— Я не выдержал, — попытался извиниться Кэно перед бывшим командиром. — Я закрываю глаза — и вижу кровавое месиво! Каждый, сука, раз, когда закрываю глаза! Я думаю, Вы понимаете все, но этот ушлепок из Сената — нет. Никогда.

— У тебя железная воля, — ответил Эрик Дес Баррес, и его исчерченное шрамами и морщинами лицо озарил какой-то намек на улыбку. — Ты — очень сильный человек. Но теперь с тебя хватит. Ты больше не будешь воевать — ты уходишь в отставку героем.

Кэно угрюмо опустил голову.

— И вот, — добавил Дес Баррес, — возьми это от меня на память, — полковник поставил у его кровати свою трость, украшенную головой орла. — Тебе теперь нужнее. Живи спокойно. Если, конечно, после всего пережитого тебе удастся это. Но я тебе этого желаю.

* * *

К весне 1975 года Кэно оправился после ранения, хотя и далеко не полностью — левое колено не сгибалось. Он был рад, что ушел в отставку, но совершенно не знал, куда ему идти теперь.

— Возвращаться в клан не хочу — нервы я себе прилично попортил. Как увижу надменную рожу Уехибы — так за свои действия не ручаюсь. А потом меня остальные за него порвут. И куда теперь идти? Еще и с такой ногой… Кому я нужен? Где меня ждут?

Так он разговаривал сам с собой, сидя у стойки в детройтском баре и допивая очередной бокал не самого лучшего виски.

— Бармен, плесни еще, — попросил Кэно, поставив пустой бокал.

На нем была военная форма цвета пустынного камуфляжа: тяжелые боевые ботинки, штаны, подпоясанные армейским ремнем, и куртка с закатанными до бицепсов рукавами, одетая на голое тело. Рядом со стойкой он поставил трость, подаренную командиром.

— Кэно. Почему-то я знал, где смогу найти тебя, — окликнул его кто-то за спиной.

Кэно обернулся. Перед ним стоял, радостно улыбаясь, Джарек. Он был также одет в пустынную боевую униформу с планками наград и серебрянными крыльями на груди.

— Брат! — обрадовался встречи Кэно. — Вот так новость!

Он осторожно встал из-за стойки и дружески обнял сослуживца. Товарищи присели рядом и заказали еще выпивки.

— Ну что, чем живешь? — спросил Кэно.

— А ты? В клан вернулся?

— Нет. Не знаю, стоит ли… — задумчиво ответил Кэно.

Джарек улыбнулся:

— Стоит! Уж ты мне поверь! Борьба за свободу — это дело чести. Вы — единственные в современном мире правые анархисты.

— Мне кажется, здесь есть еще кое-кто из наших, — заметил Кэно. За столиком неподалеку сидел Бес.

— Эй, разведчик! Своих не засек, что ли? — крикнул Джарек.

— Не-е, слежу за вами, — лукаво прошептал Бес. — Анархисты, значит? Что ж, вас разыскивают…

— И что, сдать нас хочешь? — вызывающе спросил Кэно. — Я же и прирезать могу.

— Да что вас сдавать? — горестно усмехнулся Бес. — Я сам к вам собирался. Там я нужнее. Более никому не нужен.

— Случилось чего? — спросил Джарек, видя боль в потухших глазах разведчика.

— Жена ушла, забрала моих двоих сыновей, а я чуть не наложил на себя руки… — нехотя исповедался Бес.

Все замолчали. За соседним столиком громко переговаривались какие-то иностранцы.

— Хотите анекдот про тупых американских военных? — спросил человек с русским акцентом своих товарищей.

Кэно подошел к их столу и ударил по нему кулаком.

— Значит так, смотри сюда, сопляк! — зарычал он сквозь зубы, гневно уставившись на парня, обронившего эту фразу. — Это Бес, заслуженный разведчик. Это Козырь, «зеленый берет», лейтенант. Я капитан спецназа, награжден тремя орденами «Пурпурное сердце», Серебряной Звездой и Крестом Выдающейся Службы. Мы втроем почти пять лет по горячим точкам парились. Ну что, все еще хочешь рассказать свой анекдот?

— Нет, — ответил парень, — не хочу повторять три раза.

Кэно со всего размаху врезал русскому кулаком по лицу. Парень упал со стула и, останавливая рукой кровотечение из сломанного носа, что-то закричал на родном языке. Кэно, разобрав отдельные слова, понял, что тот позвал земляков.

— За анархию! — взревел он. — «Черный дракон», наших бьют!

Началась драка. Многие, совершенно непричастные к разборкам люди, поспешили заступиться за приезжих, но они еще не подозревали, с кем столкнулись. Несколько людей, одетых в черные футболки и кожаные жилеты, выбежали на улицу и прокричали:

— За анархию! «Черный дракон»!

На зов пришла огромная толпа народа с ножами и кастетами, они обступили и повалили на пол непокорных туристов, кидаясь в драку с криками: «Черный дракон!», «Анархия!».

— Кэно? — окликнул анархиста небритый мужчина в клетчатой рубашке. — Я-то думал, что ты умер!

— Потом обрадуешься моему возвращению, Кифер! — крикнул Кэно, добивая какого-то крепкого мужика.

Анархистов становилось все больше. Они просто раздвигали толпу своих, чтобы нанести удар хотя бы кому-нибудь. Когда хозяин бара вызвал полицию, они ушли в темноту ближайших переулков и растворились в ночной мгле, оставив лишь избитых и напуганных до полусмерти, но проученных на всю жизнь иностранцев, разломанную мебель и битую посуду.

— Кэно, ты вернулся! — радовались соратники, узнавшие анархиста. — Ты выжил!

Кэно оглядел толпу, пытаясь найти знакомые лица, но почему-то безуспешно.

— Кифер! Кто еще из моих наставников с вами?

— Увы, из всех, кого ты знал, остались только я да Морихей, — угрюмо уведомил Кифер, сплюнул себе под ноги и продолжил: — Это от нас остальной клан узнал о тебе — много наших с тех пор, как ты ушел, погибло. Черного Ангела зарезали в переулки наемники «Красного дракона». Скарлетт получила пулю в затылок — в лоб эту бестию честно хер бы взяли. Демон взорвал сотню «Красных драконов», но вместе с собой. Про Виконта вообще и начинать не хочу — я его зарезал. Он так просил… Взрывом руки — две сразу! Я понимаю его, конечно, — гребаный медик, че ему делать без рук…

Кэно слушал эти траурные вести с каменным лицом — немыслимая жестокость окружающего мира давно перестала удивлять его.

— Сразу видно — с войны пришел, — отметил мужчина по имени Биннак, — лицо суровое, железный взгляд… Сколько тебе лет-то?

— А сколько дашь? — поинтересовался Кэно.

Биннак задумался:

— Скорее всего, за тридцать…

Анархист грустно ухмыльнулся, приглаживая густую черную бороду:

— Мне двадцать три года.

Биннак, простодушно подняв брови, взглянул в его глаза и прошептал:

— Ты устал. Жизнь измотала тебя… Слушай, парень, а поезжай со мной в Бразилию! Я с удовольствием тебя возьму в команду!

— Ах, да, старина. Ты же пират, — вспомнил Кэно. — Хочешь, чтоб я на твоем судне занимался морским разбоем, помогал тебе на дно пускать суда крупных компаний, брать заложников, возить контрабанду?

Биннак, капитан южноамериканских пиратов, положил грубую ладонь на крепкое плечо Кэно:

— Ты не знаешь, какой жизнью мы живем! Поверь, ты отдохнешь, развеешься! Соглашайся!

— А вы-то куда пойдете? — спросил Кэно Джарека и Беса.

— Я в клан вступлю, — ответил разведчик.

— А ты, Джарек?

Кровный брат чуть заметно подмигнул:

— «Карточный долг — это святое». Ты же знаешь, я хоть в Ад теперь за тобой. К тому же, я тоже не против отдохнуть.

— Вот и славно! — обрадовался Биннак. — Вы не пожалеете!

К пиратской жизни Кэно и Джареку было не привыкать. Они еще в армии несколько раз занимались приличным разбоем, если уж говорить начистоту: разоряли арабские деревни, насиловали женщин, грабили жителей, забирая еду и деньги. Таково было лицо любой войны — военные преступления с обеих сторон были обыденностью. Кроме того, авантюра, предложенная Биннаком, для Кэно имела сладостный привкус почти забытой детской мечты.

Биннак был сыном капитана южноамериканских пиратов, унаследовавшим от отца и «профессию», и корабль. Какими аферами папаша Биннака достал и присвоил себе его, теперь не знал, должно быть, и сам дьявол. Это было небольшое грузовое судно с пьяными и без перебоя матерящимися матросами, за борт которого постоянно летели пустые бутылки из-под выпивки, а на борт в каждой пристани поднимались проститутки. Удивительно, как этой команде праздных беспечных пьяных мерзавцев удавалось отправлять ко дну корабли крупных судовладельческих компаний, брать заложников и получать немалые отступные, но, тем не менее, они год за годом оставались на плаву.

Первое, что почувствовали анархисты, ступив на палубу, — едкий запах влажного воздуха. На этом корабле все до нутра провонялось соленой рыбой, дымом и пивом. К их счастью, им не довелось побывать на камбузе — тамошние запахи уж точно не пощадили ни одну носовую полость. Вечером члены команды единогласно решили скоротать время под пиво и гитару. Пиво команде разносила длинноногая белокурая девица спортивного телосложения в высоких кожаных сапогах, кожаных брюках, элегантно облегающих стройные ноги, белом топе и бандане, на которой были изображены красные губы с высунутым языком.

— «The Rolling Stones»! Хорошая группа, — сказал Кэно, узнав логотип. — Не хочешь послушать их песни под гитару, детка?

Девица ничего не ответила, а только с улыбкой вылила пиво из кружки на свой топ. Мокрая ткань мгновенно стала почти прозрачной и прилипла к телу, обрисовывая контуры соблазнительной груди.

— Я так понимаю, — Кэно резво ударил по струнам, взяв какой-то тяжелый аккорд, и похотливо лязгнул зубами, — хочешь! Да, детка?

— Джола, — представилась девица. — Пива хочешь?

Сладострастно усмехаясь и скаля зубы, Кэно одобрительно кивнул. Джола, не сводя с мужчины глаз, поднесла кружку пива к своим губам и отхлебнула приличный глоток. Она поставила ногу на стул, на котором сидел Кэно, склонилась над анархистом, взяв его за воротник, и их губы соприкоснулись. Он почувствовал у себя во рту ее язык и все еще прохладное пиво.

— А ты смела, детка, — заметил Кэно, облизывая смоченные пивом губы.

— То ли еще будет! — улыбаясь, заявила Джола и тут же ее голова оказалась под столом, на коленях анархиста.

Послышался звук расстегивающейся молнии, затем стонущее от наслаждения дыхание Джолы и довольное рычание Кэно.