Данный рассказ - участник конкурса " Мир вверх тормашками, или Рождество в июле" на сайте litlife.club 

- Папочка приехал, папочка!

Смуглый, остроглазый и быстроногий Петша как всегда первым заметил машину отца. Впрочем, и не мудрено. Трудно было не заметить серебристый "Порше" на фоне тут и там мелькающих разноцветных юбок, босых пяток занятой своими играми детворы да смиренно сидящего на солнышке деда Хармана, оставленного приглядывать за мелкотней. Компанию старику составлял пес Питти, внимательно наблюдавший за тем, как роскошная машина въезжает на территорию табора.

Впрочем, табор - это просто слово. Давно уже не колесят по дорогам пестрые кибитки, не стоят в степи шатры и не бродят вокруг чужие стреноженные кони. Давно не ходят на разборки с вороватым цыганским племенем добры молодцы из местных.

Еще деды их дедов построили здесь свои дома, научились жить в мире и согласии с соседями, обзавелись знакомыми и приятелями, а там и приглядели себе в жены местных красавиц. Какая девушка устоит перед буйными черными кудрями да горячими глазами, какой не придется по сердцу плач гитары да страстные пляски.

Ай, ромалэ, ай, чявалэ ...Разойдись, честной народ, душа праздника просит. Да и мужики местные не жалели для цыганских красавиц ни медовых слов, ни жарких ласк. Так и получилось, что давно уже непонятно в Ольшанах, кто здесь цыган, а кто русский. Вон Шандор бежит, глаза голубые, весь нос в конопушках, волосы что твой лен, а гляди ж ты, цыган.

И поют красавицы в пестрых юбках колыбельные своим детям на чистом русском языке, а курносый рыжий Ванька вовсю костерит непутевого кота на чем свет стоит гортанным цыганским говором. Петша вообще свободно говорил на четырех языках. Оно и немудрено, с таким-то отцом.

Нет, Фонсо Тобар не был влиятельным цыганским бароном, не разводил породистых лошадей и даже в театре "Ромэн" не выступал. Зато он был знаменитым на весь мир фокусником, которого наперебой приглашали за границу . Так что Петша успел с отцом на каникулах и в Испании пожить, и даже в Аргентине. Вот как ему повезло. Но если вы думаете, что сын лучшего циркового иллюзиониста жил в сказке, то Петша быстро вас разочарует.

Машина остановилась, из нее не спеша выбрался обычный мужчина. Ничего примечательного на первый взгляд. Коренастый, небольшого роста, коротко стриженные мягкие каштановые волосы, густые брови, сросшиеся у переносицы, нос с легкой горбинкой да маленькая ямочка на подбородке. Таких двенадцать на дюжину идет. И только поймав его взгляд, случайный прохожий застывал на мгновение.

Словно душу заворачивали во что-то мягкое и чистое, уютное и до боли родное. Как-будто снова в детство провалился, и не куда-нибудь на мостик быстрой речушки, с которого так бесшабашно прыгали с мальчишками, а в теплые бабушки ладони, которые одним своим прикосновение залечивали все ранки и ссадины. В те самые любимые в детстве руки, которые всегда с горкой насыпали в миску душистой малины, наливали в жаркий полдень в кувшин студеного компота и всегда мягко отбирали у деда старый солдатский ремень. Чтобы ты не натворил и как бы не провинился - эти ладони всегда были защитой и опорой, незыблемым центром твоего мироздания.

Впрочем, мало кто из людей мыслит такими категориями. Просто человеку становилось хорошо и хотелось нести это хорошее дальше, поделиться с другими, напоить свои счастьем случайного усталого путника, облегчив ему трудную дорогу.

И уж совсем редко кто задумывался над тем, почему вдруг с ним так случилось и замечал на лице Фонсо добрые морщинки, теснившиеся вокруг лукавых, чуть прищуренных глаз. Петша с разбега обхватил отца за шею, собираясь радостно подрыгать ногами, но оказалось, что за лето он довольно сильно подрос и дрыгать стало совершенно неудобно. Пришлось отступить, старательно делая вид, что так и было задумано и ты просто полез обниматься.

Вообще-то телячьи нежности были в таборе не в чести, но Петше прощалось. Слишком часто он расставался с отцом, ведь далеко не всегда была возможность взять ребенка на гастроли. Тобар потрепал сына по вихрастой голове и открыл багажник. Восторгу местной детворы не было предела. Подарки сыпались, как и рога изобилия.

Все-таки Фонсо настоящий фокусник, мало того, что никого не забыл, так еще откуда-то точно знал, о чем каждый из них мечтал втихомолку, не всегда решаясь произносить желание вслух. Мало ли. Вдруг недобрый кто сглазит невзначай. Цыганский сглаз - штука опасная. Вон старая Тшилаба. На что старается семье старшего сына ничего плохого не делать, а как только встретит на улице Талэйту, невестку свою, так дома у сына скандал. Недобрый, ой, недобрый взгляд у старухи. Хоть бы не приплелась она, на радостные визги детворы со своего двора не вышла. С отцом-то что, с отцом не страшно, но отец рано или поздно уедет, а вот Тшилаба и Петша останутся. И мало радости слушать, как шипит старая карга вслед да пальцы наудачу сворачивать, надеясь отвести несчастье.

Что такое несчастье Петша знал очень хорошо. Три года назад, в стылую ноябрьскую слякоть ушли и не вернулись Мирела с Шофранкой. И только полгода спустя, когда растаял снег даже в самых глухих оврагах, узнал он, почему мама с сестренкой не вернулись. Узнал от людей в милицейской форме, которые с хмурыми озабоченными лицами вдруг засновали вокруг, все выпытывая, не видал ли кто тогда что-нибудь подозрительного. Да только кто что вспомнит, полгода - срок большой. Только браслет со змейкой с изумрудными глазами да кулончик с сапфиром во всех Ольшанах были только у мамы. Их и узнали. А куда сестренка делась - до сих пор загадка. Как не искали, сколько по цыганской почте не спрашивали - никто ничего не видел.

Шофранке тогда всего три года было. Сейчас, если жива, уже большая стала, целых шесть лет. Поди узнай в первокласснице ту, что вчера еще на горшке сидела. У Петши была хорошая память. Он до сих пор помнил, как за два дня до страшной утраты Тшилаба в дом к ним зайти пыталась, да только мама ее прямо с порога завернула. И взгляд, которым Тшилаба маму с сестренкой из окна в тот злополучный день провожала, тоже помнит. Только молчит. Отец тогда весь почернел от горя, всех знакомых на ноги поднял, сам тот проклятый овраг прочесывал, считай, по прошлогоднему листочку весь овраг перебрали - и ничего. Как сквозь землю провалились. И только у Тшилабы в уголках губ таится довольная улыбка.

Ох, нехороший она человек, ох, нехороший. Вот и молчит Петша, никому ничего не говорит. И самому боязно связываться, и отцу сказать страшно. Вдруг старая карга сильней окажется, что тогда Петше делать, как дальше жить? Да только распирает Петшу тайна изнутри, не дает покоя. Не спится ему ночами, все мысли разные лезут. Вот и сейчас покрутился в своей кровати, прислушался, как отец себе тихонечко похрапывает - и прямиком через окно к Ваське, другу закадычному. Хоть им и по тринадцать лет всего, а дружба у них настоящая, крепкая мужская дружба, проверенная.

Вон Петша в прошлом году под лед провалился, хватается за кромку льдины, а выбраться не может. Так Васька ремнем Петшины запястья захлестнул и изо всех сил тянул на себя, плюхнувшись животом в мерзлое крошево и каждую секунду рискуя провалится следом за Петшей. Еще и орать при этом умудрялся. Правда, все больше такие слова, за которые потом от классной руководительницы ой как влетело, но ничего, продержались как-то, пока взрослые прибежали да на берег их вытащили.

Петше-то что, отец его никогда не бил, а вот Ваське дома попало - неделю на всех уроках стоял, сесть не мог. И хоть бы какой насморк, так нет тебе. Так и маялись, пока Петша из солидарности не додумался рядом стать. Учителя, конечно, сначала немного покричали, а потом ничего, понимающими оказались. Или просто рукой махнули, что, мол, с двух идиотов возьмешь? А Васька с Петшей с тех пор - не разлей вода.

Вот и сейчас Петша юркой змейкой нырнул в кусты, перемахнул через соседский и забор и тихонечко стукнул в окошко. Оттуда высунулась всклокоченная голова, молча кивнула и снова спряталась. Не успел Петша пару раз моргнуть, как из окна в него вылетели пара яблок и пакет с бутербродами, а следом на подоконник полезло что-то подозрительно белое и неповоротливое.