Известно, что многие так называемые вегетативные функции организма могут стать сознательно управляемыми посредством специальных тренировок. Это привело к мысли о существовании в мозгу некой «управляющей структуры», которая «знает», куда направлять информацию, адресованную подсознанию. Отсюда же вытекало предположение, что эта «управляющая структура» «знает» и адрес для вывода в сознание неосознаваемой информации. Эксперименты полностью подтвердили данное предположение. По методике так называемого «двухканального вывода» в соответствии со сделанным внушением в ОССП испытуемый подробно выговаривал вслух содержание своего бессознательного и одновременно зарисовками или надписями «маркировал» содержание сознания. Высказывания и зарисовки испытуемым не осознаются и не мешают естественному ходу мыслей. Каналы вывода информации о бессознательном и сознательном можно менять местами.

В ОССП хорошо проявляется известный в психологии феномен, названный «вспышкой пережитого». При этом восстановление прошлых мгновенных состояний психики происходит по строго заданным ассоциативным адресам.

Маркерными отправными точками здесь также могут быть любые сигналы, с которыми испытуемый сталкивался ранее. Методика «повторного проигрывания» позволяет многократно повторять течение потока мышления с его сознательными и бессознательными компонентами для более детального выяснения всех моментов решения творческой задачи. Аналогичным образом в этом состоянии можно сужать и расширять объем сознания испытуемого. Интересно, что режим с полностью исчезнувшим осознанием субъективно переживается как абсолютное ничто, полное отсутствие мира, восприятия, познания, времени.

Обучение в ОССП происходит более быстро и эффективно не только за счет более прочного запоминания, но и за счет легкого образования мыслительных и двигательных навыков. Это становится возможным в результате оптимального ограничения зоны сознательного восприятия и мышления только тем, что непосредственно нужно для занятий. На этом фоне у испытуемых расширяется объем памяти, которая начинает функционировать по принципу необычно стойкого запечатления с последующим легким воспроизведением. В ОССП значительно облегчается ассоциативная деятельность, а также перемещение идей и образов из сферы подсознательного в сознание. В результате оказывается возможным генерировать идеи, либо непосредственно используя погружение в ОССП, либо задав себе в этом состоянии отсроченное внушение, реализация которого происходила бы во время естественного ночного сна.

Интересным аспектом является использование ОССП в диалоговых системах «человек — машина». Узким местом таких систем является канал связи между человеком и машиной ввиду необходимости оперативного перекодирования человеческого языка в машинный и наоборот. В ОССП можно формировать у оператора такие психологические установки, которые будут преобразовывать краткие машинные сообщения в яркие образы или же в обычные словесные формы. В этих случаях оператор будет «видеть» вполне читаемые слова, а о существовании сверхсокращенных машинных сообщений может даже не подозревать.

Таким образом, изучение описанного состояния психики позволяет надеяться, что в недалеком будущем окажется возможным выяснить многие стороны функционирования человеческого интеллекта и процессов творчества, в частности.

Среди многочисленной литературы, посвященной исследованию процесса творчества, не так уж мало работ, в которых в той или иной степени оспаривается роль интуиции в нем и делаются попытки выявить элементарные составляющие логического процесса, с тем чтобы формализовать его и «поставить на конвейер научного производства». В России решением этих вопросов занимался инженер П. К. Энгельмейер, автор ряда книг по теории творчества. Он был твердо убежден в необходимости создания универсальной науки о творчестве. Эта наука, по его словам, «имеет целью исследовать возникновение всего нового, от первого проблеска в душе (и даже раньше) до осуществления на деле… Эврилогия весьма близко соприкасается с теорией познания в науке. То, что психологи называют волею, является в одинаковой мере достоянием как психологии, так и эврилогии»[130].

Думается, что автор слишком поторопился. Время для создания такой науки, если она вообще возможна, еще не наступило. Ведь различные области творческой деятельности (художественной, научной, технической, практической) отличаются друг от друга не количественными характеристиками, которые могут быть охвачены формулами, а, так сказать, качеством смысла. И если до сих пор нет возможности обобщить природные явления, исследуемые одной областью науки — физикой, и создать единую теорию поля, то какого рода трудности лежат перед предполагаемой наукой — эврилогией, можно лишь догадываться, поскольку речь идет об охвате теорией областей творческой деятельности, отличающихся спецификой восприятия явлений природы самими творцами. Тем не менее в книгах Энгельмейера содержится ряд заслуживающих внимания идей, в частности идея о возможности создания бионики.

Современные последователи логического направления в творчестве считают, что психология творческого мышления все еще находится на уровне «алхимии», пытаясь простыми способами овладеть механизмом всякого творчества. Советский исследователь Г. С. Альтшуллер справедливо замечает, что созданию общей теории творчества должно предшествовать исследование конкретных видов творчества. Только опираясь на теорию изобретательского творчества, теорию научного творчества, теорию литературного творчества, можно создать общую теорию творчества, которая, в свою очередь, даст новый толчок развитию частных теорий. Нам пока неизвестны теории решения творческих задач в математике, изобразительном искусстве и литературе. Сегодня будущих «специалистов» в этих областях учат лишь тому, как укладывать «кирпичи» в создаваемое ими «здание». Но когда речь заходит о том, как выбирать форму и назначение самого здания, чтобы оно становилось гениальным творением, теоретические концепции еще не срабатывают. Сам Г. С. Альтшуллер уже много лет работает над построением теории решения изобретательских задач и добился в этом направлении определенных результатов[131]. Начиная с 60-х годов, пишет он, стал складываться коллектив исследователей; появились первые общественные институты и школы, в которых можно было испытывать и отшлифовывать новую технологию решения изобретательских задач.

В этой связи представляет несомненный интерес более подробное рассмотрение чисто логического (алгоритмического) подхода к решению изобретательских задач, тем более что он дает представление и об уровнях сложности творческих задач хотя бы в такой чисто предметной области, как техника.

Разрабатываемая теория творческих задач исходит из той общеизвестной истины, что задачи бывают разные и их нельзя решать вообще. Следовательно, вначале необходимо ответить на вопрос, почему легки легкие задачи и трудны трудные задачи. В процессе работы над теорией было выявлено пять уровней творческих задач. В самом общем виде их можно сформулировать следующим образом.

Задачи первого уровня решаются применением средств, прямо предназначенных для данных целей. Здесь требуется мысленный перебор лишь нескольких общепринятых и очевидных вариантов решений. Сам объект в данном случае не меняется. Средства решения таких задач находятся в пределах одной узкой специальности.

Задачи второго уровня требуют некоторого (небольшого) видоизменения объекта, для того чтобы получить необходимый эффект. Перебор вариантов в этих случаях измеряется десятками. Средства решения такого рода задач относятся к одной отрасли техники.