Фрэнки Лав

БКХП: Борода, которую хочется 

Над переводом работали:

Перевод: Александра Йейл

Редактура: Александра Йейл

Вычитка: Александра Йейл

Русификация обложки: Poison_Princess

Переведено для: https://vk.com/alex_yale 

Глава 1

Дэйн

Остановившись на светофоре, я провел рукой по бороде. Черт, здешнее дорожное движение стало гораздо оживленнее.

Сидя в своем пикапе, я прокручивал в голове воспоминания об этом городе, породившие ностальгию. Я вернулся сюда, и казалось странным, как изменились мои ощущения теперь, в тридцать лет. Я купил свой первый автомобиль, чтобы уехать в горы и стать рейнджером. Покинул город и никогда не оглядывался назад.

Мама всегда считала, что я вернусь домой, когда «наиграюсь», но этого так и не случилось. Нетерпеливый смотритель молодого леса превратился в закаленного лесничего, и вскоре работа уже не была для меня исполнением обязанностей, став составляющей моей личности. Тем, что оставило на мне отпечаток точно так же, как борода на лице.

Мне никогда не нравился образ жизни людей, пустивших корни в каменном тупике. Я хотел чего-то иного и нашел.

Но, черт возьми, порой мне становилось одиноко.

На светофоре возле меня со свистом притормозил красный «Корвет». Женщина за рулем посмотрела на меня глазами, кричавшими об отчаянии. Искусственные груди и практически оранжевая кожа сразу же сказали мне, что она не в моем вкусе. Женщина беззастенчиво облизала губы, и я ухмыльнулся, ни на йоту не заинтересовавшись ею.

Она газанула на холостом ходу, глядя мне прямо в глаза. Я покачал головой, подразумевая «нет, спасибо». Ухоженный «Корвет» тихо мурлыкал, но мой пикап мог бы взреветь диким зверем. Однако я, безусловно, не стал растрачиваться на нее.

Фактически я вел автомобиль, купленный мною на деньги, заработанные в восемнадцать лет. На нем были грязь и царапины от веток, как и положено машине одинокого лесного жителя. Я мог позволить себе новый автомобиль, однозначно, но зачем менять то, что не сломано?

Свет сменился на зеленый, и «Корвет» рванулся вперед. Тут же машина, в которой я признал старый пыльный автомобиль шерифа Бейли, мигнул фарами и помчался следом. Возможно, Бейли больше меня заинтересовался этой перезрелой пумой.

Я же тронулся с места на разумной скорости, несколько раз повернул и с хрустом проехал по подъездной дорожке к красивому пригородному дому, известному мне так хорошо.

Возвращаясь сюда, я всегда нервничал и не мог понять почему. Я предположил, что виной тому скопление людей, куча зданий и лишние этажи, несвойственные лесным коттеджам. И хоть каждый дом в округе был просторным и большим, но также безликим и с излишествами. Все они были окрашены в красные, синие и серые цвета, вызывавшие тоску по хижине на моем земельном участке, где царили все оттенки зеленого.

Едва я вышел из машины, как на меня набросился белый собака-волк. Богом клянусь, когда я в последний раз приезжал сюда, он был размером с пакет муки. В те времена Бандит был еще щенком, теперь превратившимся в шетландского пони. Рассмеявшись, я оттолкнул его и, заставив опуститься на четыре лапы, погладил по голове. Мама целую вечность грезила этой породой, и я был счастлив, что Бандит составил ей компанию.

— Мама? — позвал я.

— Я здесь, Дэйн, — ответил мне из кухни на удивление радостный голос.

Мама обладала талантом выставить свою семью в выгодном свете — идя по прихожей на звук ее голоса, я рассматривал десятки фотографий, изображавших маленького меня, моих дядюшек, тетушек и их детей. При виде этих коллажей семейного счастья я всегда задавался вопросом, не упускаю ли чего-нибудь в своей холостяцкой жизни.

Я начинал тосковать по будущему, которое вряд ли когда-либо наступит. Мама отчаянно хотела, чтобы я остепенился с женой и несколькими детьми — чем больше, тем лучше — но я, наверное, был слишком придирчив. После своего двадцатилетия я много раз пытался строить отношения, но несколько месяцев назад мне стукнуло тридцать, а подходящая женщина так и не появилась. Возможно, мне просто стоило завести собаку вроде Бандита.

— Мама, ты не должна стоять на ногах, — принялся отчитывать я, завернув за угол кухни с несшимся по пятам Бандитом. — Я был с тобой, когда врач давал рекомендации, помнишь?

Она недовольно цокнула языком и пренебрежительно отмахнулась.

— И ты был там, когда я говорила, что способна справиться с некоторыми делами. Я сломала ногу, а не заболела.

— Знаю, знаю, — ответил я и кивком указал на металлический костыль, служивший ей опорой, пока она мыла чайную кружку. Вот только в процессе мама забрызгала водой весь стол.

Взяв ситуацию в свои руки, я отвел ее к удобному креслу в гостиной. Я закончил мыть раковину и снова поставил чайник закипать. Горячие напитки успокаивали маму. Пока я рос, в доме почти всегда пахло пряными листьями ассама или нильгири.

В то время как заваривался чай, я открыл рот, намереваясь спросить маму, что бы ей хотелось приготовить на ужин, но она сама заговорила со мной из соседней комнаты.

— Ты ведь в курсе, что не обязан оставаться надолго. Я отлично справляюсь и без тебя, дорогой.

Я громко тяжело вздохнул, позволяя ей услышать и зная, что тем самым вызову у нее улыбку.

— Я останусь здесь на пару недель, как и велел врач. Помнишь?

— Помню, помню, — отозвалась она. — Но если хочешь вернуться к кому-то, я не обижусь. Я в состоянии сама о себе позаботиться, ты же знаешь.

Я знал. Мама воспитала меня одна и работала на двух работах, чтобы я никогда ни в чем не нуждался, но сейчас речь шла не о внутренней силе. Речь шла о физической способности подниматься и спускаться по проклятой лестнице.

— Мама, нет никого, к кому я хочу вернуться, — сказал я, понимая подоплеку ее слов. — Я до сих пор ни с кем не встречаюсь и уже говорил тебе это.

— Все в порядке, дорогой, — ответила мама, изумив меня. Похоже, она была совершенно искренна. Обычно когда я говорил ей, что все еще одинок, она морщила нос и на несколько минут скисала. С каждым годом молчание в такие моменты становилось длинней на несколько секунд.

— Правда? — не мог не спросить я, принеся маме чайник и одну из ее любимых кружек с парой нарисованных милых играющих аляскинских маламутов на боковине. Бандит замолотил хвостом по полу возле маминых ног, и я дал ему его лакомство.

— В конце концов, в мире полно достойных женщин. Некуда спешить.

Некуда спешить? Кто эта женщина? Меня подмывало спросить, не ударилась ли мама в автомобильной аварии еще и головой.

— Мама, что происходит?

Она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами с застывшим в них вопросом: «С кем? Со мной?», но я не повелся ни на секунду. Вздохнув, мама отвела взгляд.

— Ладно, я кое-кого нашла. Но прежде чем что-нибудь скажешь, она идеально тебе подходит. Знаю, я говорила это уже несколько раз…

— Восемь.

— …но теперь я серьезно. Она милая и одинокая, — мама выгнула брови, и я вздохнул.

— Все они были милыми, и все одинокими, — отметил я. — За исключением разве что…

— Тамары Льюис, — хором продолжили мы и рассмеялись.

Мама подула на свой чай.

— Просто катастрофа, — призналась она. — И знаешь, муж так от нее и не ушел.

Ничуть не заинтересованный сплетнями пригорода, я пожал плечами, не желая задеть самолюбие матери грубым ответом, особенно когда она чувствовала себя подавленной из-за своей ограниченной подвижности.

— В таком случае, — сказал я, — расскажи мне об этой девушке, — в тот же миг я пожалел о своих словах.

Но мама улыбнулась так широко, что у меня не повернулся язык ее остановить. Ничего страшного. Я мог время от времени разговаривать с ней о женщинах, если это делало ее счастливой. Мне было все равно.