Я бросаю взгляд на Нейта. – И мне попало за это.

Нейт смеется.

- Ну, я думаю, что это доказывает мою точку зрения, не так ли? Мама не поверила тебе, потому что ты ужасный лгун.

- Думаю, быть честным человеком лучше, чем быть вруном, - говорю я ангельским голосом.

- Не увиливай от темы, - говорит Анджело. – Я хочу услышать рассказ о свидании.

- Да не было никакого свидания! – я беру еще один кусок запеканки. – Клянусь, вы двое хуже мамы, когда дело касается моей личной жизни.

Анджело издает звук "Пф".

- Думаю, ты имел в виду ее отсутствие.

И я бросаю в него круассан.

13

Пьюрити

- Поскольку прошлую пару мы посвятили обсуждению того, как сделать ваше письмо более многослойным и текстурированным, задействовав все ваши чувства, сегодняшнее задание будет основано на прошлой дискуссии, - объясняет профессор Райан. – Я раздам каждому из вас лист бумаги, на котором указан одним из семи смертных грехов. Нужно написать примерно две страницы или меньше, не пишите мне роман, мы же все прекрасно знаем, краткость – сестра таланта.

Он идет между рядами кресел, раздавая листы, пока говорит. Когда я получаю свой, то раскрываю сложенный лист бумаги. И мое сердце останавливается.

Похоть.

Зачем он дал мне похоть?

Он доканывает меня специально. Пытается поставить меня в неловкое положение, потому что я нагрубила ему и велела не вести себя как мой отец.

Раздражение струится по моим венам, но я стараюсь не допустить того, чтобы оно разошлось по всему телу.

- Если ваш грех – чревоугодие, например, то вам не стоит писать про то, сколько еды вы можете съесть за раз со шведского стола, - поясняет он в ответ на вопрос одного из студентов. – Все грехи вы должны описать метаморфически, так что просто используйте то, что вам дали в качестве отправной точки. У кого-нибудь есть еще вопросы?

Только один: должна ли я описать, насколько сильно вожделею своего профессора? Или это недостаточно метаморфически?

Он смотрит на меня так, будто читает мои мысли. Мое лицо краснеет под его взглядом.

- Все ли довольны грехом, который им достался?

Это не может быть совпадением. Он специально дал мне похоть, потому что знал, что мне станет неудобно.

Мне действительно неудобно, но совсем не по той причине, по которой он мог бы предположить. Это заставляет меня ерзать по сидению, ведь я думаю о нем.

- Мисс Тейлор?

Моя голова дергается. Я осознаю, что весь класс уже расходится. Профессор Райан стоит у доски с сухой тряпкой в руке и смотрит на меня.

Черт. Как долго я просидела здесь, думая о нем?

- Да, - я вскакиваю, начиная убирать свой ноутбук в сумку. – Я просто… эм, думала о задании.

Как только произношу эти слова, я тут же жалею об этом.

- О? – он обходит стол и садится на него так, что одна его нога остается на полу, так же, как он делает это во время занятий. Затем он скрещивает руки и приподнимает брови.

- У вас есть вопросы?

- Нет, - резко отвечаю. – Никаких вопросов.

- Довольны ли вы грехом, который достался вам? – он задает вопрос таким невинным голосом, что на минуту мне кажется, что я чокнулась. Ведь может ли быть такое, что я придаю вещам слишком большое внимание, потому как зачем ему давать мне похоть специально?

Вставая, я закидываю сумку на плечо и разглаживаю руками складки на юбке.

- Ага. Полностью довольна.

Края его рта подергиваются. Он выглядит таким самодовольным, что я убеждаюсь в том, что его «случайный» выбор темы для письменного задания совсем чуть-чуть не случайный.

- Хорошо. Я рад, что вы довольны.

Я совсем не довольна. Мне не нравится писать на тему вожделения, которое я чувствую к этому мужчине. Я определенно не довольна тем фактом, что я испытала оргазм, думая о многих грязных вещах, которые я хочу, чтобы он сделал со мной.

Но я только киваю, и, поворачиваясь, иду к двери. А затем (я не знаю, что на меня нашло), что-то заставляет меня остановиться. Повернувшись, я длинными шагами иду к нему назад, мое сердце бешено колотится.

- Похоть? – злобно спрашиваю, останавливаясь прямо перед ним. – Я не могла получить гордость … или… гнев?

Гнев подошел бы лучше, учитывая мое нынешнее состояние.

Я в бешенстве от осознания того, что тема моего задания была выбрана не случайно. Я раздражена тем, что этот мужчина считает, будто это смешно – давать мне такую тему лишь для того, чтобы мне стало некомфортно. Но больше всего меня бесит то, что нахождение в такой непосредственной близости от него прямо сейчас, вызывает во мне дрожь возбуждения.

- Вам досталась похоть? – спрашивает он, беспечно пожимая плечами. – Боюсь, темы были выданы в случайном порядке.

Он выглядит таким самодовольным, что мне хочется ударить его, чтобы стереть ухмылку с его лица. Эта картинка так ясно проигрывается в моей голове, что я плотно обхватываю ремешок моей сумки, который пересекает мою грудь, потому как боюсь, что действительно ударю его.

До этого я никогда не была настолько зла, чтобы мне захотелось ударить кого-то.

- Вы дали мне похоть, - повторяю я шепотом. Ты дал мне похоть, потому что именно тебе так захотелось.

Профессор Райан приподнимает брови.

- В ваших последних работах не хватало страсти, Пьюрити, - отвечает он. – Даже после вашего маленького шоу в ресторане, отрывок, который вы написали, был плоским. Может быть, как я и просил вас раньше, это добавит огня в ваши работы.

- Мое шоу в ресторане? – спрашиваю я, ощетинившись. В кои то веки, я не робею перед кем-то, и прошу его перестать относиться ко мне как к ребенку так, как относился ко мне мой отец, а он абсолютно игнорирует это. Он ведет себя со мной так, будто я ребенок, устроивший истерику в общественном месте.

- Вот именно. Помню, тогда были использованы такие слова, как «самовлюбленный» и «властный».

Я сужаю глаза.

- Вы забыли «высокомерный».

- Моя ошибка. Самовлюбленный, властный, высокомерный.

Его рот снова дергается.

- Используйте свое воображение, Пьюрити.

Я смотрю на него. Использовать воображение? Прямо сейчас, используя свое воображение, я, возможно, хочу продумать способ его скоропостижной кончины.

- Одна из составляющих хорошего писателя – это умение воображать, для того, чтобы передать читателю вещи, которые вы не обязательно испытывали сами, - продолжает он, не дожидаясь моих вопросов. – Люди, пишущие детективы прежде, чем написать об убийстве, не должны никого убивать. Вы можете писать о похоти, не имея…

Его голос стихает, окончание его фразы очевидно.

Не имея какого-либо сексуального опыта.

Мои руки цепляются за ремень моей сумки еще крепче, а я выпрямляюсь. Гнев проходит сквозь меня. Этот мужчина совсем не слушал меня тогда в ресторане, когда я сказала ему, что я не наивная маленькая девочка. Потому что он продолжает думать, что я именно такая.

- Вы понятия не имеете, есть ли у меня опыт или нет, - говорю ему, с неожиданностью понимая, насколько я озлоблена на него.

- О? – дурацкая ухмылка появляется на его лице. Злость бушует внутри меня. Я понятия не имею, почему я так злюсь. Даже больше, я понятия не имею, почему беспокоюсь о том, что он думает о моем опыте или его отсутствии.

- Именно, - обороняюсь. – Вы не знаете меня. Может, у меня обширный сексуальный опыт.

Его улыбка исчезает. Теперь он смотрит на меня с каким-то непонятным выражением лица.

- Идите, Пьюрити, - рычит профессор Райан. Он не двигается. Он стоит там же, где и стоял, неподвижно, как статуя, со скрещенными руками.

Мое сердце колотится.

- Идите и что?

Желваки пульсирует на его лице, когда он сжимает челюсть.

- Идите и опирайтесь на свой обширный… опыт… в вашем задании.

- Может быть, так и сделаю, - язвлю я.