— Как еврей, проживавший в столице лишь благодаря купеческой гильдии, я чувствовал себя не особенно прочно. Строгие, тяжелые были тогда времена. Заволновался я, да и как, в каком костюме явиться к великому князю? Ну, думаю, держись Мендель Ерухимович! Явился… Великий князь за руку со мной поздоровался. Осмотрел я всю коллекцию… Всякий там товар был, и хороший, и слабый, больше чашки и фигуры. Оценил, забраковал кое-что. Узнал, между прочим, стоявшую на верхней полке шкафа фигуру и говорю: «А вот эту фигурку я знаю — старый Гарднер, метка крючком, у ней трещина на ножке». — «Как знаете, — удивился великий князь, — откуда?!» — «Да как же не знать, — отвечаю, — она у меня с месяц тому назад графом одним куплена, я ей и ножку чинил. С Александровского рынка она, год назад ее купил». Приказали снять фигурку. Какой-то генерал сам за ней полез. Достали. Все, как я сказал, так и есть: и клеймо, и починочка. Только, вижу, смутился великий князь, наскоро со мной простился и ушел. А генерал один вышел из его кабинета да, как зверь, на меня набросился: надо было вам, кричит, язык развязывать, вздор разный болтать, да я вас, да будете знать! Еле я опомнился от страха. «А почему, — спрашиваю, — нельзя было говорить?» — «А потому, — объясняет, — что фигурку эту, как свою фамильную редкость, верноподданнически поднес великому князю граф (такой-то), и милости за это получил. Зарубите себе на носу, что вы ошиблись, наврали, как хотите выкручивайтесь, а то вас граф из столицы вышлет». Пришел я домой без памяти и в лихорадке. Как вам это дело нравится? А?!.

АНТИКВАРИИ-ИКОННИКИ

Антикварии-иконники, пожалуй, особая каста среди собирателей и перепродавцов старинных вещей. Чаще всего занимались этой отраслью коммерции иконописцы и реставраторы религиозных предметов. Хорошо разбираясь в образцах иконописи, различая и по школам и эпохам, объезжали некоторые из них глухую провинцию, обычно поселения старообрядцев, выменивали и по дешевым ценам скупали «лики божии», т. е. иконы. При этом выбирали, конечно, только те, которые представляли определенную художественную или валютную ценность. А ценились иконы, пережившие века, писанные по старому уставу, или «переводу», многоликие, сюжетные, т. е. сложные по композиции, и без заметных следов реставрации. Для новичка-коллекционера здесь был непочатый край всяческих заблуждений, ошибок, переоценок при покупке, а вместе с тем и учения. Это и служило привлекательной доходной статьей для менее щепетильных антиквариев. Распознавать ценную иконопись подчас было и для специалистов делом нелегким. Существовали к тому же целые артели профессионалов по выработке дубликатов, копий и подделок, писанных на старых досках, закопченных, хорошо покрытых темной олифой. Надо было обладать большим опытом, чтобы найти и иногда просто угадать подлинную послойность, т. е. наложенные один на другой слои красок, происходившие от стародавнего обычая поновлять икону, сдавать ее при потемнении для поправки мастеру. Такие поправки могли, ввиду оседавшей на живопись копоти от свечей и лампад, производиться не один раз в столетие. Например, на иконе хотя бы XIV столетия могли быть записи и XV, и XVI, и XVII вв., и даже современные. Этим хорошо пользовались фальсификаторы. На старой «чке», или доске, писали икону древнего образца, покрывали ее олифой, высушивали, подкапчивали, на этом слое делали второе изображение с такими же процедурами, на втором — третье и т. д. Когда икона была покрыта последним слоем темной олифы и хорошо выдержана в сухом помещении, делали в каком-нибудь месте расчистку, т. е. проскабливали до начального слоя настолько, чтобы был виден «древнейший» рисунок. В таком виде продавали ее коллекционеру с таинственным и дружеским сообщением:

— Иконочка, святой образок, изволите видеть, не позднее века пятнадцатого, да записана… Расчищать надобно… Получится первоклассная вещь для вашего собрания. Я уж чуть почистил, испробовал… Вон что там, внизу-то. И недорого.

Коллекционер попадался на удочку и не только приобретал новодел, но и поручал еще продавцу снять с нее послойность, довести до первоначального состояния. Надо было видеть, с какой тонкой и хитрой угодливостью антикварий оперировал с порученной ему работой. Вскрыв один слой, он приносил икону заказчику на просмотр, говоря:

— Уж так хорошо, что жалко дальше чистить… Как скажете?

И раз за разом укреплял доверие клиента к покупке.

Насколько тонка была работа фальсификаторов, можно судить по случаю, рассказанному мне большим знатоком и специалистом иконописи Григорием Иосифовичем Чириковым.

— Купил я раз в Мстёре в сарае под грязью и копотью пять больших икон. Старые, насквозь их вижу, что не моложе четырнадцатого века, а привез в Москву, начал вскрывать — настоящая подделка. Так и смолчал… Стыдно было, что и меня накрыли…

Около книжного склада П. П. Шибанова и иконных магазинов Силиных на Никольской бродил, выжидая покупателей, выходивших от антиквариев, мстерский богомаз Мосолов. Человек этот бросался в глаза тем, что бородатое лицо его сохраняло всегда одно и то же улыбающееся, восторженное выражение. Получалось впечатление, что у него неисчерпаемый источник душевных радостей и энергии, которыми он может снабдить по сходной цене каждого желающего. Товара никакого при себе никогда не имел, а только разузнавал и записывал адреса, обещаясь зайти и занести требуемое на квартиру. Познакомившись таким образом, аккуратно приходил и начинал ежедневно носить всякую всячину, чаще всего древние предметы религиозного культа. Человек этот был агентом крупных, не имевших открытой торговли иконописных мастерских, и сбывал заведомые подделки.

Один из московских купцов начал коллекционировать древние иконы, причем по странной фантазии покупал их только с «мощевиками», т. е. с врезанными в дерево, застекленными частицами мощей. Через короткое время Мосолов наградил его целым собранием хорошо сделанных фальсификатов. Почти всех святых собрал этот меценат в свою коллекцию. Тогда конкуренты ловкого иконника начали подсмеиваться над покупателем и уверили его в том, что он делается жертвой ловкого обмана. А для пробы и проверки порекомендовали ему заказать Мосолову мощи Ильи-пророка, взятого, по библейскому преданию, живым на небо. Так и сделал купец, затребовав от ничего не подозревавшего поставщика нетленные останки святого Ильи. Через неделю Мосолов принес не только икону с мощами, но даже с особой металлической коробочкой в которой, по его словам и согласно ловко сделанной надписи, был запаян чудесно сохранившийся волос из бороды пророка. Вместо уплаты денег собиратель мощей вцепился в длинную рыжую бороду Мосолова и выдрал из нее несколько клочьев. Дело это перешло в суд, где, вызывая общий смех, ответчик оправдывался:

— Илья-пророк живым, по писанию, на небо взят, потому мощей его на земле обретаться никак не может. И сейчас на колеснице своей преподобный еще перед дождем разъезжает, а нечестивец в грех, соблазн да в искушение меня ввел…

Впрочем, дело это не единичное, бивали Мосолова покупатели и по разным другим поводам.

Очень любили антикварии-иконники устраиваться экспертами, оценщиками и советниками при каком-нибудь не особенно опытном денежном собирателе. Здесь было самое широкое поле для их деятельности. От третьих, подставных лиц продавали они этим собирателям новоделы или слабые по исполнению предметы, сами их ценили, когда было надо, подхваливали, для вида торговались с продавцом. Если же были предложения со стороны, то требовали себе от продающего негласную «хабару», или гонорар, в противном случае проваливали покупку — не советовали приобретать.

Очень любопытны были приемы таких антиквариев при личной покупке в среде старообрядцев или просто религиозно настроенных людей. Входил антикварий-иконник в сопровождении маклера — указчика адреса в помещение, быстрым движением срывал с головы шапку или картуз и начинал с внешним усердием, осеняя себя сложенным по старообрядческому уставу двуперстием, молиться на образа. Окончив моление, антикварий низко кланялся хозяевам и произносил: