— Потому что смертельное заклинание тоже было драконье, — холодно сказал Кирмон. — Его накладывали из драконьего амулета. Но это делали не драконы.

— И кто же это делал? — нервно дернув головой, спросил отец.

— Во всем мире сейчас драконьи амулеты есть у пяти человек, — продолжал Кирмон. — Четверо носят их по разрешению Великого Дракона — это вы, Сергер и еще двое близких нам людей на Южном континенте. Эти амулеты защитные. И только у архимага Прекора есть наступательные амулеты, захваченные им во время Драконьей войны, точнее, снятые им с убитых магов и драконов. Могу добавить, что заклинание, судя по остаточным эманациям, было наложено шесть лет назад.

— Насколько я знаю, Калила бежала в изгнание пять лет назад, — устало сказал я.

— Значит, Прекор обрек твою жену на будущую смерть за год до начала гонений на ее семью, — сказал Кирмон. — Многозначительный факт. Если об этом узнают дворяне Таронии… Интересно, он сделал это по приказу короля, или сам решил?

— Иностранная политика, — проворчал старый архимаг Саброз, снимая ткань со своей белой бороды. — Казни дворян, тайные убийства наследников, отравления их жен и детей, грабеж имущества родов… Бедная девочка… А Прекор — ничтожество с драконьими амулетами, позор магов.

— Прекор — один из самых опасных людей на континенте, — сказал Деларюс. — Без него король Таронии не смог бы так давить на свое дворянство. Он и сам-то не образец порядочного политика, а на пару с Прекором… Мы расположены далеко от них, но они сейчас в союзе с империей. Формально — он наш противник.

— Кстати, — вдруг сказал Кирмон, — мы прилетели, потому что Альта заметила колебания её заклинания. Так-то мы собирались прибыть дней через десять, когда у леди Калилы наступали срока. Очевидно, заклинание Прекора должно было начать действовать за несколько дней перед родами, чтобы нанести неожиданный удар по будущей матери. Какая подлая выдумка! Запомним это.

Некоторое время отец молчал, затем поднял голову, как всегда, когда он должен был принять решение.

— Так кто отвечает за смерть моей невестки — король или архимаг? — сурово спросил он.

Все молчали. Ответ на вопрос указал бы, кого мы возьмем на прицел нашей мести. Но я уже все решил за себя.

— Сейчас это неважно, — спокойно сказал я. — Они умрут оба.

Архимаги переглянулись. Отец с беспокойством посмотрел на меня, а Кирмон поспешно сказал:

— Только не спеши, прошу тебя. Надо дождаться конца войны, еще выждать какое-то время… Удар должен быть неожиданным и успешным. Ваши кладбища полны молодыми смельчаками, которые атаковали без подготовки и плана. Главное — уничтожить Прекора. Мы сами не можем сделать это. Война с ним может стоить жизней драконов, и много, очень много жизней людей, чего мы не желаем. Столица Родонии сгорит в этой войне. Но если Прекора не станет, тогда король тоже не устоит. Поскольку Родония — союзник империи, ваш король охотно закроет глаза на ваше участие в этом деле. С вашей стороны это будет просто семейная месть. Все будет законно.

Альта при этих словах подняла голову и посмотрела прямо на меня. Я прекрасно понял ее взгляд.

— Не забывай, — продолжал Кирмон, — как воин ты хорош, но этого мало. Нужна магия. Ты должен стать для этой мести сильным магом.

Отец нахмурился — он всегда хотел, чтобы я остался наследником графства. Но я сказал:

— Да, я стану магом.

Альта накрыла мою ладонь своей горячей ладонью.

— Я буду с тобой, — шепнула она. — Я научу тебя всему, что знаю.

Я погладил ее по руке. Слезы стояли у нас обоих в горле. "Она так любила мою Калилу" — подумал я.

— Я поддержу тебя во всем, — с другой стороны сказал ломающимся юношеским баском все время молчавший брат. — Не беспокойся — я буду стоять за тобой.

Он обнял меня за плечи. Меня тронул его порыв. Брат еще не понял, что такое решение семьи сделает его человеком, отвечающим за графство всю свою жизнь. Веселая военная жизнь, карьера при дворе — его мечты не смогут исполниться.

Мой отец молчал. Невозможно было прочесть мысли на его усталом, угрюмом лице. Я понял, что он примет решение позже, чтобы не втягивать посторонних в наши дела. Но я мог бы предсказать это решение.

Мы прибыли на парадное построение в центр столицы за час до начала.

В новых мундирах, выбритые и увешанные медалями, мои абордажники выглядели молодцами. Стоя за их рядами, принявшими команду 'Вольно', я не без ехидства улыбался, вспоминая подробности уголовных дел этих героев. Разбойники, убийцы, отчаянные буяны — кого только не было в моей команде! Только насильников не было — этих мы не брали в бой.

Но в конце концов высшие командиры оказались правы. Рискованное предприятие удалось: из уголовников сделали военных моряков. Все негодные к службе просто попали обратно в камеру смертников.

В дальнейших сражениях в живых остались те, кто поняли, что только бой плечом к плечу с товарищем спасает от смерти. Теперь, после полугода войны на каждого из них в бою можно было положиться. Они стали настоящими морскими пехотинцами.

Они сильно изменились. Например, в кубрике моих бандитов никто не воровал даже по мелочам. Это было им не к лицу. Кто воровал — тому приходилось плохо.

Мне было грустно. Я вспомнил о наемниках, о копейщиках, о моем взводе легкой кавалерии, с которым я начинал войну. Где-то они сейчас?

Мой взвод, оказалось, тоже был на параде.

— Сергер! — в полный голос заорал проезжавший сзади к своему полку кавалерийский офицер.

Я обернулся и радостно ответил:

— Ростан! Ты здесь, на параде! А полк?

— Полк строится за пехотой и моряками, — улыбаясь во весь рот, сказал Дерек, мой бывший товарищ по эскадрону. Он изменился — обмороженное лицо, пара сабельных шрамов на лице. Первый лейтенант Дерек Ростан соскочил с коня и двинулся ко мне, привычно вытягивая плоскую бутылку из заднего кармана кавалерийских панталон. У меня уже была в руках моя фляжка с 'отмороженной' виноградной водкой отцовского производства. Мы обнялись.

— Ты жив и вроде здоров, Сер, — простодушно грохотал Дерек. — А мы думали, что тебя уже в океане утопили! А тебя хрен утопишь!

— Топили не нас, а топили мы, — весело поправил его я. — Я, господа офицеры флота и мои бандиты. Прошу вас, господа. Рекомендую — мой боевой товарищ, храбрейший кавалерист шевалье Ростан.

Дерек моментально принял дворянский вид и по-товарищески раскланялся с моряками. На параде традиционная неприязнь между армией и флотом, разумеется, не считалась.

Оглядевшись, мы пока что спрятали спиртное — оказалось, начальство было рядом. Дерек глянул на моих матросов глазом опытного командира и сказал:

— Отличные солдаты! Мне бы таких в эскадрон! Настоящие звери, хоть сейчас в резню!

Мои морские пехотинцы сдержанно заулыбались: 'звери' и 'резня' им понравились. Жаль, Дерек спешил.

— Твой бывший взвод сейчас в моем эскадроне, — сообщил он мне, картинно взлетая на коня, — после парада заходи в казармы, увидимся, выпьем. Твои головорезы тебя не забыли, как ты с ними имперцам кровь пускал от плеча до седла. Ох и порубились мы тогда рядом! Помнишь, как ты знаменосца и капитана срубил, а пока полковник радовался, твои скоты полковую казну имперцев у моих сперли?!

— Да, были дела, — рассмеялся я, потирая правую руку, зачесавшуюся при воспоминании о бешеных рубках. — Уж помахали саблями. Ну, на флоте тоже были сундучки с денежками противника, попользовались. Себя не переделаешь! — пошутил я.

— Точно! — согласился простодушный Дерек, выдвигаясь к краю построения. — У тебя нюх на трофеи, карманы всегда были полны! Ну, надеюсь, скоро увидимся! Я скажу нашим, что ты здесь — обрадуются!

И он унесся под сдержанный гогот моих бойцов, вспомнивших удачные в смысле денег абордажи и, главное, честную дележку.

— Что, Альбер, коннице тоже удавалось подработать в бою? — с интересом спросил деликатный капитан-лейтенант Март, командовавший ротой, в которую входила моя парадная команда.