— Так что сказала наша общая знакомая вам с моих слов?

— Что я выгляжу намного старше, не слежу за своим здоровьем и ей не позволяю за мной следить. Что с человеком, который увеличивает свои шансы на скорую смерть, жить невозможно, не говоря о детях. Что я слишком консервативен, и мои требования не актуальны.

— Вы выглядели старше и не следили. Согласитесь. — Он никак не отреагировал на мои слова. — Хорошо. Здоровых людей нет, есть недообследованные. А детей она в ту пору просто не хотела и дело не в вас.

— Развенчиваете миф?

— Да, — согласилась спокойно, — что там дальше?

— Не актуальные требования. — Подсказал Шах.

— О, да! И ваши требования в одежде были неприемлемы для девушки двадцати одного года. Для более взрослой или растущей в более сдержанной среде, возможно и подошло бы.

С моим предположением не согласился, помотал из стороны в сторону головой.

— По вашему нормально в двадцать один носить юбку ниже колена без разрезов, потому что, все, что выше вы уже считали мини? — возмутилась я. — Прощайте шорты, прощайте мини-юбки, простите узкие джинсы с низкой посадкой, мы более не свидимся, — продекламировала я ее слова.

— А блузки и майки?

— Без декольте. — Сказал, как отрезал Шах.

— И не только! S! Без выреза на спине, без полупрозрачных материй, без открытых плеч… — Воспоминания о том, как Элька с приходом весны начала жаловаться на требования парня, были красочны.

— Первоначально она придерживалась этих условий. — Заметил он, делая глоток кофе.

— Конечно, вы познакомились зимой. Какая здравомыслящая девушка позволит себе мини в наши морозы? — Шах неопределенно повел головой.

— Только та, что из машины в квартиру попадает, а не стоит на остановках. И потом флирт… — я отложила ложку и подалась вперед. — Некоторым девушкам он нужен как воздух! Что же сделали вы…

— Судя по всему — я его перекрыл.

— И напугали ее этим до чертиков. — Он хотел что-то сказать, но я его остановила. — Знаете она мирилась с вашими требованиями и была готова мириться и дальше до того как вы в порыве ревности взломали ее почтовый ящик.

— Не безосновательно. — Заступился он. — К тому же инцидент был замят.

— Пока вы, проверяя и далее ее почту не обнаружили пару незначительных сообщений. И не устроили скандал.

— Потом извинился.

— После, — я улыбнулась. Воспоминания о последовательности и красочности происшествий в личной жизни подруги были четкими, — чуть не подрались в клубе…

— Ей было запрещено туда идти.

— А узнали вы о том, что она нарушила запрет через… — он молчит, пристально глядя на меня.

— Ну же признайтесь. Поставили систему отслеживания на ее телефон или закрепили за ней человека? — сдержанная улыбка на лице Шаха была красноречивее слов.

— Оба пункта. — Подвела я черту. — Но вы опять извинились. Благо делать вы это умеете хорошо. И она согласилась не заострять внимания на инциденте.

— А не слишком ли много вы знаете? — он попытался перевести тему. — Может быть обсудим…

— Как видите, мне это пригодилось. И не сбивайте. — Отрезала я. — Не помню — с чего началась ваша ссора…

— Я тоже уже не помню…

— Но! Вы, предъявив какие-то доказательства измены или скорее непослушания, потребовали от нее честности.

— Да.

— И после всего произошедшего, — прищурилась я, — вы намеревались услышать от нее правду?

— Что вы хотите этим сказать? — он подозвал официанта и попросил чек.

— Она знала, что услышав правду, вы сможете как и в прошлые разы ее уговорить. А точнее убедить в том, что вы правы.

Я бросила на него взгляд из-под ресниц. Шах начинал хмуриться, мое же настроение постепенно поднималось вверх:

— Эля знала, что не отступитесь ни перед чем, побоялась. Поэтому вместо того чтобы в лоб заявить, что ей надоело увязая в ваших запретах быть постоянно под микроскопом, она использовала мои слова относительно внешности, курения и тяги контролировать ее стиль в одежде.

Шах молчмт.

— Ход был потрясающий. — Восхищенно заметила я. — Вы не считали, что выглядите плохо и с лишним весом бороться не собирались. Курение находили вредным, но вполне устраивающим вас, а дресс-код…

— Хватит. — Он оборвал меня на полуслове.

— Да, спасибо кофе с меня хватит.

На фирме резких сотрудников предостаточно, так что на его всплеск отреагировала спокойно. Он молчал, буравя мою чашку взглядом, осталось удивляться, как она еще не треснула. В это время официант принес счет и портативный кассовый аппарат. Расплатившись мрачный Шах, помог мне одеть плащ, подал сумочку и, пропуская вперед последовал за мной к выходу.

Уже на улице он как большинство курящих начал похлопывать себя по карманам, вспоминая, где оставил сигареты и зажигалку.

— Разве вы не бросили?

— Бросил, и как оказалось с чужой подачи.

— Вы? С чужой подачи? Не заблуждайтесь. — Чуть не рассмеялась, вспоминая, как Эля поначалу его боготворила, и не раз повторяла его любимое выражение. — Все, что вы делаете, вы делаете для себя.

— И это вы тоже помните.

— И не зря помню.

От порыва ветра Шах поежился и улыбнулся:

— Спасибо за вечер. Поехали?

— Пожалуйста. — Я улыбалась в ответ. — Вы езжайте, а я пройдусь.

— Куда? — встревожено или почти встревожено спросил он.

— Домой. Здесь не далеко.

Шах решил проявить любезность:

— Я с вами.

На что по привычке отреагировала наигранным возмущением. — Я вас не приглашала!

— А я и не напрашиваюсь. Пройдусь с вами.

— Ладно, — ухватившись за подставленный локоть, указала в нужную сторону. — Только учтите — кофе у меня нет, чая тоже, коллекции скрипок так же и даже марки я не собираю.

Улыбнулся и кивнул, прижав локоть, а заодно и мою кисть к себе, — в следующий раз я все возьму с собой.

— Ага, конечно.

6

Галя продолжала реветь взахлеб в ванной, натирая тряпкой кафельные поверхности по второму кругу. От чего планы Романа на бурную ночь значительно отодвигались.

Оторвавшись от просмотра фильма «Я робот», мужчина проверил почтовый ящик. Рабочих вопросов было не много, с чем он с удовлетворением разобрался в считанные минуты. Недовольство же вызвало письмо от бывшей пассии. В последнюю их встречу она что-то лепетала о задержке месячных. На что он ответил резко и решительно, что ее задержки это ее проблемы, а сын у него уже есть. Некоторое время она истерила, пыталась дозвониться на его мобильный телефон, потом на рабочий, обещала разорвать их отношения и сделать аборт, если он с ней не свяжется. Но так и не поняла, что связываться с ней он больше не намерен — это пришлось разъяснить, когда строптивица осмелилась позвонить на домашний.

Тогда он жестко пресек ее проклятия и оскорбления и поставил на место. И вот почти спустя две недели, получил новую весть. Не открывая письмо, удалил. Первые две строчки из быстрого просмотра дали общее видение: «Такие выродки как ты, не имеют права на размножение…»

— Ты не первая и уж точно не последняя, — усмехнулся Роман.

Среди прочих проклятий на его род и детопроизводительность, вспомнились слова Анны, когда он пытался наладить контакт: «Твои поступки, предопределяют твою судьбу».

— Женщины в гневе не оригинальны, — вынес он вердикт.

Со злостью вспомнил ее в объятиях другого. И ведь не загнулась после того как он ушел, наоборот — расцвела. От чего захотелось выплеснуть проявившуюся злость, разбить компьютер или наговорить Галке гадостей, а может и ударить пару раз. Ведь это ее обязанность любить мужа так, чтобы он никогда не сожалел об утерянном прошлом. Угождать так, чтобы и налево не смотрел. А если не может, так пусть пеняет на себя.

Весь путь мы шли в полном молчании.

Говорить не хочется, расспрашивать тоже. Нам теперь работать вместе, так что успеется, — оправдала я не свойственное мне речевое затишье. Шах не был против.