— Тебе вообще не нужно ничего делать. Все, что случилось — на совести Линбернов, поэтому нам и разгребать, — сказал Джаред. — Не то чтобы я имел в виду, что ты с чем-то не справишься. Тебе определенно многое по плечу. Ты уже как-то раз надрал мне задницу, и я нисколько не сомневаюсь, что ты сможешь это повторить.

— В любое время, днем или ночью, — сказал Ржавый, — только свистни.

— Но у тебя нет магии, — сказал Джаред. — Как только я, Кэми и Эш проведем церемонию, мы снова овладеем магией. И ее должно хватить, чтобы защитить всех. Это наша обязанность.

На время, очень краткое, у них будет столько волшебной силы… вплоть до самой смерти. Ему было невыносимо думать об этом. Но еще куда невыносимее было думать о жизни без них.

— Это если мы доживем до дня весеннего равноденствия, — сказал Ржавый, и его голос прозвучал необычайно серьезно. — Они будут дураками, если позволят нам. Вот почему мы здесь, не так ли? Потому что им нужны дети.

— Всего ночь осталась, — сказал Джаред. — Возможно, они не знают о церемонии Элинор Линберн в Лужах Слез.

— Нельзя рассчитывать на тупость зла, которое лично для меня стало одним сплошным разочарованием. Я-то надеялся, что Роб Линберн услужливо установит в Ауримере большую красную кнопку самоуничтожения. Они не должны узнать наш план. Они должны быть заняты только собственными. Им нужна смерть.

Им нужна была смерть, и они хотели заполучить одного из братьев Кэми. Джаред помнил, как чувствовал ее любовь к ним, и он каким-то странным образом сам чувствовал ее, эту, будто одолженную, любовь. Иногда он сожалел, что знал, каково это иметь настоящую семью.

— Они ее не получат, — огрызнулся Джаред.

— Братья Кэми, — размеренно произнес Ржавый, не обращая внимания на резкость Джареда, — на что ты готов ради них? Ты бы сделал все, что угодно, ради их спасения?

Джареду казалось, что это очевидно. Но по тому, как Ржавый смотрел на него: заботливо и немного настороженно, словно проверяя, ему пришло в голову, что может быть, и не так уж это очевидно. Он уже как-то выяснил, что Ржавый считал разумным сомневаться во всем.

— Любого, кого любит Кэми, — сказал Джаред, как можно убедительнее. — Я чувствовал порой тень того, что она чувствовала, но эта тень была самой лучшей в моей жизни. Все, кто ей не безразличны, дороги и мне. И дело не в тебе, и даже не в ней. Просто ты преподнес мне подарок, о котором даже не подозреваешь. Она научила меня, что любовь может быть непорочной, любя тебя. Я бы умер, защищая любого из вас.

— Ого, — ответил Ржавый.

Он выглядел задумчивым. Джаред не понял, поверил он ему или нет.

Спустя мгновение Ржавый сказал:

— По-моему, я что-то слышал.

Джаред прислушался. Он ничего не услышал, но доверял Ржавому. И полагал, что если что-то могло стать еще хуже, то оно обязательно станет.

Он вгляделся в лес и увидел место, где кто-то мог прятаться.

В обрамлении веток и перекрученных листьев ютился как попало сколоченный сарай. Он как-то был там с Кэми. И Кэми бывала там одна, еще до встречи с ним. Тогда она увидела и кровь, и смерть, и он ужасно испугался за нее.

Дверь в сарай стояла открытой. Они заметили, как несколько листочков слетели на землю от вздоха ночи.

— Шум доносился оттуда, — очень тихо произнес Ржавый.

Джаред напряг слух, чтобы услышать то, что услышал Ржавый, уверенно встал впереди него, вытянув руку. Может, у него и не было магии, но он был тверд: Кэми любила Ржавого. Он — часть ее. Ржавый — часть Разочарованного Дола. А Джаред — Линберн. Тетя Лилиан сказала бы, что он обязан был взять на себя ответственность. Джаред сделает все, чтобы защитить его.

Он был совершенно не готов к удару между лопатками, заставившему его рухнуть на руки и колени, в объятия грубого деревянного пола. Он с трудом поднялся, царапаясь о землю и листья, и бросился к двери, но та уже была заперта на засов.

— Я думал, ты мог бы мне помочь, — раздался голос Ржавого снаружи. — Но теперь понимаю, что нет. Позаботься о них, хорошо, Угрюмыш?

— Что?! — его голос прозвучал, как у обезумевшего брошенного ребенка, и он ненавидел себя сейчас за это. — О чем ты вообще?! Что ты творишь?

Голос Ржавого был очень добрым. Под его протяжной манерой разговаривать всегда скрывалась доброта, отрешенно подумал Джаред, но его голос никогда не звучал настолько добро, как сейчас.

— И о себе позаботься, если сможешь.

И только тогда Джаред понял.

Он набросился на дверь с такой силой, что разболелся бок, а потом вновь бросился на дверь уже больным боком. Он колотил по ней кулаками и видел кровавые пятна на древесине еще до того, как чувствовал боль ободранной кожи. В сарае имелось окно, но оно было слишком маленьким, чтобы пролезть в него. Но даже несмотря на это, он разбил локтем стекло, что принесло с собой еще одну порцию боли, но Джаред не удостоил ее вниманием.

Он оказался в ловушке, снова. И на этот раз, оказавшись в ловушке, ему было известно, что он не мог никого спасти. Не мог выбраться. Но он знал, что собирался сделать Ржавый.

Глава Восемнадцатая

Кровь невинного

Кэми проснулась от звука открывающейся двери. Она подскочила на софе. Она не пошла спать в одну из застеленных Джаредом кроватей, а предпочла свернуться калачиком на другом конце софы, рядом со спящей Анджелой, черпая утешение из того, что они рядом друг с другом, пусть Анджела об этом и не знала.

Шея болела, а конечности сводило судорогой, но это было неважно, потому что в дверях стоял натягивающий джинсы Эш в мятой футболке, потому что спал в ней. Волосы юноши торчали в разные стороны, а свет у него за спиной создавал из его локонов подобие щербатого ореола.

— Что-то плохое происходит с Джаредом, — выпалил Эш. Он был в панике, и Кэми почувствовала, как ее охватывает его страх. — Я не знаю, что именно. Это не как с тобой… он не может ничего толком сообщить мне… но я знаю, какие чувства он испытывает, и это ужасно. Нужно его найти. И немедленно.

Кэми бросила взгляд на Анджелу. Она уже проснулась и потянулась под одеялом, смаргивая сон с глаз. В этом кратком мгновении между сном и пробуждением она казалась уязвимой.

Кэми не знала — кому следует пойти, а кому остаться. Она хотела помочь Джареду, но не могла вот так запросто оставить отца и братьев, особенно, когда на последних была объявлена охота, и они находились в опасности. Она была почти уверена, что никто из людей Роба не посмеет убить Джареда.

Уверена почти, но не наверняка.

Она села — ладони сжаты в кулаки, тело застыло. Они услышали удары кулаков в дверь. Кэми подскочила и побежала на звук, эхом разносившийся по дому. Эш опрометью бросился с порога в коридор. Кэми с Анджелой забежали в зал, в то время как Эш распахнул дверь, и в дом ворвался Джаред. Он был в крови, будто только что побывал в драке. По виску сбегали блестящие красные нити. Его рубашка была порвана и тоже в крови, на спине зияла прореха, еще одна дыра нашла пристанище на локте, кожа которого так же была ободрана, как и на костяшках пальцев.

— Джаред, что случилось… — начала было Кэми, но Джаред перебил ее.

— Это не важно, — ответил он. Он даже не взглянул на девушку, и по ее позвоночнику поползли мурашки неловкости. Она обратила внимание, что его взгляд сосредоточился на Анджеле, и ей вдруг стало трудно дышать из-за страха, завладевшего ее душой. — Нужно идти.

Эш был единственным, кто выглядел озадаченным и кто все еще переживал за самого Джареда.

— Почему ты…

— Эш, — прервал его Джаред, — что дало бы твоему отцу наибольшую магическую силу?

— Добровольная жертва, — ответил побелевший Эш.

Холли вызвалась остаться дома. Линберны решили идти все, потому что Роб не будет убивать никого из них, а Кэми должна была пойти с ними, потому что единственная обладала магией. Однако, они не могли оставить детей без защиты. Им пришлось оставить на их страже одного чародея — Холли.