Туве Янссон

Дитя-невидимка

* * *

Темным дождливым вечером вся семья сидела на веранде вокруг стола и чистила грибы. Стол был накрыт газетами, посредине стояла керосиновая лампа. По углам веранды залегли тени.

— Мю снова набрала поганок, — сказал папа. — В прошлом году она собирала мухоморы.

— Надо надеяться, на следующий год это будут уже лисички, — сказала мама. — Или по крайней мере сыроежки.

— Приятнее жить с надеждой, — заметила малышка Мю, посмеиваясь про себя.

И они тихо и мирно продолжали чистить грибы.

Несколько легких ударов — тук-тук-тук — в окно веранды, и, не дожидаясь ответа, вошла Туу-тикки. Она отряхнула с плаща воду и, придерживая дверь, поманила кого-то из темноты: «Иди, иди сюда».

— Кто там с тобой? — спросил Муми-тролль.

— Нинни, — сказала Туу-тикки. — Этого детеныша зовут Нинни.

Она все еще придерживала дверь и ждала. Никто не появлялся.

— Ну вот, — пожала плечами Туу-тикки. — Что ж, пусть на улице постоит, стеснительная какая.

— А она не промокнет? — спросила мама Myми-тролля.

— Не знаю, так ли уж это страшно, если ее все равно не видно, — ответила Туу-тикки, подходя и усаживаясь поудобнее.

Прервав свое занятие, все ждали объяснений.

— Вы же знаете, как это просто — стать невидимым, если тебя очень часто пугают, — сказала Туу-тикки и съела гриб, похожий на маленький аккуратненький снежок. — Ну так вот. Нинни испугала ее няня, которая вообще не любит детей. Я встречалась с этой ужасной няней. Видите ли, она не то чтобы злая, это еще можно понять. Но она бессердечная. и ироничная.

— Что такое «ироничная?» — спросил Муми-тролль.

— Ну, представь себе, что ты оступился и плюхнулся в уже почищенные грибы, — сказала Туу-тикки. — Само собой, твоя мама рассердится. А вот она — нет. Просто скажет с уничтожающим спокойствием: «Я понимаю, это у тебя такой танец, но я была бы тебе весьма признательна, если бы ты плясал не на продуктах». Или что-нибудь в таком же духе.

— Фи, какая противная, — сказал Муми-тролль.

— Конечно, противная, — согласилась Туу-тикки. — Уж такая она, эта няня. Она иронизировала с утра до вечера, и в конце концов малышка стала растворяться в воздухе. В пятницу ее уже совсем не стало видно. Няня отдала ее мне и сказала, что категорически отказывается смотреть за детьми, которых она даже не видит.

— А что ты сделала с няней? — удивленно раскрыв глаза, спросила Мю. — Ты, конечно, ее поколотила?

— С теми, кто иронизирует, это бесполезно, — ответила Туу-тикки. — Я взяла Нинни к себе домой. А теперь привела малышку сюда, чтобы вы снова сделали ее видимой.

В комнате наступила тишина.

Только дождик шумел по крыше веранды. Все уставились на Туу-тикки и думали.

— Она разговаривает? — спросил папа.

— Нет. Но няня привязала ей на шею колокольчик, чтобы знать, где она находится. Туу-тикки встала и снова открыла дверь.

— Нинни! — прокричала она в темноту. Со двора повеяло осенней прохладой, за дверью веранды, на мокрой траве, лежал прямоугольник света. Через минуту робко и жалобно прозвонил колокольчик, он поднялся по ступенькам и затих. Маленький серебряный колокольчик на черной ленточке висел на небольшом расстоянии от пола. У Нинни, наверное, была очень тоненькая шейка.

— Ага, ты уже здесь, — сказала Туу-тикки. — Вот твоя новая семья. Иногда они бывают немного непонятливыми, но вообще-то они очень милые.

— Дайте ребенку стул, — сказал папа. — Она умеет чистить грибы?

— Я ничего не знаю о Нинни, — заявила Туу-тикки. — Я ее только привела к вам. Однако мне пора. Заглянете как-нибудь и расскажете, что у вас с ней получается. Ну, пока.

Когда Туу-тикки ушла, все члены семейства молча уставились на пустой стул с висящим над ним серебряным колокольчиком. И вдруг один гриб медленно поплыл вверх. Невидимые руки очистили лисичку от хвои и земли, затем разрезали на кусочки и плавно опустили в миску. И новый гриб проплыл по воздуху.

— Здорово! — с уважением сказала Мю. — А попробуйте дать ей поесть. Интересно, видно будет, когда еда опустится в желудок?

— По-вашему, мы сможем снова сделать ее видимой?! — забеспокоился папа. — Не сводить ли ее к доктору?

— Думаю, не стоит, — сказала мама. — Может, ей хочется немножко побыть невидимой. Туу-тикки говорила, что она застенчива. Лучше не трогать ее, пока мы не придумаем что-нибудь путное.

Так и поступили.

Мама постелила Нинни наверху, в восточной комнате, которая в это время была свободной. Когда мама поднималась по лестнице, ее сопровождал звон колокольчика. Рядом с кроваткой она разложила все, что каждый получал вечером: яблоко, стакан сока и три полосатые карамельки. Затем она зажгла свечку и сказала:

— А теперь Нинни будет баиньки. Надо хорошенько выспаться. А я накрою кофейник полотенцем, так что кофе не остынет. А если Нинни станет страшно или ей что-нибудь понадобится, надо просто спуститься вниз и позвонить.

Мама увидела, как одеяло приподнялось и улеглось маленьким холмиком, а на подушке образовалась ямка. Она спустилась в свою комнату и отыскала старые бабушкины записи:

«Верные домашние средства». От дурного глаза… Лекарство от меланхолии… От простуды… Нет, все не то. Мама листала странички. И вот в самом конце она нашла наконец запись, которую бабушка сделала уже не очень твердой рукой: «Если кто-то из твоих знакомых становится расплывчатым и трудноразличимым». Вот! Слава Богу. Мама внимательно прочла рецепт, который оказался довольно сложным. Потом она занялась приготовлением лекарства для Нинни.

Колокольчик, позванивая, спускался по лестнице, ступенька за ступенькой, с небольшими паузами перед каждым следующим шажком. Муми-тролль ждал этой минуты все утро. Но не серебряный колокольчик оказался сегодня самым захватывающим зрелищем. Удивительнее всего были лапки. Лапки Нинни, шагавшие вниз по ступенькам, маленькие ножки с крохотными пальчиками, боязливо жмущимися друг к дружке. Видны были только они одни, и это представляло собой жутковатое зрелище.

Муми-тролль спрятался за кафельной печкой и, как зачарованный, смотрел на эти ножки, проследовавшие на веранду. Потом она пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела хлеб с вареньем. Затем чашка медленно проплыла на кухню, ополоснулась и отправилась в шкаф. Нинни оказалась очень аккуратным ребенком.

Муми-тролль опрометью бросился в сад и закричал:

— Мама! У нее появились лапки! Их видно!

«Я в этом и не сомневалась, — думала мама, сидя на яблоне. — Бабушка свое дело знала. И как хитро я придумала — подмешать снадобье в кофе».

— Отлично, — сказал папа. — Но будет еще лучше, если она покажет свою мордочку. Мне, знаете ли, становится как-то не по себе, когда я разговариваю с теми, кого не видно. И с теми, кто мне не отвечает.

— Tсc, — предостерегающе сказала мама. Ниннины лапки стояли в траве среди осыпавшихся с дерева яблок.

— Привет, Нинни! — закричала Мю. — Ты спала, как сурок. Когда ты покажешь свою мордочку? Ну и страшилище ты, небось… Раз тебе даже пришлось стать невидимой…

— Замолчи, — зашептал Муми-тролль, — она обидится. — И он засуетился вокруг Нинни, приговаривая: — Не обращай на Мю внимания. Она грубиянка. У нас тебя никто не обидит. И забудь ты про эту злую тетку. Она не сможет забрать тебя отсюда…

В тот же миг лапки Нинни потускнели и стали едва различимыми в траве.

— Дорогуша, ты осел, — рассердилась мама. — Неужели непонятно, что малышке нельзя об этом напоминать. Собирай яблоки и не болтай.

Они собирали яблоки.

Ниннины лапки постепенно снова стали видимыми, они взбирались на дерево.

Было прекрасное, осеннее утро, и хотя в тени у всего семейства немного мерзли носы, на солнце казалось почти по-летнему тепло. После ночного дождя все вокруг сверкало яркими красками. Когда сбор яблок закончился, папа вынес самую большую мясорубку, и они приступили к приготовлению яблочного пюре.