Роман Дремичев

И ДЬЯВОЛ ПРИШЕЛ ЗА НИМИ…

Тяжелая дверь таверны с громким стуком распахнулась от сильного удара обутой в кожаный сапог ноги, и на пороге возник статный мужчина средних лет, давно не брившийся, в старых пропыленных холщовых штанах и просаленной кожаной безрукавке, одетой на сильное тело, заросшее черным густым волосом. На голове он носил видавшую лучшие дни рваную шляпу с ободранными полями. Незнакомец что-то прижимал к своей груди, завернутое в грязную серую тряпку.

Несколько десятков удивленных глаз посетителей таверны обратились на него — кто с безразличием, кто со скрытой угрозой, почти инстинктивно положив руку на рукоять меча или торчащего из-за пояса ножа, кто испуганно, затравлено. Осмотрев новоприбывшего и убедившись, что он не представляет на данный момент никакой угрозы, все вновь занялись своими прерванными делами. Послышались пьяные крики, громкий раскатистый смех, девичье хихиканье, стук бочонка с костями по доскам старого выщербленного стола.

Вошедший внимательно оглядел тускло освещенное несколькими чадящими факелами помещение, вглядываясь в веселые, пьяные лица. Видимо, он кого-то срочно искал.

Заметив в дальнем углу склонившегося над громадной глиняной кружкой здоровенного одноглазого детину с черными сальными волосами, он удовлетворенно ухмыльнулся, скривив свой тонкогубый рот. И надвинув шляпу на глаза, двинулся к нему, осторожно проскальзывая между заставленными едой и выпивкой столами, минуя наиболее шумные кампании завсегдатаев таверны. За его спиной с громким стуком захлопнулась входная дверь, но на это уже никто не обратил своего внимания.

Мужчина продрался между двумя столами, за которыми сидели наиболее шумные гости, налившиеся вином по самые глаза, разухабисто и на несколько голосов оравшие какую-то непристойную песню, успел ущипнуть за мягкое место промелькнувшую мимо девушку-служанку и, наконец, добрался до цели. Он рухнул на старую скрипнувшую под его весом лавку и положил принесенный с собой сверток на стол. Под тряпкой что-то звякнуло.

Одноглазый оторвал взгляд от созерцания мутной жидкости, плескавшейся на дне его кружки, и уставился на человека, присевшего рядом. Узнав того, кто его побеспокоил, детина ощерился в кривой улыбке, блеснув желтоватыми зубами, и, наклонившись через стол, заговорщицки прошептал:

— Ха, Селим! Неужели это все же ты? Давно жду. Ты принес Это? А, вор?

Голос его был ровным и властным с чуть заметной хрипотцой и совсем не вязался с его пьяным видом. Видимо, он давненько сидит здесь в ожидании и чтобы не вызывать не нужных вопросов похлебывает это разбавленное местное пойло. Селим затравленно оглянулся по сторонам, настороженно осматривая ближайших соседей — не смотрит ли кто на них, тайно наблюдая. Но все было в порядке. Заинтересованных глаз он не заметил. Даже толстобрюхий хозяин таверны скрылся сейчас на кухне, проверяя свои запасы.

По виду Селима было ясно, что он чего-то сильно опасается. Возможно, ему не очень приятна была компания одноглазого, которого все знали как Джок, Каменный Кулак. Джок был правой рукой Малика, главаря шайки контрабандистов, за которым охотится больше половины стражи города.

Но возможно, Селим опасается того, что принес с собой или тех действий, которые были причиной этого. В свертке было что-то объемное и судя по всему достаточно тяжелое. Селим даже не убирал с предмета руку, словно опасался, что его мгновенно стянут, или он, не дай бог, испарится прямо со стола и пропадет в неизвестности.

Вытерев рукой липкий пот со лба, Селим наклонился к Джоку и, кивнув в подтверждении головой, прохрипел чуть слышно, судорожно сглотнув:

— Да, я принес, что обещал. Я всегда выполняю заказ, даже столь трудный, как этот. Но я очень рискую сейчас, придя сюда.

— Верю, — проговорил, прищурив свой единственный целый глаз, Джок. — Ты ни разу не обманул своих заказчиков. Потому мы и обратились к тебе. Никто другой не справился бы с этим делом, это точно, Рога Шамры! Ну, давай что принес.

Селим от этих слов невольно вздрогнул, словно боялся даже краткого упоминания о предмете, лежащем сейчас перед ним на столе. В голове нестерпимо зашумело, Селим мотнул головой, прогоняя слабость и медленно подвинул сверток к контрабандисту. Тот, улыбаясь, хотел было его взять, но Селим, так и не убрав руки, более твердо проговорил:

— Где деньги, Джок? Ты ведь знаешь меня. Сперва оплата. Я никому не позволю себя надуть. Тебе это хорошо известно? Вот и отлично. Гони монеты или товар останется у меня, — эти слова дались Селиму тяжело, он реально не хотел ни на единый миг оставаться рядом с тем, что было в свертке. — Ты же прекрасно знаешь, сколько отчаянных людей сейчас охотится за этой вещью. Я могу сбыть его и через другие руки. Мне без разницы кому, лишь бы платили.

— Ах ты, ублюдок, — вскипел тут же Джок. Его единственный глаз налился кровью и в гневе зло уставился на вора и мошенника, а руки медленно потянулись к мечу на поясе. Но вдруг они замерли на полпути к рукоятке оружия. Джок почувствовал, как острое лезвие кольнуло низ живота, давая о себе знать. Забыл с кем имеет дело, расслабился, не обратил внимания, что вторая рука Селима скрыта под столом. Непростительная ошибка, многим стоившая жизни.

Контрабандист, словно еще не до конца веря в такой исход, осторожно глянул вниз, чтобы лишь убедиться в правоте своих размышлений, — там тускло блестел клинок маленького, но прочного ножа — обычного оружия ночного дельца. Джок поднял взгляд на вора, тот сидел, нервно теребя ткань свертка и вымученно улыбаясь.

— Я не люблю шутить, тем более я не люблю тех, кто шутит надо мной. Плати или все повернется по-другому. Обид я не прощаю. Сиди спокойно. Наш разговор еще не закончен. Вздумаешь еще потянуть свои лапы к мечу, мой ножичек быстро почешет тебе кишки. Ну как, продолжаем?

— Ладно, ладно, — примирительно проговорил Джок, предусмотрительно положив руки на стол подальше от меча. — Не волнуйся ты так, мы же друзья. Никто не собирался обманывать тебя. Что-то ты сегодня дерганый какой-то. Давай говорить о деле. Вижу, ты умный человек. И прошу, убери от меня свою железку, а то я начинаю как-то нервничать. А когда я нервный, я могу о чем-нибудь и забыть. Нам ведь это ни к чему?

Немного расслабившись, но не потеряв бдительности, Селим отвел лезвие от брюха одноглазого, но руку с оружием из-под стола так и не убрал.

— Хорошо, поговорим. Так что теперь ты мне хочешь сказать?

Одноглазый усмехнулся и сунул руку под лавку, наблюдая, как его собеседник напрягся, не доверяя ему, и, вновь почувствовав лезвие у своего брюха, проговорил как можно быстрее:

— Да успокойся ты, ничто тебе не угрожает! Демоны Тарха! Вот то, что ты хотел!

Джок выудил из-под ног объемного вида мешочек и кинул на стол перед вором, оглядываясь по сторонам. Тот же, услышав раздавшийся из мешочка металлический звук, расплылся в сальной улыбке, и острое лезвие вновь отступило от живой плоти одноглазого. Селим жадно схватил мешочек, глаза его алчно заблестели.

Джок же, уже не обращая внимания на вора, притянул к себе товар, проверил на вес, опустил рядом с собой на лавку, скрыв от возможных наблюдателей, и развернув тряпицу. Убедившись, что подельник принес то, что был должен, он ощерился и с довольным видом взглянул на Селима.

Тот, насторожено следя из-под бровей за контрабандистом, положил на стол свой нож так, чтобы быстро в случае чего схватить его и, развязав мешочек, осторожно высыпал на ладонь монеты тангарской чеканки. Тусклый свет факелов нежно блеснул на поверхности полновесных золотых с профилем Дейна III, последнего короля Сандарии. Что ж превосходно! Селим взял одну из них, повертел в пальцах, попробовал на зуб — не фальшивая, хотя от этих контрабандистов всего можно ожидать. Но деньги были настоящими. Ох, как видимо, нуждались они в том, что он украл этой ночью. Может нужно было просить больше, мелькнула шальная мысль, но тут же пропала — здесь и так достаточно с лихвой. Ссыпав монеты обратно в мешочек, Селим крепко перевязал его и повесил на пояс.