Сьюзен Элизабет Филлипс

Первая звезда на моем небосклоне

Глава 1

Этот город — его. Купера Грэхема. Город принадлежал ему, и все в его мире складывалось лучше некуда.

Так твердил себе Купер.

Брюнетка с писклявым, как у котенка, голоском стояла перед ним на коленях, ее волосы задевали его обнаженные бедра.

— Вот так ты меня не забудешь, — промурлыкала она.

Чувствительный кончик маркера защекотал Куперу внутреннюю сторону бедра. Он посмотрел на макушку брюнетки.

— Как можно забыть такую красавицу, как ты?

— Только посмей.

Она приложилась губами к телефонному номеру, который только что начертала черным маркером на ноге Купера. Уйма времени уйдет, чтобы соскрести чернила, однако фанатов своих он ценил и порыв девицы пресекать не стал.

— Хотелось бы остаться и поболтать с тобой, — проговорил он, бережно поднимая ее на ноги, — но мне нужно бежать.

Она охватила себя ладонями там, где коснулись его руки.

— Можешь посылать мне смс-ки в любое время дня и ночи.

Купер машинально одарил ее усмешкой и свернул на мощеную дорожку, бегущую вдоль озера Мичиган на фоне великолепного силуэта Чикаго.

Счастливчик он, другого такого в целом свете поискать, разве не так? Конечно так. Все набивались ему в друзья или наперсники, или, на худой конец, в любовницы. Даже иностранные туристы были в курсе, кто он такой. Берлин, Дели, Осака — да без разницы. Весь свет знал Купера Грэхема.

Справа простирался залив Бернем. Стоял сентябрь, скоро лодки вытащат на берег, а пока они покачивались на якорях. Купер продолжил бег, удостоверившись, что ноги в кроссовках отстукивают идеальный ритм по набережной Лейкфронт Трейл. Впереди на беговой дорожке перед ним маячил болтающийся «хвостик» какой — то блондинки. Сильные ноги. Великолепная задница. Отставить крамольные мысли. Купер обогнал ее, не сбиваясь с легкого шага.

Еще один отличный денек пребывания в шкуре Купера Грэхема, как, впрочем, и все остальные дни тоже. Спроси кого хочешь. Стая морских чаек кружилась над берегом, взмахами крыльев отдавая ему честь. Листья огромных дубов разразились бешеными аплодисментами. Даже таксисты, рулившие по Лейк — Шур — драйв, приветствовали гудками. Купер обожал этот город, и город платил ему ответной любовью.

Бегун впереди выглядел настоящим здоровяком да и бежал быстро.

Однако недостаточно быстро.

Купер его обогнал. Парню на вид и тридцатника нет. Самому Куперу исполнилось тридцать семь, и за долгую футбольную карьеру он не раз расшибался, однако не настолько, чтобы позволить кому попало себя обогнать. Купер Грэхем: призван в Хьюстон из штата Оклахома, провел восемь сезонов как начинающий куортербек для «Майамских дельфинов», наконец перепродан, чтобы влить энергию в движок «Звезд Чикаго», где после трех сезонов одарил команду бриллиантовыми кольцами Суперкубка. Как только перстень очутился на его пальце, Купер сделал весьма умную вещь: ушел из спорта, будучи в зените славы. Чертовски правильно. Он вышел из игры, прежде чем превратиться в одного из жалких старцев — ветеранов, отчаянно цепляющихся за свои славные денечки, которые давно миновали.

— Эй, Куп! — позвал его бегущий навстречу парень. — Скучно «Звездам» в этом году без тебя!

Купер показал бегуну поднятые вверх большие пальцы.

Три года он провел со «Звездами». Лучшие годы его жизни. Может, корни Купера и уходили в грязь Оклахомы, и созревал он в Майами, но закалил его в конце концов Чикаго. А все прочее — уже история футбола.

— Куп!

Хорошенькая брюнетка, что шла навстречу, чуть не споткнулась, когда его узнала.

Купер одарил ее фирменной улыбкой, которую приберегал для фанаток.

— Привет, куколка. Хорошо смотришься.

— Не так хорошо, как ты!

Тело его бивали годами не раз, однако он все еще силен, с теми же быстрыми рефлексами и страстью к победе, которые принесли ему всеобщее признание в студенческие дни. И год от года это признание только росло. Может, Купер и ушел из профессионального футбола, но это не значило, что он все еще не на пике игры, разве что теперь игра переместилась на новое игровое поле, то, которое Купер Грэхем решил завоевать во что бы то ни стало.

Проскочила еще миля. Потом вторая. Обгоняли его лишь велосипедисты: кортеж, расчищающий ему путь в этот сентябрьский полдень. Никто не мог достать Купера, — ни юные извращенцы, которыми было укомплектовано место активной торговли на товарной бирже, ни разрисованные татуировками качки в гимнастическом зале, демонстрировавшие свои непомерно накачанные бицепсы.

Купер миновал трехмильную отметку, и тут его догнал какой — то бегун. Молоденький. Может, совсем зеленый школяр. Купер бежал неспешно и решил прибавить шагу. Никому его не побить. Так уж он устроен.

Парнишка обернулся. Узрел, кто позади, и глаза у него чуть не вывалились из орбит. Купер кивнул и побежал дальше, оставив парня позади.

Старичок? Ну уж нет.

Он услышал приближавшийся сзади топот. Снова паренек. Теперь он бежал рядом с Купером, явно выискивая повод похвастаться. Дескать, мол, я бежал сегодня с Купером Грэхемом и надрал ему задницу.

Не бывать этому, молокосос.

Купер ускорился. Он не принадлежал к тем кретинам — игрокам, которые верили, что самолично завоевали бы перстень Суперкубка, однако знал, что «Звезды» не выиграли бы приз без него, потому что, несмотря ни на что, Купер Грэхем должен побеждать.

Снова паренек. Подтянулся. Тощий, с ногами — зубочистками и руками, слишком длинными для его тела. У Купера за плечами пятнадцать лет опыта, но он не верил в уступки и твердо стоял на своем. Тот, кто говорит, что победа — это еще не все, врет. Только победу и засчитывают, и каждое испытанное им поражение только отравляло жизнь. И не важно, что там кипело в душе, он всегда был спортсменом: скромность, вежливость в похвалах противнику, никаких жалоб на спорные решения судей, тупых товарищей по команде и травмы. Не важно, как горько на сердце, как каждое слово приобретает во рту ядовитый вкус, Купер никогда это не показывал. Нытье превращает проигравших в еще больших неудачников. Но черт возьми, как же он терпеть не мог проигрывать. И не собирался проиграть сегодня.

У бегуна был длинный мерный шаг. Слишком длинный. Купер изучил науку бега получше парня и обуздал желание удлинить шаг. Не дурак же. Тупые бегуны заканчивают болью.

Ладно, все — таки дурак. Обжигающая боль досаждала правой голени, Купер дышал слишком тяжело, а поврежденное бедро ныло. Разум твердил, что не осталось сил что — либо доказывать, но Купер никак не мог позволить какому — то мальцу обогнать себя. Не таков бывший чемпион.

Легкий бег перешел в спринт. Всю свою карьеру Купер играл, превозмогая боль, и теперь не будет за ней прятаться. Не в первый сентябрь своей отставки, пока его бывшие товарищи надрывают задницы, изнывают на тренировках, чтобы приготовиться к воскресной игре. Не как другие, отошедшие от дел игроки, нагуливающие жир и беззаботно проживающие свои денежки.

Пять миль. Линкольн — парк. Снова бег бок о бок. Легкие горят, бедро вопит, голени охвачены пламенем. Медиальный большеберцовый синдром. Обыкновенная «расколотая голень», только в боли, которую она причиняет, совсем нет ничего обыкновенного.

Парень отстал, догнал. Отстал. Снова догнал. Что — то говорил. Купер не стал слушать. Отвлекался от боли, как делал всегда. Сосредоточился на пульсирующих ногах, на каждой молекуле воздуха, которую могли заглотить легкие. Сосредоточился на победе.

— Куп! Мистер Грэхем!

Что за черт?

— Не мог бы я… сделать… селфи… с вами? — задыхался паренек. — Для… папы?

И всего — то? Ему только селфи и нужно? Из каждой поры лился пот. Легкие адски жгло. Купер замедлил шаг, бегун тоже, пока они не остановились. Хотелось свалиться на землю и свернуться калачиком, однако парень все еще держался на ногах, и Купер скорее выстрелил бы себе в висок, чем упал.