— Почему вы напились?

— Немного перебрал, товарищ капитан, — пытался оправдаться солдат.

— А я и не знал, что вы склонны к злоупотреблению спиртными напитками. Теперь буду это иметь в виду.

— Нисколечко я не склонен! — обиженно произнес Такач. — Просто меня рассердил Хайек.

— А что он сделал?

— Завел меня в корчму, а потом у всех на виду попросил, чтобы мне принесли воды, а то я от содовой захмелеть могу и тогда не доберусь до казармы.

— Вот вы и решили ему доказать, что это не так, а?

— Мне и пить-то не нравится, но все так смотрели на меня…

— А сам Хайек не был пьян? — спросил я.

— Я не знаю. Когда я вышел из корчмы, его нигде не было видно. Он бросил меня и ушел.

Однажды в канцелярии, дверь которой была плохо прикрыта, донесся громкий разговор из казармы. Сначала я узнал голос Хайека:

— Ну и балбес же ты, Шуйок, что не попробовал девчонку! Почему?

Шуйок, простой, добродушный деревенский парень, ответил:

— У меня тогда увольнительная кончалась…

— Ну и что? Ради такой голубки можно было бы и опоздать.

— А потом сесть на губу, да?

— Ну и размазня же ты, дружище! — не успокаивался Хайек. — Перелез бы через забор, и все…

В этот момент я вышел в коридор и громко обратился к Хайеку с вопросом:

— Это чему вы тут учите товарищей?!

— Я только пошутил, — попытался оправдаться Хайек.

Одно время все солдаты в роте немного недолюбливали Хайека, но как-то произошел такой случай. Во время утреннего осмотра я заметил, что у большинства солдат клапаны на шапках не только завязаны на тесемки, но еще и сшиты нитками.

Остановившись перед рядовым Ковачем, я снял с него шапку и спросил:

— Почему у вас зашиты клапаны шапки?

— И у других зашиты.

— У каких это «других»?

— Например, у Хайека…

— Что это значит?! — рассерженно повернулся я к Хайеку. — Объясните!

— Я их не заставлял поступать так же, как я…

Я приказал солдатам, не сходя с места, распороть сшитые клапаны. Однако дурное влияние Хайека на солдат продолжалось. Однажды дежурный по роте доложил мне о том, что солдаты, следуя примеру Хайека, не чистят сапоги, а моют их под водопроводным краном.

Я понял, что Хайек стремится стать главарем. Это удивило меня, так как парень происходил из простой семьи. Отец его был кузнец, но сам Ласло, как выяснилось, попал в дурную компанию, от которой и перенял много плохого. А теперь этот парень постепенно начинает влиять на личный состав роты.

Спустя несколько недель мне пришлось наказать Шуйока за опоздание из увольнения. Коромпаи же, следуя примеру Хайека, нарочно разорвал нижнюю рубаху, с тем чтобы получить у каптенармуса новую.

Хайека я арестовал на десять суток с содержанием на гауптвахте за то, что он ушел в пивную, будучи дневальным по роте. Я полагал, что такое строгое наказание послужит предупреждением для остальных солдат и одновременно развенчает Хайека в их глазах, но я ошибся. Солдаты считали его поступок смелым, а самого его возвели чуть ли не в ранг героя. Вопреки моему запрету, Хайеку приносили в камеру двойную порцию обеда.

Я заметил, что некоторые из солдат начали подражать Хайеку, который перед тем, как сесть под арест, не без нахальства заявил во всеуслышание, что тот, мол, и не солдат, кто не сидел на губе.

Я, как мог, попытался уберечь от его влияния других солдат, особенно Такача, Шуйока и Коромпаи, которым хотелось подражать Хайеку.

У Коромпаи вычли из содержания стоимость порванной им рубашки, с Шуйоком я лично несколько раз побеседовал, а затем поручил его ребятам из отделения.

— Возьмите этого парня под свой контроль, — сказал я Имре Задори. — Если уж у него такой характер, что он обязательно должен кому-то подражать, то пусть подражает кому угодно, но только не Хайеку.

Однако и на этот раз все мои старания ни к чему не привели, так как Шуйок не собирался дружить ни с Задори, ни с кем-нибудь другим.

Вскоре мне стало ясно, почему Задори не удалось заинтересовать Шуйока. Во-первых, он слишком много говорил о судьбе солдат, сбившихся с прямого пути, а во-вторых, отправляясь с Шуйоком в увольнение, водил парня из одного музея в другой, в то время как тому хотелось выпить кружку пива и потанцевать.

Шуйок продолжал оставаться под влиянием Хайека, а когда однажды опоздал из увольнения, то на вопрос о причине ответил:

— Я не мог бросить девчонку!

Парень, конечно, не понимал, как он смешон в этой не соответствующей его облику роли. Мои беседы с ним не дали желаемых результатов. Тогда я решил поручить его Йожефу Верлю, старослужащему солдату, тоже сельскому парню.

— Присмотрели бы вы за Шуйоком, — попросил я Верля, — а то он думает, что весь мир крутится вокруг него.

Верль часто бывал в увольнении. Сначала он выпивал в пивной кружку пива, а затем шел на танцы. Шуйоку такое времяпрепровождение нравилось больше. А когда Верль видел, что пора возвращаться в часть, он коротко говорил:

— Пошли!

Шуйок сначала пытался было спорить, говоря, что можно остаться еще ненадолго, но Верль был непреклонен и даже грозился показать ему где раки зимуют. Позже я узнал, что как-то он отвесил не слушавшемуся его Шуйоку несколько оплеух, которые сыграли свою воспитательную роль. В конце концов Шуйок понял, что его новый друг совершенно прав и не стоит нарываться на неприятности, когда можно жить без них.

Однажды во время футбольного матча рядом со мной оказался Хайек. Сначала мы перебросились ничего не значащими фразами, стараясь обойти «скользкие места», но потом я решил пойти на откровенность и сказал:

— Знаете, Хайек, я лично не верю, что молодой человек в двадцать один год может быть так испорчен, как кажется по вашему поведению.

Солдат покраснел.

— Напрасно вы стараетесь выглядеть этаким уличным забиякой, я же вижу, что вы хотите стать настоящим человеком, только у вас для этого не хватает силы воли, а, возможно, вы еще и боитесь оторваться от своих прежних товарищей, из-за которых вы дошли до такого состояния, — развивал я атаку. — Подумайте, как вы живете! А ваше отношение к девушкам! Как его можно назвать? Да вы с порядочной девушкой и поговорить-то не сможете, так как, сказав несколько фраз, уже лезете ей под юбку. А что героическое вы находите в пререканиях с командиром отделения, за что частенько сидите на гауптвахте? Разве так служат, Хайек? — Немного помолчав, я продолжал: — Знаете, как досадно смотреть на вас, когда вы разыгрываете из себя клоуна? Солдаты говорят, что Хайек на все способен. А на что вы, собственно, способны? Неужели вы думаете, что уйти с поста — это смелость? Ну, скажите…

Хайек долго молчал, а когда заговорил, то старался не смотреть мне в глаза:

— А что мне делать? Я молод, вот и не знаю, куда девать свою энергию.

— Не знаете, куда девать энергию? Да своим поведением вы только позорите свое имя! Кто вас таким знает, тот и через несколько лет ничем добрым вас не вспомнит… Так зачем же вы так поступаете?

Хайек молчал, и я не стал больше ничего говорить ему, решив, что и этого на сей раз достаточно.

Спустя несколько недель мне нужно было послать трех надежных солдат для охраны здания, которое находилось в городе, далеко от военного городка. Пост не сменялся более недели.

Я вызвал к себе Хайека и сказал ему:

— Назначаю вас старшим поста. Вы должны организовать охрану объекта.

— Я? — удивился солдат.

— Уж не собираетесь ли вы обсуждать приказ командира? — спросил я и жестом показал, что он может идти.

Мое решение встревожило командира взвода, так как здание, которое нужно было охранять, находилось в городе и его редко посещал дежурный по гарнизону, так что Хайек мог свободно отлучиться с поста, если бы захотел. И все же я пошел на этот риск.

Заступив дежурным по полку, я намеренно не стал проверять Хайека, не сомневаясь, что он готов к моему приходу и навел на посту полный порядок.

Когда через неделю пост сменили, командир батальона объявил Хайеку благодарность за хорошее несение караульной службы.