— А в городе можете погулять с девушками.

— В конце концов и это надоедает, — заметил Бела Лазар. — Я, например, не собираюсь здесь ни с кем заводить знакомств: меня дома невеста ждет. А на танцы достаточно раз в месяц сходить.

— А в расположении части чем вы можете заняться? — спросил я, чтобы продолжить разговор.

— Я, например, как раз жду, что меня сейчас позовет дежурный по роте, — под громкий хохот собравшихся проговорил Хайек, которого командир взвода лишил увольнения.

— Ну что же, такова расплата за недисциплинированность, — заметил я.

— Он у нас неисправимый, — вмешался в разговор Иванкаи, которого всегда возмущало поведение Хайека.

— Вы потому и недисциплинированны, что хотите любой ценой обратить на себя внимание.

— Я уже привык, товарищ капитан, что командир отделения постоянно делает мне замечания, — равнодушно ответил солдат. — Стоит мне пошевелиться, как он уже кричит: «Хайек, вы что там опять делаете?!» Только я рот открою, чтобы ответить ему, как это уже считается пререканием. В конечном итоге я получаю наряд вне очереди, который приходится отрабатывать в тот же день после отбоя…

В этот момент дежурный по роте действительно позвал Хайека.

— А вы чем занимаетесь сегодня вечером? — спросил я у оставшихся солдат.

— Собираемся идти в клуб, — ответил за всех Шурани. — Там и проведем вечер.

— Тогда пойдемте вместе, — предложил я.

В клубе я увидел несколько солдат из роты. Шандор Бенчик, один из ведущих шахматистов нашей полковой сборной, только что «положил на лопатки» неплохого игрока Сиксаи, что вызвало оживленные дебаты собравшихся вокруг болельщиков. Заметив меня, шахматисты предложили и мне сыграть с ними, но я, откровенно говоря, в шахматах слаб и потому стараюсь не садиться за одну доску с сильными игроками.

— Посмотрите, товарищ капитан, какое сложилось положение, — не успокаивался Шандор Анда. — Глупо было делать конем такой ход, не так ли?

— Нечего умничать после игры! Расставляй фигуры да сам покажи, как нужно играть, — огрызнулся Сиксаи.

Соперники, возможно, поссорились бы, если бы не Бенчик, который предложил мне:

— Товарищ капитан, сыграйте со мной одну партию.

— Я?! — удивился я. — Да я же начинающий игрок!

— Ничего. Игра есть игра.

Анда обрадовался, что ему не нужно продолжать спор с Сиксаи, и предложил Бенчику:

— А ты дай товарищу капитану фору: все равно ты выиграешь.

— Нет, на таких условиях я играть не согласен! — запротестовал я решительно.

Анда почувствовал оскорбительность своего предложения, покраснел до ушей.

Я сел к столу, и игра началась. Когда мне надоело молчание, я спросил Бенчика:

— Что нового дома?

— Новостей мало, — ответил он, сделав очередной ход. — Все живы и здоровы. Мать вроде бы примирилась с нами, а то ведь она все твердила, что мы самостоятельно на ноги не встанем. Она думала меня удержать при себе, а когда это не удалось, все свое внимание обратила на внука. Теперь он ее главная забота.

— Пожилые люди мыслят несколько иначе, чем мы, спорить с ними не стоит, но и слепо подчиняться тоже не следует, — сказал я. — Смешно называть девушку падшей, если она что-то позволила себе с твоим сыном, не так ли?

Бенчик слегка покраснел, а стоявшие вокруг нас солдаты заметно оживились.

— Однако нужно внимательно присмотреться к ней, решить, подходит ли она тебе, — пробасил Йошка Верль. — И чтобы уверенность была, что ребенок твой, а не соседа.

Скажи эти слова кто-нибудь другой, Бенчик бы рассердился, а к Верлю он отнесся снисходительно, заметив только:

— Глупый он, чего его слушать! — И, немного помолчав, добавил: — Думаю все же, что после демобилизации я останусь в селе…

— До этого еще дожить надо, — перебил его Калиста. — Я думаю, раньше ноября этого и ждать нечего.

— Дождетесь и демобилизации, — сказал я. — Послужите еще немного.

— Я знаю, что дождусь, товарищ капитан, но нельзя ли точно узнать, когда это будет? — не отступался от своего Калиста.

— Пословица говорит: «Много будешь знать — скоро состаришься», — пошутил я, а затем серьезно сказал: — Вы вот, товарищ Калиста, уже демобилизоваться хотите, а сами еще не научились уважать военную тайну.

— Я понимаю, товарищ капитан, но ведь хочется знать точно.

— Ну, а если узнаете, счастливее себя почувствуете, а? Может, даже наоборот. Неожиданность порой больше радости приносит.

— Зачем нервничать? — заговорил молчавший до сих пор Шевелла. — Мне лично служить еще целый год. Нужно, значит, нужно.

— Все это так, — заговорил Лукач, — а я вот как подумаю, сколько я угля мог бы за это время добыть в шахте, так страшно становится, а сколько бы денег заработал!..

— Не надо об этом! — оборвал его Ковач.

— Говорите, говорите, — ободрил я Лукача. — От откровенного разговора вреда не будет.

— Мы ведь как друзья здесь разговариваем, не так ли, товарищ капитан? — обрадовался моему вмешательству Лукач. — А разве государству не лучше было бы, если бы я все время работал в шахте, а он, например, строил? Ты, Ковач, всегда все переиначиваешь.

— Придет время, и все уедете домой, а пока об этом и спорить нечего, — строго сказал Балатони.

— Я знаю, товарищ младший сержант, что творится в мире, — ответил Лукач. — Только дурак не понимает, зачем мы служим в армии. Но человек остается человеком, он должен иногда помечтать, а потом, забыв об этом, станет выполнять то, что требуется.

Тем временем я получил мат, хотя Бенчик и старался дать мне возможность выиграть. Меня же интересовал не результат игры, а разговор, который вели между собой солдаты.

Незаметно текло время. Солдаты разговорились и порой так шумели, что из расположенной рядом читальни нас попросили говорить чуточку потише. Но спор продолжался. Самым важным было то, что солдаты разговаривали со мной как равные, а не как подчиненные с начальником.

ТРУДНОСТИ ВОСПИТАНИЯ

Порой плохие привычки пристают к человеку, как заразная болезнь. Ни сам он, ни окружающие сначала не замечают этого, а когда увидят, то уже беда на носу.

Когда я был еще молодым офицером, один из опытных командиров как-то сказал мне:

— Никогда не забывай следить за тем, кто у тебя ведет за собой роту!

— Как это так?! — удивился я тогда. — Раз я командир, значит, я и веду. Хотел бы я видеть, как это в подразделении будет верховодить кто-то другой!

Опытный офицер улыбнулся и, похлопав меня по плечу, сказал:

— Это тебе только сейчас так кажется! Было время, когда я и сам так думал. Считал, что в роте все делается только так, как я хочу. Не забывай о том, что ты только человек, и притом не имеешь возможности все время находиться среди них. Тогда, может, ты и был бы в курсе всех событий, но и то едва ли. А что тебе известно о том, как твои подчиненные ведут себя за воротами казармы — ну, например, в увольнении? Солдаты еще и сами друг друга воспитывают. Поэтому внимательно следи за их настроениями. Запомни, если они у тебя отобьются от рук, ты попадешь в тяжелое положение.

Годы службы убедили меня в том, что на самом деле не я один руковожу ротой. Я говорю не о командирах взводов и отделений.

Когда новобранцы надели военную форму, они стали удивительно похожими друг на друга. Однако так только казалось на первый взгляд. На самом деле это были совершенно разные люди с различными характерами. И если я действительно хотел понимать их, то должен был разобраться не только в анкетах и характеристиках, но и в поведении живых людей.

Возьмем хотя бы такой пример. Все в роте знали, что рядовой Ласло Хайек до армии работал электромонтером. Согласно официальной справке, мы имели дело, так сказать, с представителем рабочего класса. Однако спустя некоторое время солдаты начали рассказывать о нем целые легенды.

Однажды рядовой Йожеф Такач вернулся из увольнения навеселе. Когда мне доложили об этом, я вызвал парня и спросил: