Тистл больше не могла сдержать боль. Она вздрогнула и закричала.

Никки сжимала девочку как можно крепче, зная, что агония только усилится. Держа стрелу в правой руке, она немного повернула Тистл левой, находя уязвимое место на груди. Когда слезы выступили из глубины синих глаз Никки, она вогнала стрелу, забирая боль девочки так мягко, как могла.

И когда она вытащила стрелу, та от наконечника до самого окончания древка стала красной от густого слоя крови сердца Тистл. Неотъемлемый яд.

Никки склонила голову, невольно добавив еще один ингредиент в кровавую стрелу — одинокую слезу. Первая слеза, которую пролила Никки за очень долгое время.

Глава 74

Пока она вышагивала по Клифуоллу, готовая убить Госпожу Жизнь, Никки ощущала себя черной тенью, полную острых лезвий. Пустая внутри, с бездонной ямой вместо сердца, какую она видела в центре Шрама; Никки схватила кровавую стрелу, чей острый наконечник совсем не затупился от липкого покрытия. Неотъемлемый яд был основан на опасной любви, — любви, существование которой Никки никогда не признавала.

Теперь же ее сердце стало жгучей раной.

Мужественная сирота отдала свою жизнь, вынудив Никки сделать такую ​​ужасную вещь, — чтобы добиться победы, в которой они все нуждались. Тистл что-то углядела в сердце Никки, о присутствии чего колдунья не подозревала и сама. Она крепко сжимала стрелу, но заставила свои мускулы расслабиться, чтобы в гневе не переломить древко. Она не посмеет потерять это оружие, приобретенное такой огромной, невероятной ценой.

Кровью Тистл.

Ее обычной реакцией было отвергать подобные чувства, сжигать их или ограждать стеной, но теперь Никки нуждалась в этих эмоциях, потому что любовь являлась жизненно важным компонентом. Любовь была ядом. В данном случае Виктория совсем скоро обнаружит, что любовь может быть смертельной.

Пока она совершала приготовления, чтобы отправиться в первобытные джунгли, Никки заметила, что на ее черное платье упала кровь невинной девочки. Значит, яда будет больше.

Колдунья не обратила внимания на напряженных и испуганных учеников, собравшихся в Клифуолле, углядевших в ней спасительницу, готовую остановить Госпожу Жизнь. Бедняжка Тистл уже заплатила цену.

Виктория заплатит гораздо больше.

Будущее и судьба зависят не только от странствий, но и от выбранной цели.

Бэннон встретил ее в широком коридоре, одетый в свежую дорожную одежду, при своем невыразительном мече. Лицо юноши осунулось и было бледным.

— Я готов пойти с тобой, колдунья, — сказал он.

Натан стоял рядом, изможденный и обезумевший, но огонь в лазурных глазах волшебника еще не угас.

— Даже если я не смогу использовать свою магию, мы с Бэнноном — смертоносные бойцы. Ты сама это знаешь, поэтому мы идем с тобой.

Молодой человек тяжело сглотнул.

— Тистл сделала это возможным. Мы должны сделать все это вместе.

Никки долго и молча смотрела на своих спутников, а затем покачала головой.

— Нет, я иду одна. Это моя битва. Тистл выполнила свою часть — теперь я выполню свою. — Никки не посмела звать их с собой. Она накинула на плечо лук из драконьей кости, взяв всего одну стрелу с окровавленным наконечником. Запасные были не нужны — и эта должна быть достаточно смертельна. Просто обязана. — У меня есть все, что мне нужно.

После долгого торжественного момента Натан, казалось, все понял. Он потянулся чтобы схватить за плечо Бэннона, прежде чем молодой человек скажет что-нибудь еще.

— Дело не в нас, мой мальчик. Ты проявил себя уже не единожды. Колдунье нужно сделать это в одиночку.

Бэннон беспомощно глянул на свой меч, как если тот стал в его руках бесполезной вещью. Когда юноша поднял глаза и встретил взгляд Никки, его лицо застыло от того, что он увидел в глазах колдуньи. Он отступил, тяжело сглотнув.

— Наши сердца отправляются с тобой, колдунья. Я знаю, что у тебя все выйдет как надо.

Натан глубоко вдохнул, медленно выдохнул.

— Никки сама по себе является самым смертоносным оружием.

Пройдя через тоннели, она достигла стены на противоположной стороне плато. Ранее Никки переформировала камень, чтобы укрепить защиту Клифуолла от вторжения безумно растущих джунглей, но даже эти каменные стены не могли ее остановить. Выпустив свою магию, колдунья сдвинула гладкую скалу и, словно мягкую глину, оттолкнула в сторону, открывая проход наружу.

Ей предстала доисторическая катастрофа — подступающая стена вьющейся зелени, запутанных лоз, грибов, которые вырастали величиной с дом, прежде чем взорваться шквалом спор. По всему зловонному лесу гудели тучи комаров и мух. Чтобы разрешить чрезвычайную проблему, Виктория приняла еще более чрезвычайные меры.

Ветви вытягивались, лозы корчились, папоротники разворачивались. Дымка из пыльцы и спор сгущала воздух в удушающие испарения. Шелест, треск и шипение всей этой растительности, осыпающей градом ударов скалы месы, напоминали неудержимую армию — армию живой природы. Слишком много живой природы.

Но Никки была Госпожой Смерть.

— Уступите мне дорогу, — произнесла колдунья. Она вытянула обе руки и выпустила свою магию разрушающим раскатом грома, расчищая себе путь. Огонь волшебника разросся, негасимый и неудержимый, пламя сжигало в пепел цепкие ветви и колючие лианы. Под натиском жара взрывались массивные стволы деревьев, буря щепок измельчала расположенные поблизости растения-монстры.

Проложив себе путь огнем, Никки ступила в останки зарослей и побрела по обугленной земле, спускаясь по крутому склону. Через считанные мгновения выжженная земля зашевелилась и разразилась новыми побегами. Стебли трав и щупальца лоз вздымались, чтобы схватить Никки за ноги, пытаясь задержать ее или захватить в свой плен. Она отправила в них мысль с мельчайшим привкусом мстительного гнева, и новые ростки, сморщившись, погибли.

Колдунья вышла на свою охоту.

Виктория вряд ли от нее скрывалась. Чародейка-меммер, возомнившая невесть что от своей пышной плодовитости, конечно же, сама хотела убить Никки. Она уже отправляла шаксиса, чтобы тот напал на Клифуолл, но теперь Никки сама направлялась в сердце этих первобытных джунглей. Она знала, что там скрывается.

Колдунья поправила лук на плечах и пошла дальше, сосредоточив взгляд своих голубых глаз. Под ее сапогами похрустывали мертвые твари. Корчащиеся джунгли тянулись, пытаясь схватить своими когтистыми ветвями и хлещущими листьями. Никки призвала ветер и наслала яростный шторм, который разметал растения, переломал деревья, посрывал листья с ветвей, разорвал в клочья грибы и выкорчевал папоротники — так она пробила себе путь, обеспечив беспрепятственное продвижение. Никки была оком разгулявшейся бури.

Расстояние значения не имело. Она знала свою цель и куда ей следует идти.

Излишнее расходование магии могло ослабить Никки, но гнев и боль восстанавливали силы. Расчистив дорогу далеко вперед, колдунья остановила ветер и продолжила свой путь, углубляясь в безумное нашествие природы. Растения теперь казались запуганными тем погромом, что она им учинила.

В эту недолгую передышку явились насекомые: облака черных, кусачих комаров, рой жалящих ос и огромная туча десятков тысяч темных жуков.

Никки избавилась от них, едва удостоив взглядом. Когда полчища, кружась в воздухе, опустились вниз, она высвободила мысль. Ей даже не понадобились жесты рук, чтобы остановить десятки тысяч крохотных сердец. Комары, осы и жуки попадали на землю барабанящим черным дождем.

Никки шагала вперед, а джунгли погрузились в тишину. Но она знала, что это не конец. Она еще не победила.

Впереди зашевелились ветки с листьями и возникли три фигуры, — фигуры, бывшие некогда прекрасными молодыми женщинами. Одри, Лорел и Сейдж. Теперь девушки были одержимы и сами стали лесом. Их кожа пестрела зеленью разнообразных листьев, глаза преломлялись и сверкали множеством оттенков изумруда, рты созданий наполняли острые белые клыки, а волосы шевелились мхом.