Месмер прибыл в Париж в ореоле европейской известности как могущественный целитель, и парижский высший свет, еще не пресытившийся "чудесами", проявил к нему самый живой и неподдельный интерес. Он становится желанным гостем в самых знатных дворянских домах, его охотно принимают титулованные особы, бывает он и при дворе самого "христианнейшего" короля Франции Людовика XVI. Всеобщее увлечение месмеровским магнетизмом как полуоккультным действом, формирующим необычные состояния психики, вскоре охватило широкие круги парижского общества и начало проникать в другие столицы Европы. Как грибы после дождя, появились многочисленные магнетизеры, и магнетические сеансы сделались модной салонной игрой, а некоторые такого рода "целители", вызывая у своих пациенток истерические кризы и "любовный трансфер", легко добивались сексуальных контактов.
В истории месмеризма интересно не только то, как он возник, укреплял свои позиции, завоевывал популярность, но и то, с какой яростью и почему боролись с этой, по существу, безобидной теорией и эффективным лечебным методом представители ортодоксальной науки. Подробнее об этом речь пойдет позднее.
Приезд Месмера в Париж был вызван преимущественно тем, что здесь он надеялся скорее добиться признания своего метода официальной медициной. Однако время шло, месмеромания во Франции за пять лет его лечебной деятельности достигла своего апогея, но медицинские советы европейских академий не проявляли намерения признать "животный магнетизм" реально существующим явлением, достойным научного интереса.
Мы уже говорили о важнейшем качестве характера Месмера — великом, непоколебимом упорстве. И вот когда пятикратные попытки добиться у медицинских обществ мира признания своего метода оказались безуспешными, в ход пускаются его сильнейшие светские связи. Через королеву Марию-Антуанетту — сторонницу нашумевшего магнетического лечения — оказывается соответствующее давление на короля, который и подписывает в марте 1784 г. указ на имя Общества врачей и Академии наук о незамедлительном исследовании лечебного магнетизма.
Были созданы две комиссии, включавшие самых видных ученых. В первую вошли пять членов Академии наук, и среди них астроном Байи — будущий мэр Парижа, погибший позднее на гильотине, Бенджамин Франклин и химик Лавуазье, а также четыре профессора медицинского факультета, в том числе химик Дарсе и анатом и изобретатель печально известной машины Гийотен. Во вторую комиссию входили пять членов Королевского медицинского общества, преобразованного позднее в Медицинскую академию.
Каждая из комиссий опубликовала свой доклад по материалам исследований. В этих докладах тщательно описываются магнетические феномены и даже отмечается некоторый лечебный эффект манипуляций Месмера. Строки одного из этих документов приводит С. Цвейг. "Некоторые тихи, спокойны и испытывают блаженное состояние, — говорится в протоколе, — другие кашляют, плюют, чувствуют легкую боль, теплоту по поверхности всего тела, впадают в усиленную потливость; другие охватываются конвульсиями. Конвульсии необычны по частоте, продолжительности и силе. Как только они начинаются у одного, они проявляются тут же и у других. Комиссия наблюдала и такие, которые продолжались три часа, они сопровождались выделением мутной, слизистой жидкости, исторгаемой силою такого напряжения. Наблюдаются и следы крови в отдельных случаях".
Дальнейшие строки доклада характеризуют степень изумления ученых мужей перед сценами магнетического лечения, которые им пришлось наблюдать: "Нет ничего поразительнее этих конвульсий; тот, кто их не видел, не может составить о них никакого понятия. Удивительно, во всяком случае, с одной стороны, спокойствие одной группы больных и, с другой — возбужденное состояние остальных, удивительны различные, неизменно повторяющиеся промежуточные явления и та симпатия, которая возникает между больными; можно наблюдать, как больные улыбаются друг другу, нежно разговаривают друг с другом, — и это умеряет судорожные явления. Все подвластны тому, кто их магнетизирует. Если они даже находятся в полном, по-видимому, изнеможении, его взгляд, его голос тотчас же выводит их из этого состояния". В докладе содержится и несомненное признание действенности магнетизма: "Судя по этому стойкому воздействию, нельзя отрицать наличия некоей силы, которая действует на людей и покоряет их и носителем которой является магнетизер"[10].
Однако, несмотря на то что во время любого сеанса явно и зримо обнаруживалась "некая сила", действующая на состояние больных совершенно определенным образом и дающая положительные результаты, сам носитель — то, что Месмер именовал флюидом, — обнаружить не удалось. Члены комиссии видели причину наблюдавшихся феноменов в "воображении" больных (а это было для проверяющих чем-то идеальным и несущественным) и отказывались изучать такую "мелочь".
Некоторые места докладов высокочтимых ученых вызывают такое впечатление, что все это происходило не во Франции с ее довольно свободными нравами, а в некоем исламском государстве, строго охраняющем свои обычаи. Месмера обвиняли даже в том, что его метод, применяемый врачами-мужчинами, может возбуждать эротические фантазии у женщин. В связи с этим позволительно было бы поинтересоваться: а как расценивали академики наличие армии мужчин-гинекологов в клинической медицине?
Во всяком случае, доклад по итогам проверки магнетизма настолько изобилует живописными подробностями специфического его действия (да и самого магнетизера) на женскую чувствительность, что ради познавательного интереса выдержки из него стоит представить полнее. "Магнетизируют неизменно мужчины женщин; разумеется, — говорится в докладе, — завязывающиеся при этом отношения — всего лишь отношения между врачом и пациенткой, но этот врач — мужчина; как бы тяжела ни была болезнь, она не лишает нас нашего пола и не освобождает нас полностью из-под власти другого пола; болезнь может ослабить воздействие такого рода, но она не способна совершенно его уничтожить…" И далее: "…они (женщины. — Л, Г.) достаточно привлекательны, чтобы воздействовать на врача, и в то же время достаточно здоровы, чтобы врач мог воздействовать на них, следовательно, это опасно и для тех, и для других. Длительное пребывание наедине, неизбежность прикосновений, токи взаимных симпатий, робкие взгляды — все это естественные и общеизвестные пути и средства, которые испокон века способствовали передаче чувств и сердечных склонностей. Во время сеанса магнетизер обыкновенно сжимает коленями колени пациентки; следовательно, колени и другие участки нижней половины тела входят в соприкосновение. Его рука лежит на ее подреберье, а иногда опускается ниже… Нет ничего удивительного, что чувства воспламеняются… Между тем криз продолжает развиваться, взгляд больной замутняется, недвусмысленно свидетельствуя о полном смятении чувств. Сама пациентка может и не осознавать этого смятения, но оно совершенно очевидно для внимательного взгляда медика. Вслед за появлением этого признака веки больной покрываются испариной, дыхание становится коротким и прерывистым, груда вздымается и опускается, начинаются конвульсии и резкие стремительные движения конечностей или всего тела. У чувственных женщин последняя стадия, исход самого сладостного из ощущений, часто заканчивается конвульсиями. Это состояние сменяется вялостью, подавленностью, когда чувства как бы погружены в сон. Это необходимый отдых после сильного возбуждения… Поскольку подобные чувства — благодатная почва для увлечений и душевного тяготения, понятно, почему магнетизер внушает столь сильную привязанность; эта привязанность заметнее и ярче проявляется у пациенток, чем у пациентов: ведь практикой магнетизма занимаются исключительно мужчины. Разумеется, многим пациенткам не довелось пережить описанные аффекты, а некоторые, испытав их, не поняли их природы; чем добродетельнее женщина, тем меньше вероятности, что подобная догадка в ней зародится. Говорят, что немало женщин, заподозрив истину, прекратили магнетическое лечение; тех же, кто о ней не догадывается, следует от этого оградить"[11].