- Какого конкретно оборудования?

            - Эмма, думаешь, я вскочу и побегу показывать тебе? Ты не должна была рассчитывать даже на то, что я дам тебе элементарное представление о том, как мы это сделали. Когда ваш шаттл приблизился к заданной точке, сработала заложенная в компьютер программа и вас начало трясти. И, предвосхищая твой вопрос, который, может, ты бы и не задала, - вы не попали ни в какую нестабильную зону, а все эти «псевдоразбирательства» о том, что с вами и кораблём произошло – для отвода глаз. Для девяноста девяти процентов штата мы поставили задачу разобраться, - что же это было? Для нескольких – программу стёрли удалённо сразу после того, как она сработала.

            - Программа, какая бы сильная она ни была, не могла предусмотреть того, что я ударюсь головой. Мне помогли?

            Тревор кивнул и повернулся ко мне немного боком, развернув кресло к окну. Но смотреть продолжал на меня, за исключением нескольких взглядов в окно.

            - Да. Ты и не ударялась. Тебя ввели в кому. В искусственную кому.

            Я с трудом проглотила комок, вставший в горле. Мне бы сейчас воды или чего покрепче. Неужели я – единственная непосвящённая во всей нашей команде? Господи, помоги мне, пожалуйста – сама я от этого не оправлюсь. Голосом, больше похожим на скрип или хрип, я спросила:

            - Кто?

            Тревор глянул на меня так, словно сомневался, точнее, удивлялся тому, что я сама не знаю ответа на свой вопрос.

            - Раудж.

            - Раудж? Наш док? – Господи, зачем я уточняю? Что непонятного?

            - Да. Он с самого начала знал, когда должен будет это сделать. И всё необходимое уже имелось на борту. В возникшей суматохе сделать тебе микроукол не составило ни малейшей проблемы. Всё, что ему оставалось – поместить тебя в заранее подготовленную капсулу. Для всех в управлении она – очень полезная штука для поддержания жизнеобеспечения организма в непредвиденных обстоятельствах, как раз таких, в которые вы, ты, попала. Но на самом деле главное, для чего она нужна – подключиться к твоему мозгу и задать ему, перешедшему на Дельта-волны, нужные параметры и передать их в строго определённую точку, плюс, считывать и фиксировать всё, что происходило в твоём мозгу. Именно так мы и понимали, что ты не просто отключилась, но уже выполнила всё то, что от тебя требовалось. Подтверждение нам дали и другие установки, которые тем же волновым методом обнаружили, что пустоты больше нет. Сигнал возвращался другим, и нам удавалось его расшифровывать. Совместив его с информацией, которую с твоего мозга считывал, подключённый к тебе напрямую, компьютер, мы получили картинку. Не совсем, как в мультике, конечно, - нули, единицы, пробелы, а также импульсы твоего мозга, тщательно фиксируемые и переводимые на привычный язык, дали нам представление о том, что именно у тебя получилось.

            У меня на глаза, кажется, навернулись слёзы, но их я смогла сдержать. А вот приступ тошноты мне подавить никак не удавалось. Хотелось вскочить и бегом бежать в ближайшую уборную, чтобы вместе с содержимым желудка избавиться от всей этой грязи, называемой наукой.

            - Но, как же… Ведь, когда я уже была здесь, в больнице, я всё равно ещё была там! – это был не вопрос – это я утверждала, потому что всё, до чего я ранее дошла своим умом, рассыпалось на мелкие кусочки прямо в этом кабинете.

            - Пойми, дочка, когда больнице предлагают огромную финансовую помощь, ни один врач не откажет своим коллегам, пусть они и из другого института или ведомства, в том, чтобы они также озаботились судьбой своей коллеги. Понимаешь? И та система, к которой тебя подключили, - твой лечащий врач был полностью уверен, что это уникальный аппарат нового поколения, который затем останется для нужд клиники. Поэтому, пока ты лежала в больнице, мы всё также считывали с тебя информацию, следили за развитием событий.

            - И если бы я сама случайно не вышла из комы, вы бы так и оставили меня там? – спросила я тихим, севшим голосом.

            - На какое-то время ещё – да. Потом бы вывели. Свою роль ты уже сыграла, и не было необходимости держать тебя там. Мы просто отпустили всё на самотёк – но только с тобой. Никто больше не поддерживал тебя в коме намеренно – ты сама хотела там оставаться. А пока ты, твоё сознание хотело быть там, этому телу не оставалось ничего иного, кроме как спокойно спать.

            - Вы… вы… какие же вы уроды. – выдохнула я и опустила голову на руки.

            - Уроды? Я бы так не говорил. Ты получила такое выходное пособие, какого не получал за всю историю ещё ни один человек. И это всего за несколько месяцев.

            - А моё согласие? – взглянула я на него, немного приподняв голову, но всё ещё не опуская рук. – Неужели не было никого другого, осознанно согласившегося бы это всё пройти? Почему я, Тревор? Почему я?

            Он вздохнул.

            - Воображение, дочка, и только. Я сделал ставку на твоё воображение. Понимаешь, вот все наши замечательные космонавты в обычной жизни чем заняты? Открывают бизнес, прожигают жизнь в череде женщин, клубов и алкоголя. А книги? Какие они читают книги? Только те, которые сулят им информацию, связанную с работой, повышением зарплаты, уровня квалификации. Но это же учебники, пособия! Это сводки новостей! И рядом ты – живущая миром фантазий, романов, приключений. У того, кто читает такие книги запоем, никак не может быть скудным воображение. Именно оно нам нужно было, чтобы наполнить пустоту. Хотя, Эмма, - тут он опять рассмеялся своим обычным почти беззвучным смехом, от которого только плечи сотрясались, - такого, что ты им там придумала, даже я от тебя не ожидал! Это же надо, подсунуть им вместо женщин такую несуразицу! Ох-хо-хо! – наконец-то его смех обрёл звук и разлился по кабинету. Но мне совсем не было смешно. Да, я помнила Ивриганз и других… неужели это я их создала? Таких…. Неправильных, не нормальных. Почему? – Откуда только в твоей голове взялся такой образ? Да-а, задала ты им задачку! Да и мне тоже. Но, - Тревор успокоился и вновь его голос стал ровным, спокойным, безэмоциональным, - это даже неплохо. Новая константа, благодаря которой мы научились проникать к ним, добавлять нужные элементы…

            Я прервала:

            - Что? К ним? Как… Как? Это возможно?

            Тревор удивлённо вскинул брови.

            - Конечно! На одном создании и наблюдении наша игра не заканчивается. Иначе, зачем это всё вообще было нужно? Просто с твоей подачи тренироваться мы стали, посылая к ним нормальных, наших земных…

            Я опять не дослушала:

            - Ты хочешь сказать, что вы закинули туда других людей? Как и меня? Ты сукин сын, Тревор! Сукин сын, заигравшийся в одному тебе ведомые игры! Это люди, судьбы, живые!

            - Но-но, дочка, - спокойно, будто я и не оскорбила его, ответил он, прикрывшись от моих слов поднятыми ладонями, словно они могли не пропустить мою ярость к нему. – Этих мы отправили с их согласия, потому что в этот раз мы отправляли кого-то навсегда.

            - Что? Неужели… кто-то захотел… навсегда?

            - Да. И таких не мало. А твоим, м-м-м, созданиям это только в плюс. Теперь у них там радость и счастье, не у всех, конечно, далеко не у всех, но где же мы столько народу возьмём? Радуются теперь, детей заводят - красота!

            - Только не говори мне, что ты из альтруистических побуждений это сделал, - произнесла я спокойно, но с долей отвращения к Тревору.

            - Что ты! Эксперимент продолжается. И жалость.

            - Жалость?

            Тревор опять засмеялся, что, впрочем, не помешало ему ответить:

            - Чисто по-человечески, Эмма, чисто по-человечески! Ты же им там такого накуралесила. Не мог же я оставить их с этим жить.

            - А… - мне захотелось спросить про Тима: он тоже получил свою? Мне даже мысленно претило произнести слово «женщину» или «любовь». Но тут же я откинула этот, чуть не вырвавшийся, вопрос, потому что подумала, что если Тим меня искал, нашёл, достучался, - значит, нет. Но Тревор, видимо, не врал, когда говорил, что они считывали с меня всё, абсолютно всё, потому что он сам задал этот вопрос: