Дыхание юноши участилось, когда он протянул жемчужину. Она казалась созданной из серебра и льда.

— Это жемчужина желаний — лишь скромное выражение моей благодарности. Капитан говорит, что мы будем еще много дней в плавании, но думаю, что лучше подарить ее сейчас. — Он сосредоточенно кивнул. — Это большая редкость, прими мой подарок.

Мимо них прогуливался вахтенный матрос.

— Редкость? — Его голос прозвучал насмешливо. — Это просто жалкая мелочь. Мы выгрузили два полных сундука с жемчужинами в Танимуре, капитан Илай оплатил ими наше жалованье. Очень скоро мы наполним еще больше сундуков по пути к югу.

Бэннон повернулся лицом к подслушивающему матросу, сжав жемчужину в ладони.

— Зачем ты лезешь в наш разговор?

— Это корабль, капустный фермер! Подумай о другом месте, если ожидаешь на борту уединения.

Словно обороняясь, Бэннон поднял меч.

— Она стоит гораздо больше, ведь это последняя жемчужина желаний. Я хочу подарить ее колдунье, и, если ты не будешь относиться к ней подобающе, она раздавит твое горло и остановит сердце. Я видел такое своими глазами.

Матрос снова засмеялся и удалился.

Хотя Никки не желала такого рода подношения, все же понимала сложность обязательств. И действительно — она спасла его, хотя и не собиралась этого делать.

— Если ты выучил тот урок и научился не быть жертвой, Бэннон Фармер, то это весомое проявление твоей благодарности.

— Для меня все же недостаточное, — настаивал Бэннон, снова протягивая жемчужину. — Просто прими ее. Если хочешь, можешь выбросить за борт, но я делаю, как считаю правильно. Я выполняю то, что должен.

Жемчужина в ее руке казалась скользкой и холодной. Никки покатала ее по ладони кончиком пальца.

— Если я приму эту жемчужину, что этот дар обязывает меня сделать для тебя? Чего ты ожидаешь?

Бэннон покраснел, глубоко смутившись.

— О, нет, ничего! Я бы никогда не спросил… это не то, что ты подумала!

Она сделала голос тверже:

— И все же мне пока непонятно.

— Это жемчужина желаний. Разве ты не знаешь, что это?

— Нет. У нее есть какое-то другое назначение, кроме как являться красивой безделушкой? — Видя, что она его задела, Никки нехотя смягчила тон. — Это красивая жемчужина. Я не знаю, видела ли я когда-либо более прекрасную.

— Это жемчужина желаний, — повторил он. — Ты должна загадать желание. Может, это просто легенда, но я слышал, что такие жемчужины вбирают в себя мечты, и ты можешь осуществить их, если пожелаешь.

— Кто верит в подобную чушь? — Никки была удивлена.

— Многие. Вот почему «Идущий по волнам» получает большую прибыль от каждого рейса. Капитан Илай знает расположение длинной череды особых рифов. Он собирает эти жемчужины и продает их в портовых городах — по крайней мере, так говорят другие моряки. — Он понизил голос и склонил голову. — Это еще только мое первое плавание, как ты знаешь.

Никки держала жемчужину желаний, думая о том, куда они отправились, о миссии, которой ведьма обязала Натана. Без сомнения — предстоит долгое путешествие. Никки посмотрела на серебристо-ледяной шарик под лунным светом и сказала:

— Хорошо, тогда я желаю, чтобы это путешествие помогло нам добраться до Кол Адэр.

Она сомкнула пальцы на жемчужине и положила ее в маленький карман своего черного платья.

Глава 9

«Идущий по волнам» шел на юг в открытом море, оставив берег далеко позади. Проведя много времени в одиночестве во Дворце Пророков, Натан привык к малоподвижному образу жизни, но теперь, пребывая на свежем воздухе, вдыхал свежий бриз.

Танимура теперь осталась всего лишь воспоминанием — тысячелетним воспоминанием, в какой-то мере имевшим к нему отношение. Настало время создавать новые моменты жизни. Рэд обладала книгой жизни его прошлого, но у него есть своя, для целого ряда новых приключений. Теперь, без дара пророчества, каждый изгиб и поворот будущего могут стать для него неожиданностью. Именно так и должно было быть.

Капитан и его команда знали, как управлять кораблем, даже если ветер не дул в нужном направлении. Опытные моряки понимали сложное взаимодействие оснастки и парусов, работающих взаимосвязано, сворачивая и разворачивая паруса так, чтобы поймать дуновения ветра. Это напоминало Натану магию, хотя ее не было в выверенном временем знакомстве с тайнами моря.

Бо́льшая часть команды бывала с капитаном Илаем в многочисленных плаваниях, и каждый матрос занимался своей работой, кроме тех пятерых татуированных мужчин без рубашек — они лежали и ничего не делали. Наблюдая за их бездельем, Натан потерял к ним всяческое уважение, и не только потому, что те плотоядно поглядывали на Никки. Они не проявляли интереса к работе в качестве членов экипажа. Натан предположил, что у этих высокомерных мужчин должно быть свое назначение, иначе капитан просто не позволил бы им находиться на борту. Пока же они оставались, в основном, бесполезными.

Бэннон Фармер был матросом-новичком на «Идущем» и поэтому ему дозволяли разве что выкидывать отходы, откачивать трюм и драить палубу с ведром соленой воды и жесткой щеткой. Но выполнял он тяжелую работу необыкновенно бодро.

Натан видел, как юноша забирается по канатам на платформу впередсмотрящего, или полз по рее, чтобы освободить парус. Однажды Бэннон закончил свои обязанности и присел рядом с волшебником в послеобеденное время, засыпав того вопросами.

— Вы действительно прожили тысячу лет? Как много увлекательных вещей вы должны были сделать!

Натан похлопал по своей книге жизни.

— Меня больше интересует то, что еще предстоит сделать. — Он улыбнулся рыжеволосому парню ободряющей улыбкой. — Но я с удовольствием расскажу тебе некоторые из моих историй, если поведаешь мне свои.

Плечи Бэннона поникли.

— Нет у меня никаких историй. Со мной никогда ничего не случалось. — Уставившись в сторону, он потер исчезающие синяки на лице. — Как вы думаете, почему я сбежал с Кайрии? У меня была там прекрасная жизнь, любящие родители, теплый дом. Но для такого человека, как я, там было слишком тихо и спокойно. — Когда он заставил себя улыбнуться, то поморщился от треснувшего струпа на все еще заживающей разбитой губе.

— Я сажал капусту весной, все лето ее полол, убирал урожай осенью и помогал матери квасить ее на зиму. Не было никаких шансов на приключения. — Он поднял подбородок. — Мой отец становился не весел, видя меня, потому что он так мной гордился. Может, когда-нибудь я вернусь как богатый и знаменитый искатель приключений.

— Все может быть, — Натан обнаружил что-то странное в словах молодого человека.

Бэннон вытащил свой меч, сидя на палубе рядом с Натаном. Сталь была не самой лучшей, но заточен клинок на «отлично».

— Я все еще думаю, что Крепкий сослужит мне отличную службу.

Поскольку молодой человек, казалось, ожидал мудрый совет, Натан решил дать его.

— Клинок может служить своему владельцу, если тот знает, как с ним обращаться. Ты служишь мечу так же, как меч служит тебе. — Он извлек свой меч из ножен, чтобы полюбоваться искусной рукояти, инкрустированной золотом и отблескивающей дорогой сталью. Натан всегда чувствовал, что с ним он выглядел смелым и галантным, человеком, с которым нужно считаться, воином, — а также волшебником. Он стоял и держал меч перед собой, наблюдая за игрой солнечного света на лезвии. Волшебник пристально посмотрел на юношу. — Ты знаешь, как использовать свой меч, мой мальчик?

— Я знаю как им махать, — сказал Бэннон.

— Но мы не рубим капусту. Что, если тебе придется сразиться с кровожадным солдатом Имперского Ордена? Или, что еще хуже, с одним из полулюдей из Темных земель?

Бэннон побледнел.

— Я уверен, что смогу одолеть хотя бы пятерых из них, прежде чем они меня убьют.

— Всего лишь пятерых? Мне что, придется иметь дело с оставшимися тысячами? — Натан, в своих мягких новых штанах, размял руки и согнул колени. — Почему бы нам не попрактиковаться? Я мог бы стать хорошим тренером. Могу научить тебя нескольким движениям, так что, если ты когда-нибудь столкнешься лицом к лицу со свирепой вражеской ордой, то, возможно, убьешь хотя бы пятнадцать, прежде чем тебя свалят.