Подарок для злодея

Алена Нехищная

1 

Счастье жить. Жгучее солнце опаляет листья, каждый стебель напоен светом до краев, свет уже не помещается внутри, остается только рваться вверх, раскрываться новыми стеблями, тянуть с корней потоки ледяной воды. Набухают и взрываются цветами тяжелые бутоны. Налетает ветер, колышет синее море, нас много, нас тысячи, миллионы, мы бежим одной волной, поем, пьем солнце, наш запах поднимается к небу, застилает весь мир!

Гнется от неожиданной тяжести стебель. Белая бабочка щекотно переступает тонкими ножками внутри цветка. Тонкий хоботок вытягивается, впивается в сердцевину... в душу, пьет меня, пьет жизнь!

Юна едва не кричит от мокрого прикосновения безобидной снежинки, упавшей на нос, зарывается лицом в шарф. Проклятый сон ослепительно-ярок в памяти. Уже третий раз за зиму снится. Это он разбудил Юну в такую несусветную рань, погнал в дорогу, в льдисто-розовый зимний рассвет — спасаться от слез и острой боли в сердце. Неужели бабочка прилетит за нею в этом году? Неужели этот Новый Год станет для нее последним? Так рано... Маме хоть в двадцать семь лет прилетела, а к бабушке — в возрасте уже за тридцать... Юна нервно дергает то ногой, то рукой — ей все чудятся игольчато-острые прикосновения хоботка. Спина чешется, будто от чужого взгляда, кажется, оглянись только — и увидишь большую белую бабочку... Юна оглядывается, но вокруг только снег. Зимой даже этот, самый нищий городской квартал выглядит благороднее. Белый покров прячет уродство жмущихся друг к другу бедных хижин, свежевыпавший снег не успел пожелтеть-почернеть — обитатели домов еще крепко спят.

Юна ставит новенькие ботинки у полузанесенной снегом двери, надеясь, что не ошиблась с размером ноги. Роняет в правый золотую монетку, изо всех сил колотит в дверь. Дождавшись тяжелых шагов и недовольного окрика «Кто там?!», бросается бежать, ныряет за угол. Она предпочитает подбрасывать подарки тайно — что это за подарок, за который требуют платы, пусть даже только благодарностью?

Но сегодня ей предстоит подбросить самый необычный подарок в своей жизни. И дай Творец, чтобы его приняли!

2

— Подар-ррочек... — сквозь зубы прошипел Риакрран ар’Мхари Алкадана, адмирал Небесного Флота, последний из василисков, ходячее проклятие мира сего.

Подарочек лежал на кровати, обернутый в ярко-розовую бумагу, перевязанный лиловой лентой с пышным бантом, щедро присыпанный сверху конфетти. Издевка, вне сомнений — даже гостеприимные хозяева этого дома, с ног до головы обросшие рюшами, кружавчиками и бантами, не могли додуматься подольстится к нему с помощью розовой коробки, усыпанной конфетти! Что там может быть? Окровавленная голова его секретаря, магическая ловушка, взрывное устройство?

Внутри коробки, как часовой механизм бомбы, быстро-быстро стучало чье-то сердце.

Адмирал подошел ближе, брезгливо, кончиками пальцев поднял с кровати лежащую рядом открытку. С плотной розовой бумаги жизнерадостно улыбался череп в венке из шишек и еловых веток. «С Новым Годом!» — гласила затейливая каллиграфическая надпись.

Из коробки вырвался тонкий столб синего огня, пропалил бант, ударил в полок. В дырку деловито ввинтилась маленькая изумрудная головка, покрутилась, янтарные глазки с тонкими вертикальными росчерками зрачков отразили застывшего с открытым ртом адмирала и дракончик с удвоенной прытью закарабкался из дыры.

Риакрран ар’Мхари зачарованно шагнул вперед, протянул ладонь — и в палец тут же вцепились игольчато-острые клычки. Дракончик заурчал, жадно слизывая кровь, но адмирал даже не отдернул руку. На потолке расцветал огненный цветок, капал вниз искрами. Чешуйки сверкали, как драгоценные каменья. Откуда он взялся? За последние полсотни лет драконов видели только дважды, одного удалось убить. Считалось — последнего в мире.

Палец адмирала грыз последний враг человечества, которому удалось выжить.

«Как и мне» — подумал адмирал, жестом приканчивая начинающийся пожар. На потолке осталось обугленное черное пятно. Дракон жадно облизывался. Янтарные глазки смотрели на Риакррана недоверчиво, но с надеждой: «Ты ведь меня не обидишь?» Драконы обладают памятью крови. Вспоминает ли этот малыш, глядя на адмирала, беспощадные битвы с похожими двуногими существами, гибель родных и любимых, отчаяние смерти? Или той же наследственной памятью узнал в Риакрране иную, гораздо более дружественную расу?

Адмирал аккуратно погладил когтистой рукой крохотную головку. Темно-зеленая, прозрачная и твердая, как изумруд, чешуя, так непохожая на серые плоские чешуйки его кожи, хоть строение их абсолютно одинаково.

— Ты откуда здесь взялся? — спросил больше самого себя, чем дракона и даже выругался от внезапного озарения.

Лес опять разбуянился. С лета черная игольница зацвела, да никто тревоги не поднял, успели забыть за полвека, что это значит. Осенью стали пропадать люди. Тогда-то и отправили запрос в столицу. Там не спешили — зимой Лес теряет силы, засыпает, до весны дело подождет.

Но ударили морозы, а дубы-великаны выстрелили весенней зеленью, сквозь снег с невиданной скоростью начали пробиваться молодые побеги, Лес медленно, но неостановимо пополз к городу. Жители ударились в панику. Совет Магов предложил съездить Риакррану, как главному знатоку Зеленой Души. Василиск отказываться не стал — в конце-концов, если городок ему не понравится, а местные людишки будут слишком раздражать, всегда можно развести руками — мол, маги не боги, им тоже свойственно ошибаться.

Драконыш. Лес охранял едва вылупившегося драконыша — без материнского тепла яйцо могло спать несколько десятилетий, но когда запас энергии внутри окончательно иссякал, детеныш просыпался и начинал рваться наружу, не доросший, прозрачно-чешуйчатый и очень слабый. Кто-то нашел его, кто-то, кто смог отбиться от Леса. Забрал в город. И... подбросил Риакррану.

Вопрос — зачем?

Обмануть, запутать? Дракон — для отвода глаз, а на самом деле с Лесом происходит нечто другое?

Дракоша тонко, но очень требовательно зарычал. Беспомощная кроха, которую Риакрран мог раздавить одним движением каблука, смотрела на адмирала хоть и опасливо, но так свысока и презрительно, как его гигантские пращуры когда-то созерцали мелких двуногих созданий, вооруженных железными зубочистками.

«Барашка принес? Где моя пища, ничтожный смертный?»

— И что мне с тобой делать? — адмирала пробрало на смешок, когда он представил, как отреагирует король и Совет Магов на известие, что злокозненный ар’Мхари завел комнатную зверушку — дракона!

Поселить в своем столичном особняке, где в последние годы он бывал куда чаще, чем в родовом поместье... Слухи поползут, прежде чем драконыш перестанет помещаться в доме. Придет торжественная делегация с требованием умертвить чудовище, пока оно не стало слишком огромно. Риакрран, разумеется, откажется. Повздыхав, проведя несколько тайных совещаний, Совет Магов сочтет дракона достойным поводом умертвить заодно и василиска. Ведь для чего нужно чудовищу еще одно чудовище, если не для свержения законной власти, или прочих злодеяний?

И начнется война...

Не этого ли он хотел?

Риакрран качнул головой. Новое сражение один на один со всем миром — нет. Устал. Перегорели азарт и ненависть юности. К тому же с годами он понял, что делать больно одним влиятельным людям можно гораздо эффективнее, если заручиться поддержкой других влиятельных людей. До тех, других, очередь позже доберется. И среди относительного затишья можно уделить время другим занятиям, не менее увлекательным, чем месть — науке, например.

А вот из его родового поместья ни у лишних слухов, ни у их излишне пронырливых разносчиков шансов выбраться живыми — ни малейших. К счастью, остались еще в этом мире места, не замаранные людским присутствием. Драконышу будет простор для роста, а тем временем Риакрран успеет слегка изменить общественное мнение относительно крылатых ящеров, заразить молодых магов мечтой о великой и мудрой расе, уничтоженной не иначе, как по недоразумению...