнулся. Плавно ушел от кулака, перехватил его и с хрустом вывернул. Затем пнул под колено, не оставив нападавшему и шанса.

Я никогда не видела, чтобы он дрался, и это зрелище меня поразило. Нет, я знала, что Паша служил в ВДВ, но чтобы умел вот так вот…

— Галя, ты в порядке? — Меня похлопали по щекам. — Галя!

— Д-да, да… — Я вяло отмахнулась, поднялась с асфальта и огляделась. Наркомана-маньяка и след простыл. Остался лишь встревоженный Пашка и его рассеченная бровь. Кровь из нее залила весь глаз, отчего казалось, что его выбили.

Оказалось, он тоже решил посидеть в нашем любимом баре, сразу после встречи с дочерью. Заметив меня и того парня, рассказал он, смущаясь, он решил посмотреть, вместе мы или нет. Что я буду делать. Отвлекшись, он не заметил, как мы вышли, а когда выскочил на улицу следом, то на глаза сразу упала кровавая пелена.

— Убил бы урода, но ты застонала. Отвлекся, — коротко пояснил он, сажая меня в машину. Его лицо было как всегда непроницаемым, а потеки крови придавали сходство с каким-то древним человеком. Суровая красота, вытесанная из гранита.

Сперва он потащил меня в больницу, хоть я и не хотела. Там меня осмотрели (ничего серьезного, просто разбита губа), описали побои (при этом поглядывая на Пашу и шушукаясь за дверью) и отпустили нас на все четыре стороны, все еще посматривая на Пашу. Я даже испугалась, как бы его не обвинили в причинении вреда здоровью.