Бельмо от отцовского для материного брюха кулака — окривел еще тогда, когда был в утробе матери, битой отцом по животу.

Глазомер — глаз.

Тупица или косарь — железный нож для колки лучины.

Комфорку вставить — расхаять работу.

По пальцам убивать — убивать ползущих по пальцам вшей.

Керосинное обращение — смачивание от паразитов головы керосином.

Лопаточка на ручке — длинная палочка с расширением на конце, служившая для почесывания при укусах паразитами головы, украшенной замысловатой парикмахерской прической.

Обламон — бранное слово, нечто вроде неуклюжий.

Куафре — неправильно произносимое «куафюр», т. е. прическа.

По баням баб завивать — ходить по номерным баням для поправления причесок после мытья (считалось делом позорным и не всегда соответствовавшим прямой специальности).

Брать усы на папильот — завертывать для фасона усы на закрученную бумажку.

Руда — кровь.

Прическа под Клеопатру — тип женской восточной прически с пробором посередине.

Ло — французское l'eau — вода.

Красненькая — десятирублевый государственный кредитный билет красного цвета.

Водяные червячки — пиявки.

Матушка — жена священника.

Двадцать пальцев на одной руке — высшее определение ловкости и умения мастера.

Танцевать на голове у клиента — стричь с исключительной ловкостью.

Парить с хлебным духом — парить, поливая на каменку для запаха хлебный квас.

Турка все нам дамские дела сбил — воспоминание о падении, ввиду безденежья, парикмахерского дела после турецкой кампании.

Мальшик, шипси апорте дусманс иси — исковерканная французская фраза, смешанная с русскими словами, «мальшик» — мальчик; «шипси» — щипцы; «дусманс» — французское doucemans; «апорте дусманс иси» — неси сюда осторожно. Подобные фразы произносились по шаблону для шика русскими мастерами работавшими при французских магазинах, например apportez vite — живо принесите (франц.).

Пур — с французского pour — для.

Канайль (canaille) — понималось в значении русского «каналья», хитрец, плут.

Нащелка — щелканье ножницами, которое некоторые парикмахеры доводили до степени жонглерского совершенства.

Способствоваться — совершенствоваться.

Колер — исковерканное французское couleur — цвет, в данном случае — искусство.

Шнипер — особой формы нож, которым цирюльники пускали кровь.

Полосатки — особое прозвище работниц старого Смольного института.

Таска — трепание за волосы.

Сухими баночками пососать — поставить сухие банки.

Кровь повытянуть с просечкой — надсечь кожу особой машинкой и поставить кровососные банки.

Шиньон — искусственная наколка из волос на женскую прическу, в шутку шиньоном называли иногда и просто волосы.

«Амбрэ виолет» — название вышедших из употребления духов.

Плеска — пощечина.

Дрей — мадера.

Ого-лафит, лиссабонское — сорта вин.

Кларет — игристое красное вино.

Долговка — водка завода А. В. Долгова в Нижнем Новгороде.

Подновские огурцы — огурцы из слободы Подновье близ Нижнего Новгорода, где население сплошь занималось солкой капусты, яблок и огурцов в выдолбленных тыквах.

Полосовать — просекать кожу для кровососных банок.

Ключ — «козья ножка», инструменты для выдергивания зубов.

Шпильки таскать — подавать шпильки во время работы над прической женщин.

Шварц — владелец публичных домов в Москве и Нижнем Новгороде.

Люсьен комо — прожиренная вода для волос.

С локонами, восьмерка, бант, греческая, крокиньоль, ампир, a’la Tatiana — разные типы женских причесок.

Постиж — искусственная женская прическа.

Апланте — мужская накладка на лысеющие части головы.

Парфенис, ром окенкина, прис, бель-де-меф, обиганы, ангруаз, крем саво, или савон, — названия заграничной парфюмерии, обычно произносимые на русский лад.

Пьер Иманс — поставщик восковых кукол для витрин.

Пелерай — поставщик парикмахерских инструментов.

Лятуш — поставщик локонов.

Эйх — брань, перенятая от немецких мастеров, по адресу клиентов, не дающих чаевых.

Ободрать — плохо выбрить.

Побрить до зубов — побрить так крепко, чтобы зубам было больно.

Феан — электрический прибор для сушки волос, фен.

Доставить двадцать четыре удовольствия — использовать всевозможные процедуры и тем увеличить доход магазинов.

Сделать кассу — то же.

Выставить — заставить произвести расход.

Болванки — манекен для хранения и натягивания париков.

Кум иль дупель, Дюппель Куммель — сорт ликера.

Павел Николаич — московский цирюльник Павел Николаевич Артемьев, разбогатевший от своего дела.

О быте старых столичных цирюльников и парикмахеров я получил интересные материалы в 1933 г. от одного из их представителей — маститого Павла Петровича Кожина-Дмитриева (по вывеске — Поля). Воспоминания его касаются 70-х гг. прошлого столетия и связаны с С.-Петербургом и Москвой.

Большой популярностью в те времена пользовался в С.-Петербурге фельдшер (цирюльник) Никандр Иванович Олимпиев, приехавший из Севастополя и открывший свое заведение близ Смольного института. К нему направляли для учения мальчиков-подростков, которые, пройдя тяжелую школу своего преподавателя, разбредались впоследствии по различным городам. Занимался Олимпиев преимущественно оперативным цирюльничеством: ставил сухие кровососные банки, пускал шнипером кровь, пользовал пиявками, рвал зубы. Об этих лечебных процедурах нужно сказать несколько слов. Цирюльничьи банки были стаканчиками с выпуклым, округленным дном, в котором имелось отверстие с краями, плотно затянутыми лайкой, которая снималась и, при надобности, вновь натягивалась. Сухие банки ставились просто: прикладывался стаканчик к телу, снималась лайка и цирюльник с силой губами втягивал в нее кожу, после чего вновь плотно прикрывал отверстие. «Отдув» наливался кровью, синел, и это считалось, как и сейчас, средством от простуды. Ставили такие банки чаще всего на спину — от десяти до двадцати пяти штук.

Кровососные банки представляли более сложную процедуру. Сначала наставлялась сухая банка, срывалась и на опухшее место накладывался «штуцер» с двенадцатью топориками, ударявшими одновременно при нажимании кнопки. Штуцером называлась металлическая квадратная коробка с пружиной внутри, механически приводившей в движение ряд острых ножичков, быстро появлявшихся и исчезавших в специальных отверстиях. На надрезы вновь наводилась банка, воздух из которой опять вытягивал или, как говорил Павел Петрович, насасывал губами цирюльник. Когда банка наполовину заполнялась кровью, операция считалась законченной. Были особые любители этой операции, лишенной основных правил гигиены, за исключением, впрочем, прикладывания водки или спирта к порезам.

Постоянными клиентами парикмахеров-фельдшеров были грузчики хлебоссыпных элеваторов, расположенных в С.-Петербурге на Калашниковой набережной, резиденции богатого купечества. Рабочие, изнурявшиеся от непосильной, тяжелой работы, когда не разгибалась от продолжительного ношения кулей поясница, обязательно заходили к цирюльнику и просили «пустить кровь». Банки не удовлетворяли их, и специалист прибегал к казавшемуся ему наиболее радикальным приему. Пациенту туго затягивали жгутом руку повыше локтя и ударом ножичка, так же как и в «штуцере», имевшем вид топорика, но носившем название «шнипера», надрезали сосуд. Из последнего била фонтаном струя крови, «принимавшаяся» помощником оператора в таз. В руку пациента давалась еще палка, которую он, усиленно шевеля большим пальцем, сжимал и тем увеличивал кровопускание. Весной, перед началом горячих сезонных работ, в цирюльнях обязательно появлялись почти все грузчики. Каждому из них выпускали от одного до трех фунтов крови, причем оператор брал каплю на ноготь и проверял на глазок ее клейкость и чистоту. Жидкая, прозрачная кровь давала основания прекратить операцию, густая и темная — продолжать. Цирюльники уверяли при этом, что от ношения тяжестей в пояснице образуются сгустки, которые они и удаляют описанным способом перед началом сезонного дела. После очищения на надрез накладывалась намоченная в воде тряпица и делалась примитивная перевязка. Брали за это лечение до шестидесяти копеек с человека, что при пропускной способности магазина в день до семидесяти человек давало сравнительно крупный доход.