Вперёд, выше, быстрее!

Я играючи обогнул какого-то придурка, оказавшегося у нас на пути, мы буквально через голову ему перелетели. Наверное, он будет долго ругаться нам вслед или даже в штаны навалит — его тарахтелку с явно индукционным двигателем едва не внесло в огромное стеклянное окно. Но мне было не до сочувствия — за нами город буквально взревел сиренами, замигал тревожными огнями, и… пустотника мне в дюзу! Сколько их?! Да пофиг! Гоним!

Поворот, ещё поворот, дикий нырок под нависающую над самой землей арку, и свечкой вверх, вдоль стальной стены, и снова вниз, с ускорением! И-еххууу!!!

И я не просто драпал, не просто стряхивал с хвоста стаю жужащих и мигающих полицейских ос, теперь, когда на правила плевать — я как по лучу, кратчайшим путем резал город в том направлении, куда указывал навигатор.

Прибор, правда, аж заходился от возмущения, мигал красным и истерично верещал, что я нарушитель-нарушитель-нарушитель! И… ах ты подлый стукач, маякуешь всем полицейским в радиусе ста миль? Вот почему осиная стая на хвосте растет, как пыльное облако за лунокаром! Да и плевать, главное маршрут показывай, железяка бестолковая! Вырвемся из города — сломаю к пустотникам!

И я гнал и гнал вперёд, не оборачиваясь.

Мы выскочили в свободное от нависающих городских громадин небо уже через несколько минут, и я набрал высоту. Опасно, да. Гравики, это я помнил из прошлой жизни, эти вряд ли отличаются высотно-летными характеристиками. Не зря же тут везде дороги — вон их внизу, паутина!

Но нам как раз дорога сейчас даром не сдалась.

Я нащёлкал на карте исторический объект «Дорога жизни. Начало». Для одних — законопослушных обывателей, — памятник провалившейся экспансии, для других — ушлых, наглых и хищных — действующий источник живого товара, а для меня — дорога к Шее.

Рррр-р.

Полетим по прямой! Я решил.

Главное, чтобы этот чемодан на гравикомпрессорах выдержал, а там над лесом, если попетлять среди крон, и назойливые верещалки с мигалками отстанут. Но нет, мать их в шлюз и вышлюз, упорные оказались, гады. И не только на гравиках гонят, вон, явно катера!

— Догоняют, гады! — проинформировала Точка таким безразличным тоном, будто сообщала, что завтра будет дождь. И снова упихнула своего неугомонного белка за пазуху.

Тьфу!

Гравик пока вёл себя идеально. Мы рассекали воздух, так что в ушах свистело. Если бы не лобовое стекло, задохнулись бы, наверное. Оторваться не получалось. Я скрипел зубами, но выхода не видел.

Точнее, видел: наше спасение в сельве. На горизонте появилась и быстро приближалась бесплодная пустыня. Не плавно перетекающие барханы золотого песка, а растрескавшаяся безжизненная почва. Трудно представить, что где-то впереди пустыня резко обрывается, и начинается пышущая жизнью сельва.

Лететь над пустыней нельзя. Мотик почти гарантированно навернётся. От губительного воздействия пустыни технику защищает толща земли, да и то не идеально.

А почему бы и нет?

— Пригнись! — проорал я сквозь рев встречного ветра и все нарастающий вой полицейских сирен.

Надеюсь, лобовое стекло выдержит. А если и нет, подумаешь, комбинезон на спине осколками засыплет.

Точка послушно распласталась передо мной, я навалился сверху. Под защиту стекла, ну и собой девчонку прикрыть. Запищал сплюснутый белк.

Я чуть сбавил скорость. Удар! Мотик тряхнуло. Стекло-таки не выдержало, но на радость мне оно не разбилось, а просто отвалилось.

Мы влетели в вестибюль. Оу, что-то слишком всё быстро. Я ещё убавил скорость. Мы пролетели над эскалатором. Станция.

Станция промелькнула.

Я зарулил в тоннель. А вот теперь можно и наддать! Полетели!

Наивно или нет, я надеялся, что в тоннель за нами не полезут. В конце концов, они полицейские, а не гонщики. Даже обидно слегка. Интересно, насколько еще хватит топлива? Расход вроде бы не такой уж и большой. По крайней мере шкала укорчивается медленно. Так что, какая разница сколько? Над сельвой взлететь всё равно не получится. Главное, чтобы наш гравик продержался не меньше гравиков полиции, а дальше перекинемся, и в джунгли нырнём. Припасы… По обстоятельствам.

Погоня чуть отстала, но я не обольщался. Преследование полицейские не прекратили. Из туннеля деться-то нам некуда, а дальше только по сельве пешком. То есть это они думают, что мы на своих двоих далеко не уйдем. Вряд ли они догадываются, что оборотни действительно существуют. Попробуют нагнать. Наверняка рассчитывают взять двух придурков тепленькими и обос… от страха на конечной станции. Как я понял, про сельву у них тут ужастики только так снимают. В общем, в джунгли за нами они точно не сунутся!

Я почти расслабился. Полёт по прямой, что может быть проще? Даже снова начал принюхиваться к тесно прижавшейся девушке, и думать всякие посторонние мысли. Точка притихла и чуть ли не дремала. Только белк снова ужасался происходящему и ругался на своем беличьем языке вовсе уж непотребно, судя по интонации.

Хорошо, что не успел расслабиться до потери мозгов и бдительности. Сначала я не отреагировал на гул в туннели. Мало ли. А когда до меня дошло, что доносится он не сзади, а спереди… Характерный такой гул.

Навстречу мчится поезд. Поезд, мать его через шлюз второй дюзойс проворотом и выхлопом! Я идиот! Вот чёрная дыра!

Разминуться с поездом невозможно. Не тот радиус у туннеля, чтобы на гравике проскочить. На хвосте погоня. Да и вообще столько сюда летели, возвращаться на станцию тупо. Нет уж.

Я поднажал. Быстрее! Пять секунд мне, чтобы максимально оторваться от полицейских. Три, два, один. Я резко остановил мотик. Нас тряхнуло. Чуть ли с сидения не выпали. Я быстро скинул Точку в колею между рельсами. Кажется, девушка весьма чувствительно приложилась. Не важно.

— Обращаяся! Быстро! — если не сможет, то как там надо? Головой к поезду?

Белк истошно заорал, когда комбинезон на девчонке затрещал и лопнул, а из обрывков выскочила медоедка, державшая дурацкого грызуна зубами за шиворот. Яростно встряхнув свою ношу, чтоб не орал, Точка понятливо распласталась по земле.

Фуф, теперь и самому обернуться можно. Я уж испугался, что Точку придётся прикрывать. А нет, успели. Главное, чтобы пронесло, и из днища поезда не торчал какой-нибудь дрын под током.

Глава 24

Точка:

Вторые сутки мы топали по ставшим вдруг родными джунглям. Про цивилизацию и тоннель в нее даже вспоминать не хотелось. Мало того, что истеричный скунс с перепугу уделал меня своим вонизмом с носа до хвоста. Так я еще и сама чуть не ус… э… не опозорилась, когда ревущая и гудящая громада подземной гусеницы накатилась на нас, с грохотом отбросила бесколесный мотик куда-то к стене, и понеслась над прижатыми к земле головами, почти задевая днищем вставшую дыбом шерсть. Ёжики в сортире!

Она катилась и катилась, грохотала и грохотала, и скоро мне стало казаться, что это никогда не кончится, и мы так и сдохнем в вонючем тоннеле под брюхом чертовой механической гусеницы.

Но даже самая темная и глубокая задница когда-нибудь кончается.

Как мы выбрались из тоннеля и доковыляли до первых кустов — даже рассказывать не хочу. Карлу тоже досталось скунсовых подарков, и сам полосатый белк оказался в своем же секрете и кое-чем таком же вонючем по самые уши. И если мы с медоедом смогли избавиться от запаха, несколько раз обернувшись туда-обратно, то чертова хвостатая щетка воняла так, что глаза слезились в любом облике.

Несчастный грызун жалобно пищал, жался к ногам, но шел своими лапами — нести вонючку на руках мы оба отказались категорически.

Вдобавок ко всему к вечеру я почувствовала себя… странно. А потом еще и Карл начал нервно принюхиваться и диковато на меня коситься. Я довольно долго недоумевала и вопросительно поднимала брови на каждый его горящий взгляд, но медоед от меня чуть ли не шарахался. Потом еще более недоуменно смотрела, как он поспешно сооружает себе какую-то дикарскую юбку из травы…