- Ничто не сравниться с этим публичным унижением, - бормочу я.

Джез фыркает, прикрывая своей рукой рот, а Луна в ужасе смотрит на свою мать.

- Мама, ты смеешься? Она могла умереть!

- Извини, Пьюрити, - говорит Джез, хихикая. – Иногда я смеюсь над неподходящими вещами, можешь спросить Луну, она расскажет тебе. Не думала, что вопрос о презервативах приведет Пьюрити к тому, чтобы попробовать поиграть со смертью.

- Смерть от презервативов, - наотрез говорю я. – Вполне подходящий способ кончить для дочери проповедника.

Джез смеется еще громче.

22

Габриэль

Я писал все выходные. Что бы это ни было тогда с Пьюрити, это подпитывает мое творчество, как никогда раньше. Я сексуально неудовлетворенный мальчик-подросток, возбужденный, мысленно переживающий то, что произошло в моем кабинете снова и снова.

Думаю, именно это стимулирует мое творчество. Думаю, это она подпитывает мое писательство.

Или моя одержимость.

Когда в понедельник утром Пьюрити заходит в аудиторию, я осознаю, насколько зацикленным становлюсь на этой девушке. Она влетает в класс в обрезанных шортах и черной майке. Ее волосы собраны в конский хвост; первый раз я вижу, чтобы она уложила свои волосы каким-либо другим способом, кроме как распущенными.

Я стою перед всем классом и не могу думать ни о чем другом, кроме как о ней. Как сильно хочу держаться за этот хвост, пока буду трахать ее сзади.

Мои мысли развратны. Мне это прекрасно известно. У меня никогда не было таких извращенных мыслей о студентках, особенно прямо в классе. Но у меня возникают эти мысли о ней. О дочери Алана.

Это делает их еще более извращенными.

Когда Пьюрити садится на свое место, она смотрит на меня, а ее щеки ярко-красного цвета. Не знаю, означает ли этот розовый оттенок, что она смущена произошедшим, или он означает, что она думала об этом, как и я, все выходные. В любом случает, цвет ее щечек напоминает мне то, как они розовеют после оргазма, и это тут же заставляет меня захотеть доставить ей еще один.

Я прочищаю свое горло и стараюсь сосредоточиться на своей работе, а не пялиться на девушку, как влюбленный юнец.

- Давайте обсудим задания с прошлого раза, хорошо?

Я выкидываю все из головы и остаюсь профессионалом во время лекции. Я даже убеждаю себя, что могу до конца быть профессионалом, пока не замечаю ее в конце класса – то есть до тех пор, пока тот же студент, который разговаривал с ней в начале прошлого урока, не подходит к ней снова.

Как только я вижу, что он разговаривает с ней, мне хочется задушить его. Я хочу задушить его за то, что он смотрит на нее. Хочу задушить за то, что он явно пытается подкатить к ней.

Но я ничего не делаю, потому что я их профессор.

Когда Пьюрити смотрит в мою сторону, я пожимаю плечами и собираю свои учебные материалы. Я взрослый человек, говорю я себе. Я не должен ни капли ревновать к тому, что один из моих учеников разговаривает с другим из моих учеников. Но я ревную как черт, потому что это она.

По пути из аудитории я прохожу мимо них двоих, мысленно поздравляя себя с воздержанием от убийства Рэндольфа.

- Через пять минут в этой аудитории будет другая пара.

- О, извините, да, - Рэндольф говорит что-то Пьюрити про свой номер телефона, но я не слышу ее ответа, потому что уже вышел.

Это абсурд, говорю я себе, пока выхожу из здания. Ты взрослый мужчина. Девушке восемнадцать, черт возьми. Она провела всю свою жизнь, защищенная от всего мира. Она должна ходить на свидания. Должна поиграть на этом поле. Должна набраться проклятого жизненного опыта.

Мысль о том, что она получит опыт от кого-то, кроме меня, делает меня злее, чем должна.

- Профессор Райан! – голос Пьюрити звучит позади меня, когда я иду через школьную площадку.

Я могу продолжить путь и полностью проигнорировать ее. Неохотно, я останавливаюсь посреди хаоса площадки. Когда Пьюрити достигает меня, она еле дышит.

- Профессор Райан!

Я приподнимаю брови.

- Могу я чем-то помочь вам, Мисс Тейлор? – спрашиваю я. – Вы знаете, когда у меня рабочие часы; боюсь, я уже ухожу домой.

Пьюрити украдкой оглядывается на студентов, проходящих мимо нас в разных направлениях по пути в свои классы. Этот жест почти заставляет меня рассмеяться. Девушка не смогла бы быть более очевидной, даже если бы попыталась. У нее явно нет опыта во вранье, и это было бы очаровательно, если бы она не стояла здесь, собираясь поговорить о произошедшем между нами.

Мне нужно быть осторожнее.

- Я просто хотела поговорить с тобой, - заикается она.

- У вас вопрос по поводу задания? – спрашиваю раздраженным голосом. Я обычный профессор, разговаривающий с одной из моих учениц. Ничего более.

Поддерживай профессионализм.

Пьюрити заправляет волосы за ухо.

- Да, - говорит она, оглядываясь вокруг, прежде чем понизить голос. – Случившееся в пятницу. Я хотела поговорить о…

- Другие мужчины могут быть более заинтересованы в твоем времени, - отвечаю ей я.

- Какие мужчины? – начинает она, а затем делает паузу. – Рэндольф?

- Возвращайся в свою комнату.

Она возмущенно скрещивает руки на груди.

- Нет.

- Нет?

- Нет, - повторяет она. – Я не собираюсь возвращаться в свою комнату. Ты можешь поговорить со мной прямо здесь, посреди площадки, или…

- Или что?

- Или, - она делает паузу. – Или я не знаю что. Но я знаю, что ты грубишь.

- Я говорил тебе, что не джентльмен.

Она сужает глаза.

- Ну, не обязательно вести себя как мудак только потому, что ты ревнуешь к тому, как какой-то парень разговаривал со мной.

- Ты пожалеешь, что сказала это, малышка.

- Сомневаюсь, - отвечает она; ее руки все еще скрещены.

Я склоняюсь близко к ней, слишком близко, чтобы это было уместно, но я убеждаю себя, что это займет лишь мгновение.

- Ты чертовски дерзкая для девушки, которая была перекинута через колено, когда видела меня последний раз.

Когда я отхожу, ее щеки краснеют.

- Я…

- У тебя закончились занятия?

- У меня еще одна пара, - отвечает она.

- Какая?

- Политика.

- Посещаемость не важна?

- Да.

Я уже сожалею о том, что собираюсь сделать. Взрослая часть меня понимает это.

- Тогда у тебя достаточно времени для другой пары.

- О чем ты?

- О моем доме, мисс Тейлор, - говорю я низким голосом. – Я преподам тебе урок.

Она закусывает губу.

- Что, если я необучаема?

Я издаю низкий смех.

- Ты научишься, - обещаю я, вновь, на свой страх и риск, подходя ближе. Прямо сейчас я чертовски безрассуден.

Я шепчу ей на ухо свой адрес. Мой дом в нескольких минутах ходьбы от кампуса, но достаточно далеко от студенческих общежитий, находящихся вне кампуса, и студенческих домов, поэтому она не привлечет к себе внимания. Тем не менее, это охренеть как опасно – позвать ее туда.

Я говорю себе, что все может быть невинно, словно два старых друга из одного города встретились снова. Между нами ничего не должно произойти. За тем исключением, что мы не старые друзья, и я когда-то дружил с ее отцом, но не с ней.

Приглашать ее ко мне – неправильно.

Говорить ей, что я научу ее – неправильно.

И вещи, которые я собираюсь сделать с ней, самые неправильные из всего этого.

23

Пьюрити

Мое сердце колотится, а мысли скачут.

Я не уверена, чего ожидаю, идя домой к мистеру Гейбу.

«Ты большая девочка, Пьюрити, - напоминаю я себе, несмотря на то, что у меня спирает дыхание в горле. – Когда такой мужчина, как он, зовет тебя к себе домой, что, по-твоему, произойдет?»

Готова ли я к этому?

Не совсем уверена.

Тем не менее, я стою здесь, на крыльце его дома, делая глубокий вдох, прежде чем постучать в дверь. Когда она открывается, он смотрит мне за спину, чтобы проверить – не наблюдает ли кто-то за нами, а затем жестикулирует мне, приглашая войти внутрь.