— Можешь обычную надеть, выходной ведь.

Пока он переодевается, я смотрю на него во все глаза: никогда не видел Сугуру без униформы. Как я и думал, в обычной одежде он выглядит гораздо моложе и даже симпатичнее. Он рассовывает по карманам спортивной куртки ключи, бумажник и сигареты, замечает мой взгляд, который истолковывает по-своему, говорит:

— Сейчас, только кофе выпью, — и идёт на кухню, звучно зевая.

Я, разумеется, иду следом. Сугуру делает себе кофе и, морщась, отпивает из чашки: сахара он не положил, так что вкус, наверное, не очень-то, зная пристрастия мужчины. Но это на самом деле помогает ему проснуться, и он стоически допивает кофе до последней капли.

— Раз уж сегодня выходной, я тебя на своей машине довезу, — роняет он мимоходом, когда мы выходим на улицу. — Не хочу отчитываться, куда я на служебной ездил. Только нужно сначала до стоянки добраться.

Я ничуть не против такого поворота событий, и мы идём пешком несколько улиц, пока не приходим к крытому павильону, где стоят машины. У Сугуру, оказывается, крутая тачка: такую на шофёрскую зарплату точно не купишь. Я, конечно, спрашиваю об этом, он морщится, но отвечает, что эту машину ему подарил отец. Мне очень хочется спросить, почему он выдумал работать простым шофёром, если отец у него тоже богатый, как и Тораяма, но я не спрашиваю, потому что Сугуру тогда начнёт сердиться, а это может спутать мои планы.

Сугуру садится за руль, я — на сиденье рядом с ним.

— Куда тебя отвезти? — спрашивает он, поворачивая ключ.

Я называю ему район и пристёгиваюсь, потому что Сугуру говорит, что не тронется с места, пока я этого не сделаю.

— И что ты там делать собираешься? — Он выворачивает руль, и машина скатывается с парковки на асфальт.

Я подскакиваю на сиденье, потому что в этой машине ощущения совсем не такие, как в лимузине: каждый толчок, каждая неровность асфальта ощущается очень остро. Должно быть, я просто не привык, ведь это, пожалуй, едва ли ни первый раз, когда я еду в такой машине (такси не в счёт).

— Есть пара мест, где я хочу побывать, — уклончиво отвечаю я.

— И непременно сегодня? — бормочет Сугуру, выезжая на обычную дорогу. — Ладно, раз уж я всё равно проснулся…

Он включает навигатор, чтобы рассчитать маршрут. В выходные на улицах пробки, так что я ему благодарен за это. Мы добираемся всего-то за каких-нибудь сорок минут, пару раз всё-таки ненадолго застряв на перекрёстках. Я спрашиваю мимоходом, можно ли открыть окно. Сугуру кивает, но предупреждает, чтобы я не вздумал высовываться. Я неохотно соглашаюсь (ведь именно это я и собирался сделать). Ветер колышет мои волосы, я жмурюсь от этой приятной прохладцы на лице.

У Сугуру звонит мобильник, он отвечает, рассеянно придерживая его плечом, потому что мы въезжаем на мост, а здесь нужно быть очень осторожным, чтобы не выехать на встречную полосу.

— Нет, так вышло, что занят… Может, вечером… — отвечает он и роняет мобильник в бардачок.

— Кто это звонил? — разумеется, спрашиваю я.

— А я обязан отвечать? — почему-то удивляется шофёр.

— Конечно, обязан! — сержусь я.

— Да так, думал сегодня с приятелями попить пива, — вздыхает он.

— То есть пить пиво интереснее, чем со мной ехать? — хмурюсь я.

— Конечно, интереснее, — ни секунды не колеблясь, отвечает он.

— Ну и дурак! — Я раздражённо тыкаю кулаком ему в бок.

— Блин… — Сугуру вжимает ногу в тормоза, так что они даже скрипят, и роняет голову на руль ненадолго. — Больно же… Я чуть управление не потерял.

— Светофор, — сумрачно говорю я, отворачиваясь и глядя в окно.

Сугуру приходится забыть об ушибленном ребре и снова вести машину, потому что свет сменился. Я ещё какое-то время дуюсь, но потом завязываю с хандрой и командую:

— Давай вон там остановимся, Сугуру.

Он послушно заезжает на парковочную полосу, глушит мотор и спрашивает:

— Сколько мне тебя ждать?

Очевидно, он надеется отсидеться в машине всё это время и, может быть, даже поспать. Но я категорично заявляю:

— Ты идёшь со мной!

— С чего бы это? — удивлённо двигает бровью Сугуру.

— Вдруг кто ко мне пристанет?

— Ну, не думаю, чтобы это тебя расстроило… — едва слышно бормочет он, за что снова получает локтем в бок. — Мицуру!

— Или местные прицепятся и побьют. — Я принимаю настолько хмурый вид, насколько это возможно. — А если ты будешь со мной, они точно не подойдут. Ты же не хочешь потом объяснять отцу, почему это мне лицо разбили, когда ты меня в город отвозил, хотя мне этого делать нельзя?

— А вот это уже шантаж. — Шофёр поднимает палец, но всё-таки выходит из машины.

Я довольно улыбаюсь про себя и показываю направление:

— Сначала туда! Мне кучу вещей надо посмотреть.

— Ладно, ладно… — Он засовывает руки в карманы и идёт рядом со мной, неохотно разглядывая витрины.

— А за это я тебя потом угощу чем-нибудь сладким. — Я решаю подмазаться на всякий случай.

— Не выйдет, — вздыхает Сугуру, — пока зубы лечу, мне сладкого нельзя.

— Ну, тогда, — говорю я и придвигаюсь так, что мы на пару мгновений оказываемся ну очень близко друг к другу, — я сам буду твоим «сладким». От такого десерта ведь не откажешься?

— Мицуру! — Лицо шофёра вспыхивает, я довольно хохочу и отскакиваю от него, чтобы он меня не стукнул за такие вольности.

Похоже, пока Сугуру не догадывается, что тут происходит, и послушно ходит за мной от магазина к магазину, снисходительно отвечая на какие-то мои реплики. Но чем дальше мы идём, тем чаще на его лице проскальзывает немножко нервное выражение, очевидно, он начинает задаваться вопросом, почему это я таскаю его по городу совершенно бесцельно, хотя вначале говорил, что у меня тут полно дел и много чего надо купить. К тому времени, когда я решаю затащить его в кафе, он, кажется, уже ясно понимает, что происходит.

— Минутку! — Он дёргает меня за руку и не даёт перейти улицу к заветному кафе. — Давай-ка проясним кое-что, Мицуру. Ты ведь не считаешь, что это свидание?

— Долго же до тебя доходило! — невольно удивляюсь я. — Это оно и есть.

— С самого начала всё спланировал?

— Ну, конечно… Что?

— Это плохая идея, — морщится он.

— Почему?

— Потому что.

— Блин, всегда ты так! — Я встаю фертом и сердито смотрю на него. — Почему бы нам не сходить на свидание, в самом деле?

— Мицуру…

— Тогда мне стоило вместо тебя взять Ю-Ичи! — в сердцах говорю я, хотя этого бы я делать не стал, даже если бы Сугуру отказался. — Он бы не ломался, сейчас бы вообще уже трахались где-нибудь…

Сугуру поджимает губы, потому что эти слова его явно задевают:

— Если тебе хотелось секса, зачем вообще было выезжать из дома?

— Потому что мне не хотелось! — Я сжимаю кулаки, и меня почти трясёт от злости на него, на себя и на весь свет. — Потому что мне просто хотелось побыть с тобой! Тут! В городе! Не в доме! Не в постели! Нигде вообще!

— Мицуру… — Шофёр пытается меня успокоить, потому что на нас уже начинают обращать внимание.

— Давай, вали домой! –Я сбрасываю его руку и с вызовом смотрю на него. — Или к своим приятелям! А я буду делать то, что всегда делаю! Да, незачем было и пытаться…

Я вытаскиваю мобильник и начинаю набирать номер фотографа, но Сугуру выхватывает у меня из рук телефон.

— Отдай!

— Сначала успокойся. Тебя всего трясёт.

— Ну и не надо… — Я пытаюсь уйти, но он меня удерживает. — Что?!

— Я не могу отпустить тебя, пока ты в таком состоянии. Успокойся! — И он силой заставляет меня сесть на какую-то скамейку.

Меня трясёт так, что даже коленки подскакивают. Признаться, я напуган этим до чёртиков: кажется, что у меня сейчас будет самый настоящий инфаркт. Я хоть уже и не злюсь, но внутри становится слишком пусто, как это всегда бывает после вспышек гнева. Мне уже ничего не хочется. Винить в происходящем некого, кроме себя самого. Я уже должен понять, что все мои попытки вырваться из этого замкнутого круга ни к чему не приведут. И все мои похождения даже если и откроются когда-нибудь, — ничего всё равно не изменится. Отцу точно так же будет на меня наплевать, как и сейчас, потому что у него есть сыновья, которыми он может гордиться, а я всего лишь спасённый от аборта зародыш неизвестного происхождения. Сугуру будет возиться со мной, потому что он всего лишь прислуга, но ничто не заставит его ходить со мной на свидания в выходной, потому что это его выходной, и он не обязан меня слушаться. А я сам только и способен на то, чтобы развлекаться с такими, как Ю-Ичи, в дешёвых отелях, и даже не удовольствия ради, а лелея мысль, что смогу досадить отцу и вообще всей нашей фамилии подобными непристойными выходками…