Алекса Райли

Девственница для ковбоя

Серия: Ковбои и девственницы  - 4

Над переводом работали:

Перевод: Мария Гридина

Редактура: Мария Гридина

Вычитка: Анастасия Михайлова

Обложка: Наталия Айс

Переведено для группы:https://vk.com/hot_books 

ГЛАВА 1

Брендон

– Джонни Уокер. Не разбавленный, – сказал я, прислонившись к барной стойке, не испытывая ни малейшего желания садиться. Весь день я провел в седле, проверяя забор после ужасного шторма, и присесть было последней вещью, которую мне сейчас хотелось сделать. На самом деле, все чего я желал, это пить виски до тех пор, пока мое тело само не рухнет на стул. Тогда я мог бы дотащить себя до соседнего отеля и упасть на матрас, который видал и лучшие дни. Но мне было плевать. Ради одной ночи подальше от фермы Джонсонов, я был готов спать на мешке с гвоздями.

Твою мать, я ненавидел это место. На один миг я подумал, что получил то, что хотел, но уже в следующий я оказался в аду. Все, чего я когда-либо желал, это быть рабочим на ферме и, возможно, в один прекрасный день обзавестись своей собственной. Я отодвинул мысли о своем ранчо на задний план, полностью погрузившись в управление фермой Джонсонов, работая на Кэша Маккалистера, но в последнее время все стало просто кошмарным, и я начал задумываться о том, что, возможно, пришло время двигаться дальше.

Кэш купил землю несколько лет назад, потому что она граничила с его территорией. Я управлял фермой с тех пор, как старик Джонсон стал ее владельцем, но она в конечном итоге стала слишком большой заботой, с которой его семья не смогла справиться. Старик продал ее Кэшу, и я продолжал вкалывать уже на него. Я трудился на Кэша столько, сколько себя помнил. Он научил меня всему, что я знал о том, как работать на ранчо, но больше подобное занятие не подходило мне.

Когда Кэш выкупил ранчо, он оставил бывшим владельцам дом с небольшим куском земли вокруг него, но чуть более года назад дочь Джонсона, Джун, вернулась домой после довольно непростого развода. Именно из-за нее моя жизнь в последнее время стала просто невыносимой. Джун медленно сводила меня с ума. И я надеялся, что выходные вдали от нее, позволят мне выдохнуть и придти в себя. Поэтому остановиться в дерьмовом отеле теперь звучало для меня райской песней. Что угодно, лишь бы держать коготки Джун подальше от меня. На свете существовала лишь одна женщина, которой я бы позволил впиться в меня ногтями.

Лицо Долли Дженнингс всплыло у меня в голове, и мне захотелось застонать. Эти ее рыжие волосы, от которых я не мог оторвать взгляд, ямочки на округлых щеках. Она выглядела так дьявольски сладко. И как бы я ни старался, она никогда не покидала моих мыслей. Бармен, Джимми, поставил мой стакан с выпивкой на стойку, отвлекая меня от раздумий. Он дал мне то единственное, что могло заставить меня забыть о женщине, которую я никогда не смогу заполучить. Эта взрывная крошка была явно не в моей лиге. Слишком сладкая для человека моего возраста. Слишком хороша для меня, чтобы я мог хотя бы задуматься о ней. Слишком чиста для всех тех вещей, которые я хотел с ней сделать. Но именно так происходило с тех пор, как она ворвалась в мою жизнь годы назад, с легкостью завладев всем моим вниманием. Не заметить Долли было невозможно. Она освещала безлунную ночь одной своей улыбкой.

Я поднял стакан с виски и опрокинул его в себя, почувствовав, как алкоголь огнем растекался по венам. Я поставил бокал обратно на старую деревянную столешницу, молясь, чтобы образ Долли, преследующий меня, исчез. Но где-то в глубине души, я совершенно этого не хотел. Я задумался на минуту, но затем решил заказать себе еще выпивки, когда передо мной вдруг появилась Джун. Прекрасно. Сейчас опять все должно было начаться по новой.

– Привет, ковбой. Мне повезло, что я заметила тебя тут, – она подмигнула, прислоняясь к бару и становясь еще ближе ко мне. Запах ее модных духов наполнил мои легкие, заставляя гореть горло так, как виски никогда бы не смог. Она всегда была такой. Я никогда не мог понять, что Джун замышляла. Сегодня она надела ковбойские сапоги и шорты, короткие настолько, что можно было засомневаться в их наличии. Своим нарядом она всячески показывала, что была ковбойшей, но на самом деле, я ни разу не видел, чтобы она работала на ферме.

Она была ковбойшей с Беверли Хиллз, если там вообще было нечто подобное. Джун совершенно не была похожа на девушку, которая смогла бы даже час прозаниматься настоящей работой. Ее светлые волосы с обесцвеченными прядями никогда не были растрепаны, а лицо покрывало слишком большое количество косметики. Джун лишь играла, притворяясь тем, кем не являлась, и ждала, что я с радостью включусь в ее игру – нечто, чего я делать не собирался.

– Джун, – произнес я, отступая назад, но она двинулась следом.

– Брендон, – она слегка закатила глаза, словно поддразнивая меня, как будто мы флиртовали друг с другом. Ее рука легла на мою грудь. – Ты все еще не можешь звать меня Джей-Джей? Все зовут меня так.

Фальшивая улыбка осветила ее лицо. Я знал, что она с легкостью могла включать и выключать ее по своему желанию. Я видел, как она ни раз проворачивала это со своими родителями. Именно Джун стала той причиной, по которой они потеряли свою ферму. Они были вынуждены продать свою землю, чтобы помочь дочери встать на ноги. Джун могла спустить все деньги быстрее, чем собака вылизала бы свои яйца.

– Я не все, – сказал я ей, делая еще один шаг назад, позволяя ее руке упасть вниз. Я не собирался наводить ее на неправильные мысли. Думаю, что сделал это, когда Джун впервые вернулась в родительский дом. Она была совершенно разбита, чтобы воспринимать все происходящее ясно, и я слишком сопереживал ей, когда однажды ночью встретил ее на крыльце. Она рассказала мне, что больше всего на свете хотела найти хорошего мужчину и осесть, завести парочку детей и все в том же духе.

Я сказал ей, что желаю того же. Потому что так оно и было. Проведя столько лет около Кэша и его жены Клэр, я знал, что хотел подобное тому, что было у них. Семья – это то, чего у меня самого в действительности не было. Все что я имел – это пьяный отец, и единственное чувство, что я испытывал к нему – облегчение, когда тот умер. В то время мне исполнилось восемнадцать, и я ощутил благодарность, что больше не должен был переживать за него. Это казалось дерьмовым, но годы, на протяжении которых я был вынужден подчищать все за ним, сделали благословением тот момент, когда его не стало. Никто из нас больше не должен был чувствовать себя несчастным.

Но Джун восприняла все так, словно это стало чем-то, что мы могли заполучить вместе. Теперь я только и занимался ее переубеждением в том, что хотел построить свое будущее с ней. Но Джун всегда получала желаемое, еще с тех пор, когда была маленькой девочкой, поэтому не понимала, когда люди говорили ей «нет». Она могла проливать слезы или напускать на себя надутый вид, но на меня это не действовало.

Я оглядел бар, заметив, что множество мужчин пялились на Джун. Я не знал, почему она так зациклилась на мне. Не мог понять, почему не желала присмотреться к кому-то еще.

– Нет, ты определенно не «все», – сказала она хриплым голосом, и я удивился, неужели это на кого-то действовало. Может и так, учитывая, как мужчины вокруг продолжали рассматривать ее.

Когда я начал возвращать взгляд к Джун, то замер, увидев Долли стоящую передо мной. Ее руки упирались в округлые бедра, а светло-голубые глаза, прищурившись, смотрели на меня. Ямочки на ее щеках, которые я так любил, пропали. Она выглядела взбешенной. Обычно Долли всегда улыбалась, когда видела меня. Порой даже флиртовала со мной. Я пытался игнорировать это, потому что в отличие от навязчивости со стороны Джун, я, твою мать, обожал, когда Долли обращала на меня внимание. Я жаждал его, чего испытывать вовсе был не должен. Она были слишком молода для меня. Я повторял себя это тысячи раз каждую ночь, когда ложился в кровать и ласкал себя, представляя Долли.