Изменить стиль страницы

Хорошо, если кто-то из близких друзей умершего тактично направляет всю поминальную церемонию, ведь родные покойного настолько убиты горем и измучены, что вряд ли в состоянии сделать это.

Сервировка поминального обеда должна быть строгой, сдержанной. Скатерть — чисто белая. Предпочтительно белые цветы — астры, гладиолусы, хризантемы, каллы. Нужно обозначить место, где любил сидеть покойный, поставить здесь его прибор, рюмку водки на тарелочке. На это место никто из присутствующих не садится.

Поминальная кутья, мед, кисель, блины — по-прежнему обязательная часть поминального стола.

Поминальный обед не должен быть обильным: минимум холодных закусок и что-нибудь из вторых горячих блюд. Десерт очень легкий, торт здесь неуместен. Некстати и шампанское.

Обстановка поминок должна быть сдержанной. Не следует произносить длинных тостов, вспоминать анекдоты, которые любил умерший.

За поминальным столом не засиживаются допоздна, особенно те, кто не является своим человеком в доме покойного.

Новый закон Российской Федерации «О погребении и похоронном деле» впервые устанавливает государственные гарантии бесплатного погребения умерших.

Отныне погребение умершего будет осуществляться с учетом его волеизъявления и пожеланий, высказанных при жизни. Это значит, что любой гражданин России при жизни имеет право не давать согласия на проведение патолого-анатомического вскрытия, а также высказать пожелания о месте захоронения и по каким обычаям проводить обряд.

Закон также определяет минимальный перечень бесплатных услуг по погребению, предоставляемых государством.

Надежда Павлович
Когда стихии запредельной
Тебя касается крыло,
Прижми покрепче крест нательный,
Чтоб было на сердце светло!
Прислушайся к далеким зовам!
Ребенка так не кличет мать!
И — оглянись! А ты готова
На зовы эти отвечать?
Я об одном молю: в сознаньи
Позволь мне встретить смерть мою.
Чтоб вздох последний покаянья
Был первым вздохом в том краю.
А. К. Толстой
(1817–1875)
В УТЕШЕНИЕ ПЛАЧУЩИМ ОБ УМЕРШИХ
Какая сладость в жизни сей
Земной печали не причастна?
Чьи ожиданья не напрасны?
И где счастливый меж людей?
Все то превратно, все ничтожно,
Что мы с трудом приобрели.
Какая слава на земли
Стоит, тверда и непреложна?
Все — пепел, призрак, тень и дым,
Исчезнет все, как вихорь пыльный;
И перед смертью мы стоим
И безоружны, и бессильны:
Рука могучая слаба,
Ничтожны все князей веленья…
Прими усопшего раба,
Господь, в блаженные селенья!
Как грозный витязь, смерть нашла
Меня; как хищник, низложила;
Свой зев разинула могила
И все житейское взяла.
Спасайтесь, сродники и чада! —
Из гроба к вам взываю я, —
Спасайтесь, братья и друзья,
Да не узрите пламень ада!
Вся жизнь есть царство суеты,
И, дуновенье смерти чуя,
Мы увядаем, как цветы,
Почто же мы мятемся всуе?
Чертоги наши суть гроба,
Утехи наши — разрушенье…
Прими усопшего раба,
Господь, в блаженные селенья!
Средь груды тлеющих костей
Кто царь? кто раб? судья иль воин?
Кто Царства Божия достоин?
И кто — отверженный злодей?
О, братья! где сребро и злато?
Где сонмы многие рабов?
Среди неведомых гробов
Кто есть убогий, кто богатый?
Все — пепел, дым, и пыль, и прах,
Все — призрак, тень и привиденье…
Лишь у Тебя на Небесах,
Господь, и пристань, и спасенье!
Исчезнет все, что было плоть,
Величье наше будет тленье…
Прими усопшего, Господь,
В Твои блаженные селенья!
И Ты, Заступница скорбящим!
К Тебе о брате, здесь лежащем,
К Тебе, Святая, вопием:
Моли Божественного Сына,
Его Пречистая, моли,
Дабы усопший на земли
Оставил здесь свои кручины!
Все — пепел, прах, и дым, и тень…
О, други, призраку не верьте!
Когда дохнет в нежданный день
Дыханье тлительное смерти,
Мы все поляжем, как хлеба,
Серпом подрезанные в нивах…
Прими усопшего раба,
Господь, в селениях счастливых!
Иду в незнаемый я путь,
Иду меж страха и надежды,
Мой взор угас, остыла грудь,
Не внемлет слух, сомкнуты вежды.
Лежу безгласен, недвижим,
Не слышу братского рыданья,
И от кадила синий дым
Не мне струит благоуханье.
Но, вечным сном пока я сплю,
Моя любовь не умирает,
И ею, братья, вас молю,
Да каждый к Господу взывает:
Господь, в тот день, когда труба
Вострубит мира представленье, —
Прими усопшего раба
В Твои блаженные селенья!
К. Бальмонт
(1880–1934)
НАДГРОБНЫЕ ЦВЕТЫ
Среди могил — неясный шепот,
Неясный шепот ветерка.
Печальный вздох, тоскливый ропот,
Тоскливый ропот ивняка.
Среди могил блуждают тени
Усопших дедов и отцов,
И на церковные ступени
Восходят тени мертвецов.
И в дверь церковную стучатся,
Они стучатся до зари,
Пока вдали не загорятся
На небе бледном янтари.
Тогда, поняв, что жизнь минутна,
Что безуспешна их борьба,
Рыдая горестно и смутно,
Они идут в свои гроба.
Вот почему под утро блещут
Цветы над темною плитой:
В них слезы горькие трепещут
О жизни — жизни прожитой.
Арсений Тарковский
(1907–1989)