Изменить стиль страницы

Он походил на огромную снежно-ледяную глыбу неправильной, естественной формы, покрытую как бы крупно-игольчатым инеем и состоявшую из ряда возвышавшихся, также игольчатых, готических выступов различной величины. Проникнув через боковую щель во внутрь этого оригинального здания, мы очутились в колоссальной сталактитовой пещере, без обычных потолка, стен и пола: сверху свешивались сложные узоры северного сияния и всюду причудливо выступали лишь сталактиты, которые, искрясь и сверкая, наполняли пещеру фантастическим светом. Но это не был мертвый и резкий свет электрических ламп! Нет, мягкий и подернутый легкой дымкой, он жил и дышал, витая в пространстве и переливаясь, при малейшем движении глаз, всеми цветами радуги.

Следующий мир i_019.png

Мы вошли в театр…

Ряды стульев, кресла, ложи, балконы, галереи, эстрада, занавес… — ничего этого, конечно, не было: одни только сталактиты в строго выдержанном стиле и несравненно прекраснее, чем это могло бы быть создано самою природою. Сотни блестящих ийо скользили по тропинкам и забирались на горы сталактитов, в гроты и на гроты, располагаясь там, в разнообразных позах. Десятки ущелий вели на улицу, причем устланные какой-то мягкой материей тропинки и места для сидения и лежания совершено не были заметны, идеально гармонируя с общим стилем и цветом пещеры. Легкая дымка сгущалась к центру зала в широкое облако, в котором плавали отдельные перистые тучки, обволакивавшие и открывавшие попеременно где-то вдали звезды и плывущую луну. Скользя с одного места на другое, лунный свет падал на различные утесы, освещая их наподобие морских скал.

Луна внезапно поблекла, скалы начали медленно тускнеть, облака — рассеиваться, и в центре пещеры, как бы из тумана, прояснилось то, что у нас зовется эстрадой. Мелодично и тихо зазвучала во всех уголках неизвестно откуда исходившая музыка. Быстро нарастая, она развернулась вскоре, подобно прибою морскому во время бури, и разразилась во всем своем величии, на которое способно это искусство, отвоеванное у мифических богов свободными ийо. Ощущение сказочной красоты сковало узами очарования все мое существо, и теперь, когда я пишу на Земле эти строки, мне кажется, что эта прекрасная сказка была лишь сном…

— Афи, почему вы до сих пор не привели нас сюда? — спросил профессор каким-то подавленным голосом.

— Ведь вы на Айю всего лишь несколько дней, — тихо ответила она, — и все это время были заняты другими делами.

Остатки тумана окончательно прояснились и началось действие. Оно происходило внизу, в центре пещеры, на неправильной формы стильной площадке, хорошо видимой из любого места. Несмотря на вечер, откуда-то сверху ворвались яркие лучи солнц, оставлявшие впечатление, что действие происходит днем под открытым небом. Оно выражалось в театре, конечно, не в мыслях, а при помощи речи, и в первый раз я услышал, как ийо говорили между собой на полном языке.

Бытовая драма и комедия на Айю, конечно, отсутствовали, ибо совершенный общественный строй не давал им для этого пищи. Однако здесь существовала драма историческая, как отголосок тех времен, когда театр отражал социальные конфликты противоречащих явлений, интересов и чувств. В настоящий же момент происходило нечто новое, совершенно нам не доступное, от чего мы отставали, по крайней мере, на тысячу лет… Хотя Афи и объяснила значение и роль современного театра и сообщила нам содержание пьесы, мы все же недостаточно поняли ее. Бесконечно развитая и утонченная духовно-художественная сфера ийо сделала их драматическое искусство не постижимым для нас, и именно в театре мы почувствовали тот контраст и пропасть, которые отделяли нас, людей Земли, от «Следующего Мира». Одно нам было ясно: действие изображалось символически, причем театр давал синтез символизма и реальности: вселенная, как символ, и символ, как реальность. Символически развертывалась перед нами кривая бытия, отображая исторически-социальные этапы прошлого и кидая перспективы их дальнейшего развития в эпохах будущего.

Я сделал в этот вечер замечательное открытие: драма и опера не были у ийо разными видами искусства, ибо их говор выражался в пении и всякое пение, таким образом, приобретало словесный смысл. Вместе с тем я постиг тайну их языка, но только постиг, конечно, а не изучил… Я понял, наконец, невероятную сложность фонетики ийо и изумился остроте их слуха: в то время как гласные человеческого языка состоят из тридцати, приблизительно, различных звуков, у ийо существуют сотни произношений и масса неизвестных нам и не различимых нашими ушами оттенков. То же самое относится и к немногим, на первый взгляд, согласным, которые выговариваются на десятки ладов. К тому же прибавляется ряд комбинаций, перемежающихся ударений и многообразие меняющих смысл интонаций, вследствие чего язык ийо настолько же сложнее нашего, насколько наш превосходит издаваемые животными однообразные звуки. Затем я обнаружил наличие сотен видов музыкальных инструментов, отличающихся друг от друга тембром и формою звука. Таким образом, большой оркестр, вторя пению, воспроизводит смысл и значение слов. Далее: чем выше и глубже содержание мысли, тем прекраснее выражающие ее музыка и пение, и наоборот, дисгармоничная музыкальная фраза имеет дурной смысл, а брань и подавно звучала бы резким диссонансом в буквальном смысле этого слова. Поэтому композитор на Айю является одновременно поэтом и мыслителем, ибо эти три понятия не отделимы друг от друга.

24. Идеальное общество

Мы не зависели больше от умеющих говорить по-английских ийо: быстро освоившись с новыми условиями, мы и одни совершали прогулки пешком или же подходили к любой яхте, и управлявший ею ийо «вез» и водил нас, куда мы хотели. К тому же появилось много новых друзей. Беседовать с ними, правда, мы еще не могли, но то, что они умели воспринимать наши желания и мысли, оказалось достаточным для взаимного понимания.

Обходя общественные и производственные центры, мы обнаружили ряд неизвестных на Земле организаций. С другой стороны, многих из существующих у нас институтов и учреждений здесь не было — при коммунистическом строе они оказались совершенно излишними и ненужными…

Церкви отсутствовали, религия исчезла, не замечалось социально-общественной разницы между мужчинами и женщинами, и не обнаружено было никаких национальных особенностей: мы всюду встречали один и тот же тип ийо.

— В каком же положении находятся у вас национальный и женский вопросы? — обратился профессор к Тао.

— Ни в каком: после революции и исчезновения буржуазно-нетрудовых элементов все нации смешались вследствие братского сотрудничества народов, падения государственных границ и, позднее, — быстрого развития средств передвижения. Искусственно питаемая буржуазией среди трудящихся национальная рознь бесследно исчезла, что привело к смешанным бракам. Таким образом, эволюция завершила дело революции.

Хотя в настоящее время и существуют еще остатки национальных и расовых признаков, но и они через несколько сот лет окончательно сгладятся, благодаря нивелирующей тенденции нашего строя.

— Позвольте, — вставил я, — строй не на все может воздействовать, например, на климат. На Земле есть резко отличающиеся друг от друга расы: негры, германцы, китайцы и др.

— На всей Айю, как вам известно, климат приблизительно одинаков, но не в этом суть. Ваши негры жили миллионы лет на одной территории, а китайцы — на другой, не смешиваясь друг с другом, ввиду разделявших их огромных дистанций. На Айю же транспорт уничтожил расстояние: сегодня мы здесь, а через час можем быть на противоположной стороне планеты, занять там любое помещение и остаться жить. В настоящее время население всей Айю быстрее и легче, смешивается, чем когда-то жители одной улицы. Ясно?

— Исчерпывающе.

— Что же касается «женского вопроса», — продолжал Тао, — не могу вам, к сожалению, ничего сообщить. Существуют два рода ийо, которые анатомически отличаются друг от друга. Больше — мне ничего не известно.