Костюмчик сухаревский с молотка, как надо — на три дня!
Белоомутский муравей-брючник…
У него жена нитку вдевает, сын узел вяжет, мать расправляет, а он сам с иглой.
Губернатор «Котяшкиной деревни». Без мундира сегодня — в портках и рубахе. Не строгий!
От покрова до мая — московский гость с иглой!
Пусти его в лодзинском товаре в праздник под дождь погулять!
Его квартира под катком, где калижки с опорками на помойку просятся и свиньи там от грязи не поросятся.
Костюмчик как брошь… Прикалывать его булавкой надо! Право слово… У кого такую птицу шили?
Жилеточный Иван-художник!
Не знаю ево — новый… Из-под чьево катка вылез?
Ево Иван Ефимыч работать посадил, он ему то штафирку посулил!
В субботу дай вперед, а не так, то прощай — в ученики ищи кого с руки…
Он мне: айе ля банте парсеке, а я его — к матери. Такого немца заказчика мне не надо…
От Оттэна портному дорога только на Ваганьково!
Ты на мои деньги не властвуй, не хозяйствуй и дома не строй!
Айе — всем портным портной, всем покроям закрой!
Подрезка — в двух рублях, а парень умный о двух головах…
Не пиджак-с, а господина Тришки кафтан из баснописателя Крылова…
С Козихинского свой человек — в любую мерку!..
Поди к Леопольду Карлычу Оттэну — он тебе даст оттяжку!
Был у Сижу, а теперь на своей сижу!
Надо Таньке норов объездить, ты ее к Оттэну, тень навести, пошли!
Его вчера еле вылечили ушами…
Оттэн тебе так скажет, что пузырь лопнет и мыло из ушей потечет. Второго по ругани нет, не было и до скончания века не будет!
Ну, какой ты хозяин, давай на половинку, пойду даром щи с говядиной хлебать!
Пролопали, промотали все миткали, пальто сшил и память запорошил…
Шью тебе штаны, а сам без штанов — в чужих заправляю…
Тверской ветер, а не портной!
Костюмчик на обмыжку — носить его вприпрыжку!
Вон он из костюма, как орех из скорлупы, и слез!
Купил Ерема корову, а ты ей, по фасону, фрак скроил. Куда рукав-то в плече дел? Видал, как бык корову бодал — сам того захотел? Роги не выросли, вместо рога плешь с шишкой и та сцарапана Аришкой. Принес бы ко мне-другу, я бы за бутылку покрой и сладил. Теперь, брат, поздно дело. Два клина вштуковать надо. Иди, говорю, грибы с еловыми шишками в лес собирать, рыжий никитинский, право! Я и не лаюсь, не в обиду говорю, сердце сдержать не могу, шутово добро!
У Ивана Петрова лещи заклевали — неделю не видать!
При опрыскивании во время утюжки вещи:
П-ф-рр, п-ф-рр, шипит с паром! Мы знаем: куда пар пустить, куда не надо… Коленки в брюках, если вытянулись, паром обратно втягиваем. Видите, как жилится, похоже — блоха на сковороде!
(Записано в Москве, в период 1910–1917 гг. в мастерских, трактирах, чайных, пивных и иных местах от разных мастеров-портных.)
Собранный мной материал из быта портных не велик.
Следует повторить о громадной трудности производства записей отдельных выражений беглого, неповторяемого разговора. Как собиратель их, я должен поэтому указать на то обстоятельство, что в приведенных острословных материалах легко допустимы небольшие неточности, не меняющие, однако, ни смысла, ни оборота фраз. Записывая на положении случайного наблюдателя беглый разговор, нельзя было также уточнить имен и происхождения разговаривавших. Появление человека с карандашом и записной книжкой в руках, о чем я упоминал уже, как бы пугало, заставляло беседующих быть сдержанными и осторожными к открыто интересующемуся не только самим разговором, но и подробными сведениями о их личности. У некоторых мастеров, видимо, были на то свои, не всякому ясные, но веские основания. Научная цель записей казалась им непонятной.
Считаю уместным привести характерный случай, доказывавший, с какими осложнениями и какой ценой собиралось иногда острословие. Поздно вечером пришел как-то я в маленькую чайную на Бронной улице. Сидели группами портные, несколько человек сапожников и легковые извозчики. За одним из столиков — высокого роста, рябой, захмелевший «жилетник», сильно жестикулируя, красноречиво рассказывал что-то товарищам, причем пересыпал свою речь остроумными прозвищами, фразами. Поместившись рядом, за пустым столиком, я вынул записную книжку и заработал карандашом. Неожиданно верзила обратился в мою сторону и заорал тоном, не терпящим возражения:
— А, вот где ты? Попался, сука… Бей меня в каталажке, а я тебя здесь… Василия Петухова разыскиваешь, мать твою так! Я за Ваську душу из тебя, сука, выну! Лучше не ходи сюда!..
И почти мгновенно я получил здоровенный удар по плечу, памятный даже спустя много лет. Видя неизбежность самозащиты, я ответил в свою очередь несколькими ударами, от которых «жилетник» всей своей тяжестью рухнул на стол с чайной посудой. Несколько человек половых быстро разняли нас и объяснили зачинщику, что я человек невредный, свой, хожу в чайную «хорошие, интересные разговоры для сочинений писать», выручаю иногда деньгами сильно прогулявшихся и никакого Петухова не ищу. Через четверть часа «жилетник» сидел уже за одним со мной столом и, уставив на меня мутные, пьяные глаза, говорил:
— Прости, право, меня прости, я тебя за сыщика Филиппова принял, сходство у тебя с ним великое — не брат он тебе? Очень схожи, мать вашу курицу… Ты мне жилет дай сшить, я тебя уважу, вот как уважу! А сейчас поставь мне половинку. Отслужу! В ухе звенит — рука у тебя тяжелая… Зуб подбил спереди… Хорошо меня отняли, то бы и тебе не снести меня. Ах, диковина какая вышла! Обознался… Шляпу я тебе поломал — меняй на мою! Думаю, пришел и записывает, что говорили меж себя. Я было за Ваську и хотел вступиться, приходили за ним в мастерскую взять… Отрез английский на пальто будто бы унес у хозяина. Меня свидетелем зовут… Васька первый мой задушевный друг и приятель, и свидетельствовать за него ложно не можно. По брюкам первый сорт! Ставь, что ли, с началом дружбы! Сам не пьешь?..
Таковы бывают приключения с собирателями бытового материала.
Нитку тянуть — шить.
Вылечить ушами — натереть до боли уши и этим путем вывести из бесчувственного состояния.
Миткали — материи.
Шмук — остаток от материала заказчика, обычно присваиваемый портными.
Трубы — узкий покрой.
Ветрогон — не дающий на чай, скупой, но требовательный заказчик.
Тверской ветер — прозвище тверских бродячих портных.
На облыжку — на обтяжку.
Губернаторствовать — пьянствовать, кричать, шуметь.
Работать по полочке — работать вдвоем над шитьем одной вещи.
От Зингера бегать — скрываться от платежа за проданную в рассрочку швейную машину фабрики Зингер, широко распространявшуюся среди портных.