– Я так рад, так рад, что вы приехали, доктор Горн!
Дост так тряс руку доктора, что вот-вот оторвет, но наконец отцепился, повернувшись к женщинам.
– Мадам… Мадам… – Дост по очереди поцеловал руку сначала госпоже Горн, затем Маани, после чего подошел к Горну-старшему, – и вас, уважаемый сосед, я рад видеть у себя. Гости в моем доме редкое явление.
– Так а кто же вам виноват, господин Дост, – Горн-старший ответил на рукопожатие, – сидите тут безвылазно, будто на осадном положении.
– Обстоятельства, господин Горн, обстоятельства, собственно из-за них я и просил вашего сына оказать мне услугу… но, сначала ужин!
Столовая располагалась на втором этаже дома. Из ее окон открывался замечательныйвид надолинуи реку. А также из столовой на небольшой балкон вели стеклянные двери из овальной и светлой комнаты. За ужином Маани откровенно скучала, нет, все было вкусно и сытно, прислуга внимательна и не давала пустовать бокалам, однако разговоры двух плантаторов утомили, и Маани, извинившись, встала из-за стола и вышла на балкон, где присела в плетеное кресло. Внимание Маани привлекла стройная и красивая девушка. Длинное платье, до пят, белая шляпка, из-под которой на плечи спадают черные как уголь длинные волосы. Девушка тоже смотрела, как солнце опускается за горизонт, и что-то писала в большом блокноте, нет, она рисовала!
– Вы не против, если я немного прогуляюсь? – Маани вернулась в столовую, – там внизу девушка, она рисует, мне интересно посмотреть…
– Да-да, конечно! – оживился Дост, – это Далли, моя супруга… Доктор Горн, сходите вместе, познакомьтесь, сразу и решите, как быть.
– Господин Дост, вы объясните сначала причины своего беспокойства, – доктор Горн подошел к окну и глянул на девушку внизу.
– Мы женаты уже больше четырех лет… – господин Дост тоже подошел к окну, – через некоторое время после свадьбы Далли упала с лошади на прогулке и сильно ударилась головой. Через некоторое время она стала странно себя вести, перестала отзываться на свое имя, у нее появились какие-то навязчивые идеи, о якобы, ее ребенке… она все время рассказывает о какой-то войне, в подробностях, хотя, откуда ей знать о войне, что шла далеко на севере? В последние месяцы она совсем плоха, нелюдима и молчалива.
– Боюсь, господин Дост, что я не смогу вам помочь, я же хирург, я лечу тело, но никак не разум.
– Вы хотя бы взгляните, – Дост положил руки на плечи Горна младшего и стал трясти, – может, вы что-то подскажете, что-то посоветуете…
– Дорогой, а как же пансион доктора Мадата при лазарете в Актуре? – спросила Маани.
– Возможно, возможно, – доктор Горн задумался, – ладно, Маани, пойдем, познакомимся с госпожой Далли.
Госпожа Далли даже не повернулась, когда доктор Горн и Маани подошли и встали позади.
– Добрый вечер, госпожа Далли, – тихо сказал доктор Горн, но ответа не последовало.
– Хм… это здание мне знакомо, – Маани осторожно заглянула через плечо Далли на рисунок, – это же башня ратуши Тэка, верно?
На чёрно-белом рисунке действительно был изображен северный город Тэк, но единственным целым зданием была ратуша и ее башня, все кругом было изображено в развалинах, клубах густого дыма и огня…
Далли кивнула и медленно повернулась, пустой взгляд зеленых глаз на бледном лице на мгновение прояснился, но лишь на мгновение.
– Госпожа Далли, я доктор Горн, это моя супруга Маани… Разрешите? – Горн протянул руку к блокноту.
Далли вложила карандаш в блокнот, закрыла, отрешенно протянула его доктору и пошла вперед. Полная женщина в белом переднике, что стояла в десятке шагов у столбов с натянутыми веревками с развешанным на них хозяйским бельем, двинулась следом, внимательно наблюдая за происходящим.
– Вы не против, если я составлю вам компанию? – Маани осторожно взяла под руку Далли.
Девушка в ответ снова кивнула, и они с Маани пошли к берегу реки, а доктор остался и стал листать блокнот… это были скорее наброски, чем рисунки, мужчины и женщины, но без лиц, лица заштрихованы. Попадались и четкие рисунки гор со снежными шапками на вершинах, городов и кварталов…
На следующее утро господин Дост привез свою супругу к скреверу, у которого Горны-старшие уже провожали молодых супругов. Маани усадила Далли в скревер и закрепила ее багаж на соседнем сиденье.
– Вот, – господин Дост протянул доктору деревянную шкатулку, – это на пансион и для доктора… эмм…
– Мадат, доктор Мадат, – напомнил Горн-младший.
– Да-да-да, – господин Дост волновался, нервничал, – если понадобится что-то еще, то дайте телеграмму, мой человек регулярно ездит в Шоут на почту. Как думаете, доктор Горн, моей супруге помогут?
– Не знаю, господин Дост, – доктор Горн пожал плечами, – возможно, смена обстановки, забота, внимание и уход в пансионате и помогут… а откуда родом ваша супруга, она ведь не южанка?
– Эм… Что вы, самая что ни на есть южанка! Это племянница моего покойного друга.
– Готовы лететь! – стоя на крыле и уже облачившись в костюм пилота, Маани попыталась перекричать шум раскручивающихся винтов вертикальной тяги.
– Телеграммы! Обязательнопишите! – господин Дост помахал забирающемуся в кабину доктору Горну.
Через пять минут, блеснув металлом на солнце, скревер облетел рощу и, повернув на север, стал набирать высоту.
Кинт и Сарт просидели в «Жандармском погребке» до самого его закрытия, а именно до полуночи и как посидели! Не успели они удобно расположиться в дальнем углу заведения, а хозяин принести большой поднос с двумя бутылями шанта и парящим блюдом с олениной, как к столу, покачиваясь, подошел отставной вояка…
– О небеса! – отставной кавалерист оперся на столешницу и уставился в глаза Кинту.
Громко икнув, отставник кивнул каким-то своим мыслям, потом опять наклонился, но уже к Сарту, а потом резко развернулся на пятках, едва не свалившись и обращаясь ко всем присутствующим в заведении:
– Господа жандармы! Господа офицеры! Заткнитесь и перестаньте жевать! Вы знаете, с кем сегодня вы удостоены чести отужинать?
Все действительно перестали жевать и повернулись к столику в темном углу, голоса стихли…
– Вот что ты орешь, людям мешаешь? – Дарг взял было под локоть дебошира, но тот отмахнулся.
– Так с кем ты нас хотел познакомить, Лакес? – крикнул кто-то из зала, а потом, гоготнув добавил: – с генералом твоей горной армии, служа в которой ты все мозги себе отморозил?
По залу понесся гогот…
– Угадал! Почти… Капитан Кинт Акан! Командующий горной армией! – Лакес перекричал всех, потом вытянулся, перестал шататься, кивнул и по уставу доложил Кинту, – мастер-жандарм Лакес Васдэ, вестовой отряда разведки Локта!
И тут Кинт его вспомнил, точно, это его немного глуповатое лицо иногда заглядывало в палатку и передавало сообщения разведки, это он доложил Кинту, что его вызывает смертельно раненый капитан Бретэ…
– А этот парень, – Лакес разошелся не на шутку и теперь указывал на Сарта, – лежать нам всем на тропе к Лысому холму, если бы не он!
Присутствующие начали подниматься со своих мест и потянулись к столику, да что там, даже Дарг, наклонился и спросил:
– Это действительно о тебе?
Кинт пожал плечами, на что Лакес снова объявил:
– А о ком же еще! Как сказал бы покойный капитан Бретэ – ржавый шомпол нам в печёнку! Вот это подарок нам всем к годовщине победы в северной войне!
– Расата! – вдруг прокричал уже Дарг своей помощнице на кухне, – принеси из подвала бочонок самого старого шанта! Наливай всем в честь такого события!
Лакес оказался отличным рассказчиком, все присутствующие вероятно уже неоднократно слышали его рассказы об опасных рейдах по тылам северян, но теперь, при еще двух живых свидетелях тех событий, а один был даже организатором, эти рассказы обрели новые краски и оттенки… До самой полуночи, успешно опустошая двухведерный бочонок шанта, все слушали Лакеса или делились своими историями о прошедшей войне. Периодически, заставляя вспыхивать синим пламенем открытый очаг, все замолкали и молча плескали на огонь крепкий напиток, вспоминая погибших товарищей и тех, кто сгинул в той войне. А потом снова вкрадчивый голос Лакеса нарушал тишину со словами вроде этих: