Что еще узнал Кинт о терратосе Решенц…, например, то, что в деревнях живут в ветхих, сырых домах, питаясь только хлебом, горохом и репой. В бедных семьях высокая детская смертность – многие дети умирают, не дожив до пяти лет. Кое-где в деревнях имеются школы, но в самых бедных семьях дети остаются работниками, без помощи которых семьи не могут прокормиться. В промышленных городах люди ютятся в домах с мрачными и зловонными дворами; на пятьдесят человек приходится один колодец. Многие горожане вынуждены жить в подвалах, часто имеется всего одна кровать на всех членов семьи, эпидемии и болезни выкашивают целые кварталы. На самом деле, все было настолько плохо, что даже питьевая вода часто бывала загрязнена, смешавшись с мусором и сточными водами. Кладбища переполнялись, незахороненные мертвецы в канавах пригородов никого не удивляли. Бедных и богатых разделяла пропасть, хотя многие ремесленники и торговцы преуспевали. Разрыв между сословиями был колоссальным. Но единственный на весь терратос портовый город Торн все же немного возвышался над всеми остальными городами, бездомных почти не было, бедняки могли найти работу, а также полноводная дельта реки Вакьи, что была скованна каналами с каменными берегами и близость моря позволяли питаться рыбой. К слову, рыбой здесь пахло везде…

На набережную Кинт приходил каждый день, чтобы посмотреть на темноту шторма на горизонте, точнее на то, что он, возможно, прекратился, и появилась возможность сесть на корабль или дирижабль и вернуться в терратос Аканов. Но нет, горизонт сер, суров и сверкали молнии, хотя на материке была сносная погода и разве что ветер и солнце за тучами не часто радовало жителей Торна и множества рыбацких деревень на южном берегу материка Токк.

В паре кварталов от особняка господина Тьеша располагался уютный винный погребок, кроме великолепного вина, там еще замечательно готовит мясо долговязый хозяин заведения. Несколько столов из толстых досок, в которые въелись бурые винные и серые масляные пятна, прислуга их периодически скребет осколками стекла, но тщетно, пятна остаются на месте и на очищенной деревянной поверхности столешниц выделяются еще ярче. Это, пожалуй, единственный эстетический недостаток заведения, разве что еще окна, точнее маленькие окошечки – с улицы они располагаются прямо у земли и когда идет дождь, то вода может затекать внутрь, а изнутри окошки едва по пояс.

Кинт возвращался из городского совета с пакетом для господина Тьеша как раз к обеду и решил зайти в погребок.

– Добрый день! – долговязый хозяин поприветствовал Кинта, подняв ладонь, на секунду отвлекшись от открытого очага, над которым на решетке скворчали аппетитные куски мяса, аромат специй и вина сразу ударили в нос.

– Здравствуйте, – Кинт сглотнул слюну и осмотрелся, был свободен только один стол из дюжины.

– Пообедать?

– Да.

– Располагайся, Кинт… – долговязый кивнул на свободный стол в дальнем углу погребка, – вина?

– Нет, горячего чая, пожалуйста, вино буду пить в выходной день, на улице промозглая погода, так что горячий чай и добрый кусок мяса с лепешкой – в самый раз.

– Я могу подогреть вина, добавить острых специй, это согреет лучше, чем чай, поверьте.

– Я верю, но господин Тьеш будет недоволен, если почует запах вина.

Долговязый хозяин чуть скривился и покачал головой, сожалея, что не удалось уговорить клиента, а Кинт прошел к столу, снял плащ из плотной парусины, широкополую шляпу и повесил их на крюки в стене у стола. Увесистый пакет, что он нес хозяину, задвинул под стол, набил трубку, раскурил ее и выдохнул дым в окошко над столешницей, проводив взглядом чьи-то ноги в ботинках на высоком каблуке и с золотыми пряжками. Подобные свертки, пакеты и ящички, Кинт уже не в первый раз за прошедшую пару месяцев, приносит господину Тьешу из городского совета. Он никогда не интересовался, что внутри, но хозяин как-то рассказал сам:

– … спасибо, Кинт, отнеси в низ, в ломбард, – попросил господин Тьеш, когда Кинт в очередной раз принес тяжелую коробку.

– Хорошо.

– Тебе не интересно, что там? – Тьеш, сидя за большим столом в своем кабинете на втором этаже особняка, отвлекся от бумаг, снял пенсне и, чуть прищурившись, посмотрел на Кинта.

– Это же не входит в мои обязанности, верно? Мне нужно принести пакет и все.

– Никак не могу разобраться в тебе, Кинт, – Тьеш жестом указал Кинту на стул напротив, – присядь. Характер у тебя спокойный, даже покладистый, отношение к другим… эм…

– Не путайте мой характер, господин Тьеш, с моим отношением, мой характер зависит от меня, а мое отношение к другим – от их поведения.

– Вот и в этом, – Тьеш протер носовым платком стекла пенсне и вернул из на нос, – вы всегда говорите прямо и без лукавства… Так вот, в этом пакете очередное невостребованное наследство.

– То есть?

– Городской совет, в случае кончины уважаемых и, что важно, богатых горожан, некоторое время хранит ценности, а потом эти ценности, как и дома, и прочее имущество продаются с ежегодного аукциона, а то, что не так ценно, передается в мой ломбард для продажи, я беру себе скромные комиссионные, а деньги – в городскую казну.

– Это разумно, со стороны городского совета.

– Еще бы, перепадает и беднякам, на окраинах есть пара харчевен, где бедняков кормят бесплатно обедами. Давайте вместе посмотрим, что на этот раз мне придется выставить на продажу, а?

– Раз у вас больше нет ко мне поручений, давайте.

– Иногда это бывает интересно, – Тьеш потер ладони, – однажды, мне попался дневник одной особы, я прочел его и решил, что люди должны узнать, какую интересную жизнь прожила почившая старушка, и я кое-что приукрасил и отправил рукопись в газету, и знаете, эти рассказы были весьма популярны.

– Вы писатель?

– Я? Что вы, Кинт, всегда мечтал, но нет, не приходят мне в голову интересные сюжеты, давайте, открывайте коробку!

Кинт вынул из-за голенища нож, срезал бечевку и вскрыл деревянную коробку.

– Хм… странный запах, – Тьеш уже обошел стол и склонился над содержимым ящичка, – какая изящная шкатулка, думаю, долго она не задержится.

На стол легла шкатулка, украшенная золотой проволокой и драгоценными камнями. Тьеш открыл ее, запах стал резче, внутри оказались несколько пузырьков с порошками и жидкостями, а также перетянутая лентой стопка конвертов.

– Как интересно, должно быть, это какие-то лекарства, я их выкину, шкатулку отдам ювелирам на реставрацию, а письма, – Тьеш взял в руки стопку конвертов, – письма я обязательно прочитаю!

– Я бы не хотел, чтобы мои письма кто-то читал, – Кинт взял один из пузырьков, открыл притертую пробку и осторожно принюхался, – здесь яд, господин Тьеш.

– Вы уверены?

– Более чем.

– Вы разбираетесь в ядах?

– Немного.

– Вы загадочный человек, Кинт… Что, в терратосе Аканаов всех дорожных жандармов обучают разбираться в ядах?

– Нет, этому обучают, точнее обучали в другом месте, я могу идти, господин Тьеш?

– Идите, Кинт, – Тьеш уже был увлечен чтением одного из писем.

– До завтра, а пузырьки лучше выбросить.

– Да, да… выбросить, – Тьеш опустился в кресло и азартно открывал следующий конверт.

Из воспоминаний Кинта выдернул аромат, исходящий от большого блюда, что принес и поставил на стол мальчишка из прислуги.

– Ваш обед, – мальчишка не уходил, – чай нести сразу или позже?

– Чуть позже, чтобы не остыл, – Кинт протянул мальчишке медяк и накинулся на мясо.

Кинт уже собирался покинуть погребок, расплатившись и поблагодарив долговязого хозяина за обед, вернее, это был скорее ранний ужин, но тут в погребок спустился странный тип. Хотя, что в нем странного, типичный жулик из подворотен на окраине Торна, разве что неправильно, что такой тип заглянул в этот винный погребок, в этом районе. На парне с нагловатой ухмылкой были латанные кожаные штаны, давно нечищеные сапоги, пиджак из шерсти явно с чужого плеча и мятая кепка, надвинутая на лоб. Парень цыкнул языком, осмотрев Кинта с головы до ног, чуть задержал взгляд на свертке в руке у Кинта, и вышел. Долговязый тоже обратил внимание на странного посетителя и года тот вышел, спросил Кинта: