- Шилла, - он взял мою руку и пожал, словно прощаясь. Мне не понравилась тусклость его взгляда. – Только не говори Чжеджи о том, что тут было, ладно? И обо мне ничего не говори, что меня выкинули и всё такое. Ещё будет переживать… не скажешь? Обещай.

- Обещаю, - нехотя выжала я. Я бы лучше сказала. Пусть бы задумалась и постаралась сделать всё, чтобы Коул её бросил. Эх, дурочка она. Такой молодой человек у неё отличный. Был. То есть он и есть, но статус их относительно друг друга изменился. – Куда ты теперь?

- Не знаю, да и какая разница?

- Большая, ты где живешь-то вообще? – хотелось бы хоть чем-то помочь, обустроить его жизнь так, чтобы они с Джейдой рано или поздно вернулись в свою любовь, не потерялись окончательно.

- Я жил в комнате над клубом, - он презрительно повел носом в сторону верхних этажей, – а так-то я сам приезжий. Так что, видимо, придется возвращаться на родину. Искать работу там. Хотя, что я умею? Только хорошо разбивать лица, а в провинции таких умельцев и без меня хватает.

- Ты обязательно где-нибудь пригодишься! – приободрила я воздух, а не его. Тут все были без образования, специализации и особых умений. Потому они и были тут. Я в том числе. Именно поэтому я так щепетильно относилась к учебе Джело. Из него должен выйти толк! У него будет шикарное будущее. – Передать что-нибудь Чжеджи?

- Не надо, - он криво улыбнулся, махнув рукой, – разве что привет.

Мне стало жалко их отношения почти до слез. Грустно выдохнув, я села в машину Химчана, продолжая оглядываться даже через окно на Санха. Иногда хочется заглянуть сквозь время, туда, где прошло уже лет десять, чтобы убедиться: ну точно, всё наладилось. Без этого отвратительно себя чувствую, не зная, оправдаются ли мои надежды на лучшее?

- Глупая молодость не смогла сохранить счастье? – продекламировал Химчан, проследив мой взгляд. Отъезжая, мы бесшумно заскользили по припорошенной дороге, на которую опять по чуть-чуть, как из прорванного на небе мешка, посыпался снег.

- Ничего, ещё восстановят его, – уверено заявила я, – сам-то что, старый больно? Если такой умный, то где твое счастье? Где? Не сохранил, или и не нашел?

- Ты о другом хотела у меня спросить, – непроницаемо заметил Химчан.

- Хотела и спрошу, но сейчас о другом интересуюсь.

- Слишком много хочешь знать. Вот ты так точно быстро состаришься.

- Я и старая буду кайфовая, а ты уже теперь душный. Тебе бы поменяться, – подколола я его.

- Боюсь, я уже неисправим. А что, я так плох? – казалось, его не волнует эта тема, но почему-то я знала, что о безынтересных для себя вещах парень и говорить бы не стал.

- Нет, ты классный, - смилостивилась я. Но комплимент шел от души. – Какой есть, такой и классный.

- А какой я есть? – пользуясь пустотой дороги, Химчан остановился на светофоре, хотя горел зеленый. Он нажал на аварийку и развернулся ко мне, уставившись в моё лицо взглядом охотника. – Какой я, Шилла? Что ты обо мне знаешь? Ничего! Ты не воспринимаешь всерьёз то, что я тебе говорю, с детской непосредственностью не представляя, насколько страшные вещи я совершал. Тебе всё весело и любопытно! Но столкнись ты с этим лицом к лицу, ты испугаешься, убежишь и перекрестишься, прежде чем со мной связываться. А ещё – да – я нудный, ужасно скучный. Знаешь, о чем я люблю говорить? О классической немецкой философии, о компьютерных программах и научных новинках, исследованиях. Мне это нравится, понимаешь? Я до экстаза обожаю чистоту и порядок, не люблю большинство музыки, хотя играю на скрипке и национальных корейских музыкальных инструментах. В основном меланхоличные и тягучие баллады. Потому что мне они нравятся. А ещё я слежу за тем, что ем и занимаюсь спортом не из любви к нему, а из боязни поправиться. Потому что я весил на несколько десятков килограммов больше, чем сейчас. У меня вызывает рвотный рефлекс масса вещей, и в целом я молчалив и скрытен. Ну, что тут классного?

Он глотнул горлом воздух, как человек, не привыкший толкать такие речи. Он ждал от меня ответа, искренне веря, что перечислил что-то особенно гадкое, или делающее его в моих глазах падшим и чужим. Если бы я протараторила такой монолог, у меня бы всё было на эмоциях и с повышением интонации, но он, как бы то ни могло ожидаться, произнес все размерено и четко, будто говорил не свои мысли, а работал диктором, озвучивающим не касающиеся его вести. Как я уже и заметила – взволновать его было невозможно.

- Выговорился? – переняв его непроницаемость, повела я бровью и улыбнулась.

- Что? – насупился он, сведя брови. Или его можно взволновать?

Перемахнув через коробку передач, я пронеслась над ней и, слету, не в силах удержаться, впилась в его замершие в напряженном недопонимании губы. Они были такие твердые и упругие, не ждущие нападения, что я почти растерялась. Но разве я должна была ожидать теплого приема? Это ведь меня поманило, меня толкнула какая-то внутренняя сила. Я вдруг поняла, что на все его слова у меня всё равно ума не хватит. Он меня и переспорит, и аргументов больше приведет. Зачем тягаться? Тем более, он такой же, как и я – ему нужны доказательства поступками, а не словами.

Ошарашенный, Химчан застыл, не закрывая глаза. Я тоже не закрыла. Меня одолевал восторг смотреть на него так близко. Я обвила его шею руками, пытаясь выжать более взрослый поцелуй, но тут он очнулся от своего шока и резко откинул меня обратно на сиденье.

- Шилла! – осевшим голосом хотел гаркнуть он, но охрип и вынужден был прокашляться. О да, его возможно взволновать. Все мы люди. – Какого черта?! Ты… никогда больше так не делай!

Сзади раздался гнусный сигнал клаксона, призывающего тронуться. Зеленый свет включился уже по новой. Химчан, опомнившись, взялся за руль и поехал. Я засмеялась, наблюдая за его переполохом. Если постараться, то, пожалуй, панику вызвать я в силах. Я же Шилла.

- Так, зачем ты к Ти Солу приезжал? – он молчал. – Хим?

Поджав губы, он уставился на дорогу и игнорировал меня.

- Хим, ты что, обиделся? – я протянула руку, но он отдернулся.

- Дотронешься – я тебя закопаю. Вот прям сейчас поеду в лес и закопаю! – проворчал он.

- Бу-бу-бу, - я показала язык и прилегла на переднюю панель, подложив руки, – я буду фырчать и жалобно скулить. Ты поднимешь руку на шиншиллу?

- Это нечестно. То тебя нельзя жалеть, то тебя надо пожалеть! – негодуя от всего сердца, возмущался Химчан. – Определись, что тебе нужно!

- А тебе?

- Прекрати отвечать вопросом на вопрос. Это некрасиво.

- Ладно, мне нужно знать, зачем ты приезжал к Ти Солу? Ты ведь не согласился опять работать на него? Ведь нет?

- Я же говорил, что нет. – Снег кое-где вихрился маленькими столбиками, поблескивая снежинками. Я переводила взгляд с пейзажа на водителя и обратно. – Почему ты думаешь, что я должен опять начать убивать?

- Ну, мало ли… кто-то же убивать должен, – вывела я умозаключение из разряда «все профессии нужны – все профессии важны». Так я свою, между прочим, оправдывала.

- И кто-то, действительно, убивает, – озвучил Химчан то, о чем я думала уже не первый день. Кажется, ему это тоже покоя не давало и на этот раз наши интересы совпали. – Ти Сола никак не отпустит мысль, что это я балуюсь и шалю. Он вызывал меня на откровенный разговор, давно не доверяя технике. Таким как я ведь не помеха подслушать, перехватить телефонный разговор.

- И к чему вы пришли? – мне нужно было до конца убедиться, что Хим не завел с ним никаких дел.

- Он сказал, что я должен найти того, кто это делает на самом деле. Иначе не поверит, что это не я. Видишь ли, сходится слишком многое со мной у этого новоявленного убийцы.

- А если не найдешь? – предугадывая неладное, всё же спросила я.

- Я вынужден буду вновь уехать в Японию, или он меня уберет, потому что считает, что я представляю опасность и ему. Он знал обоих убитых и беспокоится за свою жизнь. И я могу его понять. Он дал мне пару месяцев.

- Да почему ты должен искать кого-то?! – нехорошее чувство кольнуло мою грудь, стоило только подумать о каком-то несчастии с ним. Или о разлуке с ним.